- Наверху идут на нас... стараются!
- Рыбы им мало, - буркнул боцман. - Нас глушить будет...
В посту появился флагманский врач Подплава, совершивший этот поход, чтобы
испытать новейшие приемы регенерации воздуха. Тихий и робкий человек,
пришедший на флот с научной кафедры, он спросил очень вежливо (даже
неподобающе вежливо для такой обстановки):
- Простите, а что тут в данный момент происходит?
- Шарахвут вот нас сейчас, - неласково ответил боцман.
- Не понимаю, по какому поводу... Мы же дома!
- Родные всегда больней лупят.
Акустик доложил, морщась:
- Первая серия... пошла!
Режущий шум винтов корабля пронесся над подлодкой, и со звоном лопнули
бомбы. Лодку сильно встряхнуло, с переборок полетела пробка, раскрошенная в
труху. Где-то с визгом разлетелись плафоны, стоял глухой стук-это бились
электролампы.
- Разворачивается для второго,-доложил акустик.
- Ну разве не паразит, а? - спросил боцман.- Видать, ему эта работа
понравилась. Конечно, кидай себе,- это не рыбу ловить?
Бомбы легли рядом. В соседнем отсеке что-то загрохотало.
- А товарищ попался серьезный,-сказал командир, мрачнея. - Эй, в
носовом... что у вас там лопнуло?
- Ничего не лопнуло,- ответили из носа торпедисты. - Это бочка из-под
сушеной картошки развалилась...
Корабль наверху разворачивался для следующей атаки.
- Вы бы ему посигналили,- подсказал наивный врач. - Мол, мы свои, идем
домой, бомбить нас не надо...
- Чем же я ему посигналю? - наорал на него командир. - Или мне палец ему
из-под воды выставить?
- Витя,- с укоризной сказал врачу штурман,- то, что ты советуешь нам
сейчас, это называется бесплодной утопией.
- А утопия - от слова "утопили", - разъяснил всем боцман.
- Пошла серия за борт, - доложил акустик.- Бросает!
Падающие бомбы издавали на глубине гул и бульканье.
- Знать бы-какую он ставит глубину? - сказал штурман.
Но тут же людей стало бить, бросая одного на другого, отсек был наполнен
туманом и мелкой пробкой.
- Правильно ставит, собака! - ответил командир. - Уж больно дельно
кидает... Ну, как ты, Витя? Потрясываешься?
- Да, видите ли, - ответил флаг-врач, - все дело заключается в том, что
трясись или не трясись, а бежать тут некуда!
- И будут,- добавил боцман,- за здорово себе живешь, молодые и красивые
покойнички, украшенные орденами и медалями...
- Опять разворачивается,- доложил акустик.
- Будем уходить,- решил командир. - Ничего тут иного и не придумаешь. Он,
видать, не отстанет... Вытянемся в море, подзарядим там батареи и уже во
всплывшем положении пойдем на базу, чтобы товарищ этот наверху! за чужих
нас не принимал.
Так и сделали. Когда со стороны моря показалась подлодка, идущая на
дизелях, сторожевик принял с нее опознавательные и точно по уставу дал на
нее свои.
- Спроси его, бомбил ли он недавно лодку?
Сигнальщик отмахал вопрос на сторожевик флажками.
- Читай, что он пишет нам в утешение
- Сознается,- сказал сигнальщик. - Пишет, что бомбил...
- Отвечай ему так: "Сукин сын, ты бомбил нас", - и потом, когда
очухаются, ты им добавь следующее: "Желательно встретиться на берегу для
обмена боевым опытом".
Глаз прожектора сторожевика стыдливо промолчал. Сигнальщик понял это
молчание на свой лад:
- Разве они ответят, товарищ командир? Ведь понимают, что за такие дела
на второй год войны, да еще при обмене опытом, обязательно морду им бить
станут...
Подлодка завернула в гавань Полярного, притулилась к родному пирсу.
Береговые службы потянули на ее борт шланги с паром, водой, телефоном и
электропитанием. Их встретил комдив. Возле пирса остановилась "эмка", из
нее вышел командующий флотом Головко, молодо сбежал по сходне на лодку. Он
и в самом деле был еще очень молод, этот командир самого молодого флота
страны, и только седина на висках выдавала его переживания за судьбы тех
кораблей и людей, которых он столь частопровожал в океан...
Выслушав доклад подводника, Арсений Григорьевич спросил:
- А чего не пришел в назначенный срой? Мы ждали...
Командир поведал вице-адмиралу, как его бомбила на плесе своя же
брандвахта, пришлось оттянуться в море, подзарядиться там, снова
возвращаться... "Волокитная история!"
- Это плохо,- сказал Головко. - Командир сторожевика понесет строгое
наказание. Заставим его изучить силуэты наших подлодок и нести службу
наблюдения в море как надо, по уставу!
Подполковник вдруг представил себе, что, должно быть, испытывает сейчас
незнакомый ему человек с мостика сторожевика, и он решительно вскинул руку
к козырьку мятой фуражки:
- Товарищ вице-адмирал, позвольте два слова?
- Хоть сто... Я вас слушаю.
- Простите, что вмешиваюсь. Сторожевик (это же видно) недавно рыбу
ловил... Где им сразу все тонкости изучить? Служба связи и наблюдения у них
никудышная, это верно. Но если быть честным, то командир сторожевика
достоин: большой благодарности.
- За что? За то, что вас бомбил на подходе к базе?
- Именно так, товарищ вице-адмирал... Уж сколько нас немцы бомбили, а
такого не выпадало. Дельно он бомбы клал! Просто душа радуется, что наши
корабли умеют бомбить врага отлично.
- Разберемся, - кивнул комдив. - А ты слишком уж добрый, Саня, - сказал
он ему потом. - Лежал бы сейчас с водичкой в камбузе на плесе Кильдинском
и... рот нараспашку!
Сторожевик вернулся с моря, и его навестил командир подлодки. По внешнему
виду пожилой команды, по тому, как неумело отдал у трапа честь подводнику
вахтенный, командир лишний раз убедился, что эти ребята совсем недавно
плавали под скромным флагом с двумя селедками на полотнище.
При появлении офицера, грудь которого была украшена, звездой Героя
Советского Союза, командир сторожевика привстал со стула-вертушки. Это был
человек преклонных лет, его натруженные руки слегка вздрагивали. Сейчас он
имел звание лейтенанта. Над карманом его кителя неярко поблескивал орден
Красного Знамени. Только не боевой славы-трудовой...
- Позволю себе заметить,- начал подводник,- что своих на войне бомбить не
рекомендуется... Дайте-ка листок бумажки!
На листке, вырванном из тетрадки в клеточку, подводник сделал карандашом
несколько стремительных росчерков.
- И вот цель! - сказал он, ловко обозначив свою лодку. - Первый заход вы
пошли так. Одобряю. На развороте потеряли, однако, немало времени. Не
одобряю. Вот если бы на контрольном бомбометании вы сбросили серию не в
этой точке, а здесь...
- И... что? - спросил рыбак.
- Как что? - удивился подводник, смеясь. - Мы бы с вами уже не
разговаривали сейчас... Вы поймите одно: вам повезло, как никому другому.
Никто из наших людей, отбомбив противника, не имеет возможности встретиться
с врагом, чтобы узнать у него - как его бомбили? А вам повезло: перед вами
сидит человек, который ускользнул от вашей атаки. Учтите же мои замечания!
Прослушав целую лекцию, старый моряк поднялся из-за стола, а в углах
глаз, выцветших от соли и ветров, мерцали глубоко спрятанные слезы.
- Сынок, - неожиданно сказал он. - Прости уж нас. Видит бог, мы не
хотели... Это так, святая истина! А за науку спасибо... мы учтем на
будущее!
Распили они в каюте пол-литра и расстались друзьями.
Северные подводники были щитом флота и всего Мурмана, Причем этот щит был
постоянно выдвинут на самые крайние рубежи. Враг не был в безопасности даже
тогда, когда прятался от подводников в глубине фиордов за охраной цепей,
сетей, мин, проволоки и строгой брандвахты. Они все равно прорывались!
Как люди они были по-человечески великодушны и щедры. Опасная работа,
гибель многих товарищей, звания Героев - это не сделало их жестокими и
зазнавшимися. Они были люди в полном смысле этого слова. Умея ненавидеть,
они очень много и очень многое любили в этом прекрасном мире... А далеко в
океане на их подлодках тихо открывались крышки аппаратов, и через эти
жерла, глядящие в сумрачные глубины, вылетала ненависть к врагу-длинными
телами боевых торпед...
Сейчас они встанут на позиции - как щит, ограждающий PQ-17 от высшей
точки Европы, от самого Нордкапа.
А теперь, читатель, нам предстоит снова побывать в западном полушарии,
где с американской пристани мы примем на борт человека, который станет
нашим добрым союзником...
БОЛЬШОЙ РИСК
В апреле 1942 года фюрер сказал в рейхстаге: "Бои на Востоке будут
продолжаться и далее. Мы будем бить большевистский колосс до тех пор, пока
он не развалится!" Но, развивая успех на Востоке, Германия заодно уж
нанесла Штатам несколько болезненных ударов, чтобы пошатнуть моральное
Посняков Андрей
Верещагин Олег
Афанасьев Роман
Буркатовский Сергей
Роллинс Джеймс
Суворов Виктор