Чтение 15–й страницы книги ~Штурмовики над Днепром~

запускать в производство Ил-2 в одноместном варианте и предложил немедленно
дать фронту двухместные самолеты, но заводской конвейер останавливать
запретил. На заводе успешно решили эту сложную задачу. Отштампованное из
дюраля жесткое кольцо врезалось в "бочку" фюзеляжа, и на нем укреплялась
пулеметная установка. Для защиты стрелка поперек фюзеляжа со стороны хвоста
укреплялись броневые створки, которые воздушные стрелки прозвали "царскими
воротами". Кабина прикрывалась прозрачным откидным фонарем. Правда, на
самолете уменьшилось количество реактивных снарядов. Вместо восьми теперь их
стало четыре. В конце марта - начале апреля 1942 года на фронте появились
первые двухместные Ил-2 доработанного варианта. А вскоре завод начал
изготовлять только двухместные машины. Вот такие двухместные штурмовики
получили и мы.
На заводском испытательном аэродроме, как и на прифронтовом, день и
ночь гудят моторы. Одни самолеты находятся в воздухе, другие ждут вылета на
земле. Заводские летчики-испытатели работают почти круглосуточно. Облетав
один самолет, заруливают его на стоянку готовой продукции, торопливо
заполняют документацию и спешат облетать следующий. И так - изо дня в день.
Мы сразу убедились - здесь долго не задержимся. Радовал трудовой энтузиазм
самолетостроителей. Появилась уверенность: при взятом ими темпе фронт будет
обеспечен боевыми машинами. Лозунг тружеников тыла "Все для фронта, все для
победы!" на заводе стал личным лозунгом каждого рабочего и инженера.
Эвакуировавшись на новое место, рабочие сразу начали сборку оборудования
завода.
Стояли жгучие степные морозы, и им приходилось работать на открытом
воздухе. Предстояло произвести монтаж и наладку огромного кузнечного пресса,
одного из главных в оборудовании завода. В обычных условиях на это
отводилось полгода. Рабочие решили, несмотря на сложнейшие условия,
сократить срок вдвое. А задачу надо было решать максимум за... месяц. И
люди, трудившиеся день и ночь, в мороз и вьюгу, сутками не уходившие на
отдых, совершили настоящее чудо. Пресс был смонтирован и пущен за двадцать
пять суток! На демонтаж, эвакуацию и развертывание завода на новом месте
ушло 35 дней. Уже через месяц работы на новом месте рабочие собрали из
привезенных с собой деталей первые штурмовики. За двое суток до нового, 1942
года железнодорожный эшелон увозил 29 самолетов - всю декабрьскую продукцию
завода на фронт, под Москву. Это был настоящий трудовой подвиг тружеников
тыла.
В феврале 1943 года, когда мы прибыли на завод, он уже выполнял
напряженные планы выпуска штурмовиков. Одновременно был освоен и необходимый
нам двухместный вариант "ила". Мы побывали в цехах завода, беседовали с
создателями знаменитых "илов". В сборочном цеху крыло к крылу, как солдаты в
плотном строю, стояли самолеты. Первые еще сверкали желтизной ребер,
высвечивали пустыми местами для аппаратуры и вооружения. Последние, уже
совсем готовые, ждали облета. Вокруг каждого самолета, как муравьи,
трудились рабочие. В основном - женщины и подростки, безусые юнцы и хрупкие
девчонки. Так вот кто делает наши грозные штурмовики! Конечно, здесь было
немало опытных инженеров и мастеров, кадровых рабочих, составляющих костяк
завода. Они направляли производство, обучали молодежь, руководили ее
работой. Наравне с ними были достойны самого высокого уважения и юные
гвардейцы труда. Например, такие, как дочь хозяйки, у которой мы жили,
хохотушка Полинка. Мы узнали, что она клепает бомболюки и успешно
справляется с заданием. Однажды Саша Амбарнов, словно совсем не ведая о
занятии Полинки, начал жаловаться:
- Всем наш самолет хорош, только одним плох - бомболюки шатаются.
Взлетишь, а они ходуном ходят, вот-вот выпадут. Знал бы я, кто их клепает...
Полинка слушала, приоткрыв рот, потом с жаром начала доказывать:
- Ну, дядя Саша, уж это неправда! У нас ОТК проверяет, и всегда без
брака! У нас...
- Не знаю, кто и как проверяет, - продолжал разыгрывать девчушку Саша.
- Может, в этом ОТК твой знакомый сидит? Заклепки на люках весь полет
крутятся в обратную сторону и тормозят движение самолета...
Наконец Полинка улавливает в голосе фронтового гостя шутливые нотки и
понимает, что это розыгрыш. Она громко, совсем по-девчоночьи заливисто
смеется:
- Ну, дядя Саша, ну, купил меня...
Рабочие семьи жили скученно, не хватало жилья. А здесь еще с фронта
прибывали летчики за продукцией завода, надо было их разместить. Жители
ущемляли себя, но охотно уступали лучшие углы фронтовикам. Нам троим,
Амбарнову, Карпову и мне, досталась комнатушка Полинки. Здесь еле
поместились две односпальные койки. На одной из них мы с Александром
Карповым размещались вдвоем: спали вытянувшись, даже во сне ухитрялись
переворачиваться по команде. Но мы на эти мелочи не обращали внимания,
знали, что это временно: со дня на день ожидался вылет.
А тут новость: нашего полку прибыло! Майор Еськов представил нам,
"старикам", молодых летчиков, пополнение из запасного полка. Здесь же, на
заводе, произошло и наше беглое знакомство. Это были десять летчиков со
своими воздушными стрелками. Мы в первую очередь заинтересовались их летным
опытом. Налет на Ил-2 оказался небольшой: всего пять-шесть часов. Боевое
применение: два вылета на бомбометание и стрельбу по наземным целям.
Впрочем, в свое время и мы прошли такую программу. В запасном полку учили
главным элементам полета на новом самолете: взлету, посадке, основам
пилотажа и боевого применения. Опыт, практику летчик должен был получить во
фронтовой части. Это диктовалось обстановкой начального периода войны, когда
было мало самолетов, мало горючего, мало боеприпасов. И мало времени.
Запасные авиационные полки трудились, как и заводские бригады, день и
ночь. Особенно доставалось летчикам-инструкторам, которые рвались в
действующую армию, "бомбили" начальство рапортами и даже "дезертировали"...
на фронт. Но их часто возвращали и строго наказывали. Единственной лазейкой
была фронтовая стажировка. Если инструктору удавалось убедить командира
полка и высшее начальство в необходимости своего пребывания на фронте,
проявить себя, такого в порядке исключения оставляли. Знакомясь с каждым
новичком, стараюсь уловить черты характера, привычки, угадать в нем будущего
штурмовика.
Самый старший из них - Алексей Будяк. Еще до войны он летал
инструктором в аэроклубе. Алексей производит впечатление напористого,
самостоятельного летчика. Круглолицый, крупной кости, с чуть выпученными
пристальными серыми глазами. Отмечаю главное - раз у Будяка есть некоторый
опыт полетов, с ним будет легче работать. Если бы я мог знать наперед, как
сложится его дальнейшая, фронтовая судьба! Может, тогда совсем другими
глазами смотрел бы я на Алешу Будяка в момент нашего первого знакомства... У
летчика Гуляева гибкая, высокая фигура, длинное лицо, привлекающий внимание
нос и пухлые, юношеские губы. Взгляд мягкий, доброжелательный. Каким будет
летчик в бою? Как поведет себя в трудной ситуации? Василий Свалов таит
хитринку в карих улыбчивых глазах. Возможно, в школе был задавакой, это
проскальзывает в его ответах. В то же время не лишен чувства юмора. Это
хорошо, на фронте острое слово, добрая шутка ценятся высоко. Меньше всех
ростом Леонид Кузнецов. Тихий, спокойный паренек. И снова хочется сказать:
знал бы я тогда, куда нас с ним поведут жизненные дороги! Обнял бы в
нарушение всех уставных требований молодого летчика и сказал бы ему: "А ведь
мы с тобой, Леня, через годы, через десятилетия вспомним этот день, эту
первую встречу!" Среди новичков самым незаметным казался Коля Маркелов,
скромный, тихий, задумчивый. Позже я узнал - Маркелов пришел в авиацию из
университета, со второго курса физико-математического факультета. Пройдут
первые недели совместной боевой работы, и в полной мере раскроется характер
этого замечательного человека и летчика.
Таким было пополнение, которое должно было стать в строй вместо
выбывших летчиков. Хотелось верить, что достойной будет замена. В эти
февральские дни по радио были переданы сообщение об освобождении Ростова и
Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении капитану В. А. Ширяеву
посмертно звания Героя Советского Союза. Это был первый Герой в нашем полку!
Получив самолеты, мы возвращались на них "домой", под Ростов, недавно
освобожденный от врага. Наш аэродром находился в совхозе э 1 у станицы
Пролетарской. В полку нас ожидала куча новостей. И главная из них - боевые
награды. В первые месяцы войны их приходилось ждать долго, наградные
документы отправлялись в Москву. Потом порядок награждения упростился, право
награждать многими орденами и почти всеми медалями получили командиры
фронтовых частей и соединений. Лишь звание Героя Советского Союза
по-прежнему присваивал Президиум Верховного Совета СССР. Боевые ордена и
медали вручались торжественно, перед строем всего личного состава полка.
Каждый, получая награду, отвечал: "Служу Советскому Союзу!" А когда
состоялся митинг, награжденные заверили, что будут еще отважнее сражаться с
немецко-фашистскими захватчиками, беспощадно уничтожать фашистскую нечисть
на земле и в небе.
Была еще одна новость организационного порядка. В штат полка вводилась
третья эскадрилья, в дивизии создавался третий полк, две дивизии
объединялись в корпус. Раньше полк имел 20 самолетов, сейчас - больше
тридцати. В штурмовом корпусе теперь были 200 "плов"! Нетрудно подсчитать
его огневую мощь. Корпус мог одновременно сбросить 800 стокилограммовых
бомб, выпустить 800 реактивных снарядов, дать залп из 400 пушек и 400
пулеметов. "Да плюс наших 200 крупнокалиберных пулеметов", - подсказывали
воздушные стрелки увлеченным статистикой летчикам.
Теперь каждый летчик имел боевого напарника - воздушного стрелка.
Правда, почти все они еще не встречались с "мессершмиттами" и "фоккерами".
Стали добровольно воздушными стрелками некоторые авиационные механики и
мотористы полка, знакомые с пулеметом и штурмовиком. Они наскоро овладели
основами стрельбы по воздушным целям: ознакомились с ракурсами, умением
определять расстояние до цели. В числе первых, кто овладел новой боевой
специальностью, были комсомольцы полка - механики Сычев, Баранский и
моторист Кресик. Сычев уже не раз поднимался в воздух в импровизированной
кабине за спиной летчика и сейчас выступал в роли наставника новых
добровольцев. Первую эскадрилью принял у меня старший лейтенант Иван