недостаточно озаренном царстве блеснул было луч света. Сыграл ни больше ни
меньше как Сталина в многосерийном американском фильме. Совершенно
случайно столкнулся с режиссером, как раз искавшим в Париже кого-нибудь
кавказской внешности. После пробы дал ему этот, не ахти какой большой, но
запоминающийся эпизод. Судьбы Геловани он не разделил, не стал мелькать из
фильма в фильм, но рецензии в американских газетах были хорошие, а в
"Тайм" появилась даже его фотография.
Венеции, куда ездил с телевизионной группой на бьеннале, он познакомился с
бежавшим из театра Ленинского комсомола молодым актером. Выпили в какой-то
траттории, разговорились. И выяснилось, что оба они более или менее
одинаково смотрят на театр. Оба достаточно критически относятся к тому,
что происходит сейчас на Западе. Да и Москва, театральная Мекка, тоже не
очень-то обоих радовала.
драпанувший совсем недавно, без особого энтузиазма говорил о последних
московских премьерах. Молодость безапелляционна, досталось от него и
Любимову, и Эфросу, и Ефремову, даже лучшему, на его взгляд, среди всех -
Товстоногову, но, в общем-то, его взгляды показались Ашоту близкими. Оба
сошлись на том, что с классикой просто беда. Режиссерам обязательно надо
найти "своего" Чехова, "своего" Гоголя, все хотят быть Мейерхольдами,
слова в простоте не скажут. Не пора ли пересмотреть все это? Не искать
собственной трактовки "Трех сестер" или "Гамлета", а попытаться смотреть
на пьесу глазами самого автора. Пиранделло пусть будет Пиранделло, Ионеско
- Ионеско, а Чехов останется Чеховым. За него они особенно "болели". И к
концу вечера, превратившегося в ночь, вспыхнула вдруг идея поставить
"Душечку", любимый рассказ Толстого, который он всем читал вслух. У Коли и
актриса уже на заглавную роль имелась - живет в вашем Париже, русская,
молодая, вылитая Душечка.
было через месяц встретиться и к тому времени подумать, прикинуть,
пошевелить мозгами. Оба друг другу очень понравились.
существенное - Анриетт ждет ребенка. Мечтает о девочке, Ашот - о мальчике.
Рануш Акоповна - о любом живом существе. Тайно ото всех покупает
распашонки, хотя, по русским правилам, это не полагается...
Сашка направился в буфет. Летел он на "конкорде", самом быстром и
комфортабельном самолете в мире - до Нью-Йорка три часа, и любой напиток в
счет билета. Взял бутылку коньяка, полистал проспект, рекламирующий разные
страны, бриллианты и японские телевизоры в виде ручных часов, потянулся за
распутинским "Прощанием с Матерой", все так хвалят...
двадцатилетний рубеж никак не перешагнет, все о Дягилеве... Дягилев,
Нижинский! Никак понять не может, Песталоцци наш дорогой, что сегодняшний
Нью-Йорк - это не Париж начала века... Хорошо ему - оттрубил положенные
ему часы и на диван с каким-нибудь Авторхановым или Гроссманом. А тут...
Не успеешь слезть с самолета, как сразу же принимай решение. Хуже нет.
Голливуд? Подписывать или не подписывать контракт с "XX век - фокс"? На
того же Нижинского? Ролька небольшая и условия дай Бог, но они же, гады,
хотят сделать упор на всякие там поползновения Дягилева, чего он, Сашка,
не допустит даже в намеке. Нижинский наша гордость, и ни одного пятнышка
быть на нем не должно... Ну, а Япония? Ренье, принц Монакский? Все, как
всегда, наползает друг на друга...
сообразить, как и где напоить япошку, чтоб перетащить гастроли на октябрь
- за это время он как раз отправит Анжелику в Майами, пусть позагорает, -
тогда в сентябре он сможет попасть и в Монте-Карло на фестиваль. Ну, а
"Раймонда" в Чикаго? Тоже сентябрь... А может, послать их всех подальше,
всех принцев и япошек и...
разлива...
Неве... В тот год она замерзла чуть ли не до дна. Шли откуда-то, с
какой-то веселой пьянки, спустились у сфинксов, перлись по льду. А до
этого, до пьянки, занесло их почему-то на бондарчуковскую "Войну и мир" -
как ни странно, не так уж плохо. Аустерлицы, балы, люстры, может быть, и
многовато, но Кторов - старик Болконский - и Петя Ростов, совсем
молоденький актерик с нехорошей фамилией Ермилов, запомнились, врезались в
память.
Ей-Богу, лучше в своей жизни он не танцевал. За двоих! Александр I на
коне, молодой красивый самодержец всероссийский, и влюбленный,
восторженный, потерявший голову Петя. И сразу же последняя ночь, заточка
сабли - вжиг-вжиг! - и хор, высокое небо, звезды и гибель - замахал,
замахал руками и свалился с лошади...
только ты! Все! - и, смеясь, добавил: - Как видишь, сочетание Бондарчука
со ста граммами дало прекрасный результат.
иллюминатор разглядывать клубящиеся под ним облака. Солнце заходило, и они
были совсем розовые. Петя Ростов, Петя Ростов... Да кому он здесь нужен?
Нам, нам! Нам, русским! Русским? Вот и Рудольф, и Мишка Барышников, и
Годунов тоже русские, а что они... А ты не Нуреев, ты Куницын! Ашот
безапелляционен, рубит с плеча. И знает же, негодяй, что умею! Нет, умел
загораться... Все в прошлом... А теперь?.. "Раймонду" к черту, Бог с ней.
Косоглазого завтра же, нет, послезавтра пригласить в "Плаза-отель",
напоить и охмурить. В Монте-Карло телеграмму - "Буду!", такое нельзя
пропускать... Анжелику в Майами... А маму? Ох, мама, мама, мама, черт
знает что... Сегодня же сяду и напишу длинное, подробное письмо.
Он долго разглядывал Сашку, пока тот заказывал коньяк, потом спросил:
бизнесмен.
девушки, но такое, чтоб Каролин Монакская лопнула от зависти. Можете?
назывались в России, со льдом.
откашлялся, Сашка спросил, что он знает о человеке по фамилии Гоголь.
поговорим о Майкле Джексоне. Вы его поклонник?
ногах, а Сашка, взяв такси, благополучно добрался до своего "апартамента"
на Пятой авеню, с видом на Сентрал-парк, и завалился спать. Проспал часов
двенадцать, не меньше.
под басовые раскаты мужского хора и сабельные вжиг-вжиг-вжиг...
неразлучных и разлучившихся, или разлученных, мушкетеров... Один в
Нью-Йорке в шестикомнатной квартире с ониксовой ванной на Пятой авеню и
разными там Япониями и Цейлонами... Другой - в Париже в трех комнатах на
рю, подумать, Рембрандт, возле парка Монсо, и не частые, но все же
путешествия на стареньком "рено-5": через Пиренеи и Андорру до самого
Гибралтара и обратно... Ну, а третий исподволь готовит новую победу над
Ермашом, таинственно шушукаясь за столиками ВТО и ЦДЛ с поборниками
настоящего искусства - опытными сценаристами, которым надоело врать, и
молодыми писателями, еще не научившимися этому. Насчет поездок - не дальше
Коктебеля, Дубутлов и Репине...