"Давай, Доби, не тяни!" Но Локки тут же свирепо рявкнул на несдержанного
болельщика. Доби отвел руки назад до уровня плеч, еще пошарил ногами,
откинул голову и разом сорвался вниз, слегка изогнувшись, раскинув руки,
как крылья.
мы-то хорошо знали этот его прием, благодаря которому он не рисковал
перекувырнуться в воздухе. Он летел полусогнутый, так что ноги свисали
ниже головы, но в последний миг, когда уже казалось, что он рухнет в воду
бесформенной грудой, точно мертвая птица, он вдруг выпрямился, вскинул
ноги вверх, вытянул руки над головой и врезался в воду с громким плеском,
вместе с ним ушедшим в глубину.
вовсе и не нырял.
перевернулся на спину и, работая одними ногами, поплыл к берегу. Локки
что-то кричал, но среди общего шума и крика его не было слышно.
что он не сломал и другую руку.
ничего, кроме публичного бравирования физической опасностью, спекулятивной
игры на нездоровом любопытстве толпы. Но для Тома тут был прежде всего
подвиг мужества, и он искренне восхищался, даже гордился своим приятелем.
Всю дорогу домой мы с ним яростно спорили.
- говорил Том, - на что тогда человеку разум?
чего-то глупого и ненужного.
- А Доби себя знает.
дисциплиной его сознания, так что я в конце концов даже испугался: не
вздумал бы он и сам повторить этот подвиг. Но тревоги мои были напрасны:
жизнь готовила Тому такие испытания, что ему не понадобилось прыгать с
городского моста, чтобы проявить и мужество, и внутреннюю силу.
Отец, глубоко возмущенный, сказал:
самом деле не существуют! Он всех нас делает посмешищем. - И добавил,
обращаясь в пространство: - Неужели в этой стране нет больше никаких
общественных устоев?
это...
сотряс наш деревянный дом, едва не сорвав его с хлипкого фундамента.
Палящий, душный зной уже с утра предвещал пыльную бурю. Когда мы с Томом
возвращались домой, на северо-востоке, над Дарлинг-Даунз, собирались
густые, темные тучи, и вот теперь пыльный вал обрушился на город. Мы все
повскакивали с мест, забегали, засуетились, торопясь закрыть окна,
запереть двери, а снаружи крутился уже сухой, черный, слепящий вихрь
сорванного земного покрова, накрывая тьмой дом, улицу и нас всех.
дожди; я это знал, и никогда мое желание вырваться, уехать отсюда не было
так сильно, как в эти дни, когда все кругом - река, равнина, буш,
священные дали пшеничных полей и живые люди, - все утонуло в непроницаемом
пыльном тумане. Тюрьма, отупляющая, глушащая все человеческое, - вот чем,
в сущности, был для нас Сент-Хэлен, был всегда, просто в такие дни это
ощущалось с особенной остротой, и я дал себе слово, что не останусь здесь
больше года, даже если придется уйти пешком с котомкой за плечами.
11
дал первую трещину - Локки продал свою машину, свой серебристый "мармон".
Эта машина всегда была предметом нашего общего восхищения - дорогая,
эффектная, самая быстроходная из всех машин в городе, она удивительно
подходила к характеру владельца. Жилось Локки по-всякому. Бывали периоды,
когда семья едва сводила концы с концами, но ни разу еще дело не доходило
до продажи машины. Серебристый "мармон" появился у Локки четыре года
назад, откуда и как, никому не было известно. Скорей всего, машина была
приобретена легальным путем, иначе он бы не мог на ней ездить, но все же у
каждого сент-хэленца имелась своя версия на этот счет. По одной из них,
особенно популярной, кто-то из дружков Локки украл машину в Квинсленде и
за бесценок уступил ее Локки.
Локки. Купил машину владелец велосипедной мастерской в Сент-Хэлен.
получил от конкурента отца, тоже адвоката-юрисконсульта, по фамилии
Страпп. В письме этот Страпп суконным, канцелярским языком уведомлял
Дормена Уокера, что Локки Макгиббон возбуждает против него дело по
обвинению в уклонении от выполнения обязательств, вытекающих из страхового
контракта. Страпп уже несколько раз обращался к Дормену Уокеру с
официальными требованиями уплатить Локки страховую премию, но по совету
отца Дормен Уокер оставлял эти требования без ответа. Отец даже
расхохотался, когда Дормен Уокер показал ему письмо.
беспокойством сказал Дормен Уокер, который сам вовсе не был в этом уверен
и жаждал получить подтверждение.
возьмется Локки Макгиббон. А впрочем, в этой стране все возможно. - Отец
возвел глаза к небу, как бы призывая высшего судию обратить внимание на
такую возможность.
платите, и все.
затем, если вы пожелаете, чтобы я вас защищал на суде, я запрошу Страппа,
когда предполагается назначить дело к слушанию.
этим Макгиббоном.
уполномоченного компании. Это не одно и то же.
его сморщенным личиком и словно бы тоже сморщенным голосом похож был в эту
минуту на мышь, угодившую в мышеловку в одном из его амбаров.
Возможно, они предпочтут, чтоб вы взяли другого адвоката. Но иск
предъявлен к вам, а не к ним.
несправедливо, это просто несправедливо...
отец. - Это его право, и он этим правом пользуется. Хоть, в общем, это,
конечно, дерзость.
поджег свой дом, - уныло пробубнил Дормен Уокер и с тем исчез.
чрезвычайно оживился и даже обрадовался. Как и Том, он любил иметь дело с
противником в открытом бою, и вот наконец ему представился случай надеть
боевые доспехи.
ничего же у него не выйдет.
так глуп. Он верно рассчитал, что уж если суда не миновать, то ему при
всех условиях выгоднее быть истцом. Если бы я вовремя передал все наши
материалы прокурору штата, Макгиббон предстал бы перед судом в качестве
обвиняемого. А так он надеется опередить возможное обвинение.
материалы в прокуратуру?
обвинение задним числом. Страппу это хорошо известно. Видимо, Страпп
решил, что как защитник я теперь связан в своих действиях. - Отец
усмехнулся довольной усмешкой человека, дорвавшегося наконец до
возможности свести давние счеты. - Но это мы еще посмотрим.
Ковальчук Вера
Василенко Иван
Эриксон Стивен
Фазиль Искандер
Чернецов Андрей
Акунин Борис