человеку, чью гибель он случайно видел апрельским утром, - Игорю
Ивановичу.
предсказать, как будет выглядеть наша цивилизация хотя бы через сто лет, в
лучшем случае - выскажет несколько предположений, которые ему
"представляются вероятными".
_принципиальной_ трудностью - сомнений нет, но в чем именно она
заключается?
цивилизации невозможно предвидеть без знания _общих_, совершенно
определенных закономерностей, которым социальная эволюция _вынуждена_
подчиняться на всем протяжении своего развития".
действительности все не так просто.
социальной эволюции, надо сначала _допустить_ саму возможность их
существования...
человека больше, чем капусту, - значит тешить наше воображение забавными
представлениями.
оказалась словно бы свободной от законов и закономерностей, определявших
всю предыдущую эволюцию жизни..."
подобное шоку. Со всеми предубежденностью и упрямством здравомыслящего
человека он не мог поверить, что его нога не только не болит, но он может
идти самостоятельно, без помощи Евтеева.
растерянно повторял он. - Как же так? Неужели и не было перелома? Ничего
не понимаю...
порядке; вот это главное.
возможности, - многозначительно и невнятно подытоживал Евтеев.
почему они круто изменили направление и идут теперь на запад, а когда
спросил, то удовлетворился ответом Евтеева, что именно туда идти лучше
всего.
слышал, высказывать свои соображения по этому поводу, и разговор,
невнимательно поддерживаемый Евтеевым, затянулся часа на два, несмотря на
зной и трудную дорогу. Наконец, выговорившись и освоившись со своим
положением самостоятельного человека, надолго замолчал, продолжая ощущать
подступное мучительное недоумение.
неожиданно подумал Швартин, но возможность этого показалась такой
чудовищно невероятной, а сама мысль - глупой, что он лишь недовольно
фыркнул и вздохнул.
цивилизации. Я люблю Землю... Даже вот эти богом забытые, бесплодные
холмы, этот источенный ветрами песчаник, эти оплавленные солнцем камни под
ногами... Надо сначала научиться радоваться тому, что уже есть вокруг нас,
что - вот оно, вокруг... Те, которым этого мало, - просто глупы..."
юрту в долине. А через час, сидя на низеньких скамеечках, стоящих на
кошме, устилавшей пол, стараясь скрыть жадность, пили из фарфоровых пиал
холодный ароматный айраг...
снимающего угол у сердобольной старушки..." - хмуро думал Евтеев,
возвращаясь от Марфы Лукьяновны Панько.
другой троллейбусные остановки, но, несмотря на мелкий дождь, продолжал
идти пешком.
гениев, но все считали их сумасшедшими и чудаками... Бесполезно
доискиваться, откуда он взял эту цифру: калужский учитель сам был
_странным гением_... Странным гением, которому повезло...
путей и в жизни... К нашему громадному сожалению, идя по своему,
кажущемуся им более разумным и кратким, пути, они почти неизбежно
запутываются и становятся завхозами, хотя по уму академики, и оказываются
на краю, где совсем рядом отчаянье, но так далеко до редакций даже
научно-популярных изданий, и так недоступны печатные страницы для их
идей..." - с угрюмой печалью думал Евтеев.
те из бумаг Сюняева, что привлекли его внимание в первую очередь; за
остальными он договорился с Марфой Лукьяновной заехать завтра. О Марфе
Лукьяновне подумал с грустной теплотой и глубокой благодарностью: Игорю
Ивановичу в свое время повезло на квартирную хозяйку...
катастрофе, когда ему было двенадцать лет, воспитывала его бабушка, мать
отца, тоже давно умершая. После гибели Сюняева отыскались какие-то дальние
родственники, но к бумагам не проявили ни малейшего интереса, а кроме них
наследовать было, в общем-то, нечего... А Марфа Лукьяновна даже не
подумала пустить бумаги на хозяйственные надобности или отдать тем
книголюбам, которые рыщут в поисках макулатуры; Евтеев обнаружил их не
только в целости, но даже в том порядке, в каком в то апрельское утро
оставил Сюняев.
оказалось гораздо сложнее, чем Евтеев предполагал, потому что прописан тот
был под Киевом, но все-таки наступил день, когда он, напрасно пытаясь
унять волнение, переступил порог квартиры Марфы Лукьяновны Панько, где
Сюняев снимал комнату.
стерло с них все мелкое, недостойное, суетное, оставив доброту и мудрую
светлую печаль.
представился и сказал о цели своего визита.
просто знакомых, - помолчав, горько сказала Марфа Лукьяновна. - Часто
приходили к нему, спорили, пили чай... Я любила слушать их споры... Потом
приходили все реже... да и он сам становился все замкнутее, отчужденнее к
другим... Вас я не помню...
записей, заметок и статей Сюняева, и это была захватывающе интересная
работа: он открывал для себя мир мыслей, духовный мир необычного человека.
Сюняева было множество, и они касались разнообразнейших тайн природы,
касались нашей жизни, искусства и нас самих, но Евтеева в первую очередь
интересовало все относящееся к вопросу, от ответа на который уклонился
Махатма.
прекрасный день его поразило, что, несмотря на многочисленные печатные
рассуждения и даже целые книги, специально этому посвященные, никто толком
не может ответить на вопрос: "Каким именно будет будущее нашей
цивилизации?" Даже ближайшее: через сто или триста лет. Все это, в
конечном итоге, лишь пространные, односторонние и наукообразные
рассуждения; одни предрекают человечеству неминуемую гибель, другие -
невероятное могущество, но никто не может рассказать, как именно, век за
веком будет развиваться цивилизация.