Чтение 15–й страницы книги ~Кратер Эршота~

Иванова! Отсюда они пошли дальше, вон туда.

Он указал на юго-запад. Все невольно повернулись в этом направлении.

С вершины сопки горы проглядывались довольно далеко. Мрачная и суровая
картина предстала их глазам.

Почти от подножия сопки, па которой стояли они, начиналось большое,
довольно ровное плато. Далее, примерно в -двух-трех километрах от горы,
площадка обрывалась. За ней скалистыми уступами поднимались голые каменные
горы. Цепь за цепью стояли они одна выше другой. Острые шпили вершин, словно
древние готические храмы, упирались в облака, которые медленно кружились и
кучились среди хаотического каменного нагромождения. При взгляде на
величественные и суровые горы посерьезнели лица юношей, уже привыкших к
картинам дикой северной природы.

- Где-то там Сперанский и погиб! - тихо проговорил Петя.

- Василий Михайлович говорит, что мы обязательно сделаем разведку в
пещере, - сказал Борис. - Помните, в дневнике Иванова? Рудное ущелье...

- Не это ли оно? - спросил Петя, указывая вниз, чуть в сторону.

Действительно, там темнело довольно глубокое ущелье.

- А если мы пойдем обратно не по прежней дороге, а по этому ущелью,
Александр Алексеевич?

- Можно и так. Кажется, заблудиться негде. Пошли... В ущелье стены были
почти отвесные: словно гору разрубили гигантским топором. Но спуск был
найден. Трое разведчиков осторожно пошли по камням, опасливо косясь на
хмурые стены.

Борис все чаше и чаще клал себе в рюкзак образцы обнаженных пород.

- Это руды! Стой!.. Вот опять золото, прямо в камне. Ого! Есть и крупицы.
Бери, Петя...

Приближались сумерки, когда разведчики вернулись.

- С добычей! - доложил Орочко. - Целая груда образцов. Главное, столб на
вершине сопки поставлен людьми. Никаких сомнений! Кроме того, мы прошли
Золотым ущельем. Ничего сверхъестественного, если не считать несметных
богатств. Но к ним мы, кажется, начинаем привыкать.

На другой день на поиски пещеры вышли Любимов и Петя. За ними увязался
Туй.

- Если не вернемся к ночи, не волнуйтесь, - предупредил Любимов. -
Значит, заночевали в пещере.

Они довольно быстро вышли на ровное плато, которое Петя видел с горы.

Ущелье уводило их все дальше и дальше, куда-то в самое сердце гор. Было
жутко в этой глубокой, необыкновенно тихой каменной щели.

Любимов шел медленно. Он все время молчал и напряженно приглядывался к
камням. Петя, наоборот, насвистывал, играл с Туем и много говорил. Но вот он
неосторожно зацепил стволами ружья за куст, который прилепился на отвесном
откосе, и тотчас же угрожающе загромыхали посыпавшиеся камни.

- Скорей!

Любимов дернул Петю к себе, и они отскочили в сторону. И как раз вовремя.
Вот ударил о дно ущелья первый крупный камень, второй, третий, потом они
посыпались целым ручьем. Поперек ущелья за какие-нибудь две минуты вырос
холм щебня и камней.

- Видишь, что может случиться с неосторожными? Стены ущелья круты и очень
опасны. Здесь всюду подстерегает опасность. Выстрели - и сейчас же
посыплют-ся и зашумят обвалы и осыпи. Осторожность и еще раз осторожность,
мальчик!

Они присели на камни. Любимов достал кисет и закурил.

И внезапно они увидели пещеру.

Любимов быстро поднялся. Вот она... Вход зиял не на дне ущелья, а
примерно на высоте двух метров.

- Она! - почему-то шепотом сказал Петя. - Другой такой, наверное, нет!
Она, Николай Никанорович. Его пещера!

Разведчики быстро вскарабкались во входной лаз. Зажгли фонари. Когда
глаза привыкли и желтый круг света стал расширяться, они увидели серые стены
и высокий потолок.

Вдруг Любимов остановился и поднял что-то с пола:

- Смотри, Петя. Обгоревшая ветка... А что, как эту ветку держал Иванов,
когда он ходил искать здесь Сперанского?! А вот и следы...

Скоро пещера стала понижаться. Вот она сузилась и - стоп! Дальше хода
нет. Впереди - огромная массивная глыба гранита.

- Все! Все ясно, Петя! За стеной - могила Сперанского. И ничего мы больше
о нем не узнаем. Страшный конец!

Петя помолчал, снял шапку и постоял перед немой стеной, как перед
могилой.

Когда выходили, ветер выл злобно и натужно. Снег бешено кружился и
застилал ущелье так, что даже противоположной стены не было видно. Метель...
Дикая октябрьская метель... Она разразилась внезапно и сейчас только
набирала силу.

О возвращении в лагерь нельзя было и думать, - Ночуем здесь, Петя. А там,
как говорится, утро вечера мудренее. Что-нибудь придумаем...

Глава девятая,

с которой начинаются главные события этого романа. - Табун исчез. -
Волки. - Начало катастрофы.

Утром ничего придумать, однако, не удалось. Снежный вихрь не утихал.
Выйти из пещеры нельзя было и думать. По счастью, в ней было довольно тепло.
Сквозняков не чувствовалось, и это лишний раз доказывало, что пещера глухая
и другого выхода не имеет.

День тянулся медленно, долго. Любимов курил почти не переставая.

Стало темнеть. Метель продолжалась с прежней силой.

- На покой, Петя?

- Может, так время скорее пробежит. Они развернули мешки, залезли в них
и, подвинувшись ближе друг к другу, скоро уснули под нескончаемое завывание
злого ветра.

Но оставим на некоторое время спящих товарищей и вернемся в лагерь.

Первым обратил внимание на усиливающийся ветер Хватай-Муха. Задав лошадям
корм, он присел отдохнуть около палатки и посвистывал под усы, поглядывая на
близкие горы. Усков, Орочко и Фисун ушли с самого утра вверх по ручью и
копались там в песках на расстоянии полукилометра от палатки. Хватай-Муха
вдруг перестал свистеть и удивленно поднял брови. С. вершины горной цепи
быстро сползала вниз молочная пелена. Словно кто вылил на черные пики гор
густые сливки и они сбегали теперь вниз, покрывая скалы непроницаемой
белизной... Но вот оттуда, опережая белую завесу, долетел порыв холодного
ветра. Один, другой, третий... Жеребец поднял голову, покосился на горы и
тревожно всхрапнул. Полотнище палатки внезапно затрепетало. И тогда завхоз
понял: идет буран. Он схватил ружье и выстрелил вверх три раза подряд.
Разведчики оглянулись, замахали ему в ответ и быстро пошли к палатке, сразу
поняв, в чем дело. А Лука Лукич, не мешкая, снял с себя дождевики, покраснев
от внутреннего волнения, бросился к ящикам. Он хватал их и с большой
ловкостью, перекладывал на новое место. Один за другим тяжелые тюки и ящики
ложились на края палатки, зажимая собой брезент. Вокруг палатки возникала
хорошая преграда.

Не успели разведчики подойти к лагерю, как на землю, на палатку, на кучно
сбившихся за ветром лошадей, на весь мир посыпался снег. Сначала он был
мягкий, "еще теплый и пушистый, но рванул порыв, другой, к снег точно
подменили. Повалил сухой, колючий, промороженный. А через каких-нибудь
десять минут вьюга бушевала вовсю. Горе путнику, застигнутому внезапным
бураном в горах или среди безбрежной тундры! Не видно ни зги, все звуки
покрывает вой ветра и жгучим холодом дышит загустевший воздух.

Разведчики забрались в палатку и сидели в ней, пытаясь шутками отогнать
тревогу. А палатка дрожала, брезент хлопал, вздувался шаром под напором
ветра, словно стремился взлететь.

- Как лошади, Лука Лукич? - громко спросил Ус-ков, для того, чтобы
сказать хоть что-нибудь. А сам в это время думал об отсутствующих спутниках,
боясь высказать гнетущее его предположение.

- Стоять... Воны привычные. Постоять, постоять, да я лягуть... Пид снег,
як той кедровый сланик...

В его лукавых глазах на этот раз не было усмешки, усы обвисли, лицо
вытянулось. Он пошарил что-то около себя и пробормотал:

- Взяли они с собой провианту или не взяли?..

В тягостном молчании кончился день, прошла ночь. Метель свирепствовала с
прежней силой. Белая пелена плотно висела над горами, над долиной,
ограничивая ви-димость семью - десятью метрами. Разведчики, привыкшие к
деятельной жизни, просто изнывали.

- Где они могут быть? - вырвалось у Фисуна. - Неужели так далеко зашли?..

- Вся надежда на Любимова, - тихо ответил Усков. - Если они нашли пещеру,
то отсиживаются сейчас в ней. А если нет... - он умолк и нагнулся зачем-то к
полу.

- Ну, в такую непогоду Любимов не рискнет идти даже под ветер. Он знает,
что это такое - Орочко уверенно высказал свою мысль. - Тем более с ними Туй.
А верная собака чуть что давно бы была здесь.

В тревоге за Любимова и Петю прошел еще день. Спать легли рано, под
завывание ветра и хлопанье палаточного верха.

Лука Лукич изредка выбирался из мешка, застегивал плащ на все пуговицы и,
не отрываясь от веревочных оттяжек палатки, выходил наружу посмотреть на
лошадей. Они спокойно лежали, полузасыпанные снегом.

Спокойно ли?

Глубокой ночью далеко от лагеря послышались новые звуки.

Если бы кто-нибудь из разведчиков мог видеть, как вдруг поднялись торчком
уши у сторожевого жеребца, как Гордый вдруг тревожно всхрапнул, дико косясь
по сторонам, они бы насторожились и, вероятно, предотвратили бы несчастье,
которое явилось причиной многих дальнейших злоключений... Но люди спали,
утомленные долгой непогодой.

А жеребец не спал. Он поднял запорошенную снегом голову и предупреждающе