Чтение 15–й страницы книги ~Солдат и мальчик~

Васька все понимал, а вот Лохматая не понимала. Если бы она послушала,
какие песни они закатывали по вечерам, когда воспитатели уходили домой! У
нее бы затмение вышло от их песен. Вот что подумал Васька, снисходительно
глядя на Лохматую. Но сказал он ей так, что лично он не думает, что это была
хулиганская песня. В ней и слова-то ни одного особенного нет. Но если ей
хочется что-нибудь почувствительнее, он может спеть ей "Халяву"... "Женился,
помню, я на той неделе в пятницу..."Лохматая взвилась со стула, и брызги
полетели у нее изо рта. Она что-то кричала, что именно - Васька не разобрал.
Она выскочила за дверь, схватив свои ноты, а Васька с тех пор навсегда
охладел к пению.

За мыслями Васька не заметил, как ноги сами привели его в лес.
Потянуло, что ли, на старое место. Солдата он увидел издалека. Хотел
остановиться, но вдруг понял, что и солдат его заметил, он даже привстал
навстречу Ваське, смотрел на него не отрываясь.

Васька шел к солдату и раздумывал, как бы соврать получше. Оба смотрели
друг на друга. Васька с любопытством, даже весело, он теперь ничего не
боялся. А солдат смотрел выжидательно, он глазами на расстоянии пытал
Ваську, но в то же время будто и боялся новости, и не хотел ее. Для него
важнее слов было Васькино возвращение.

- Я спрашивал, - начал Васька, еще не дойдя до солдата. - Никто ничего
не знает.

- Да, да, - кивнул солдат. И продолжал так же смотреть на Ваську.

- Я бегал, бегал, - произнес Васька. - Туда, сюда...

- Я понимаю, - сказал солдат.

- Одному говорю: "Стырил? Отдай! Тебе бочата в награду предлагают за
твою честность". А он говорит:

"Нет, я такими делами не занимаюсь".

- Правильно, - ответил солдат. Он что-то сообразил и уже не смотрел на
Ваську. Может, он догадался, что Васька врет? Вряд ли, Васька старался врать
как можно честнее. - Ладно. Спасибо, - произнес солдат. - Я понял сразу, что
ты хороший человек.

Он сказал, будто отрезал Ваську от себя. Повернулся и пошел по
тропинке, не оборачиваясь, никуда не глядя. А Васька продолжал стоять, никак
не беря в толк, почему солдат уходит, почему он назвал Ваську хорошим, хотя
Васька ничего пока хорошего не сделал.

Споткнувшись на бегу о корень, он догнал солдата, спросил сзади:

- А ты куда идешь?

Тот вовсе не удивился, что Васька еще здесь, ровно произнес:

- Не знаю. Ничего не знаю.

- Тебя арестуют? - спросил Васька.

- Наверное, арестуют.

- А ты не ходи, - посоветовал Васька. - Они все равно не знают, где
тебя искать.

Солдат запнулся при таких словах. Он даже посмотрел на Ваську, будто не
поверил, что тому могла прийти в голову подобная мысль. Отчего-то спросил:

- Тебя как зовут?

- Васька Сморчок, - сказал Васька. - А тебя?

- Андреем, - ответил солдат и добавил: - Звали. Ты добрый, Василий. Я
сразу почувствовал, что ты меня жалеешь.

- Зачем тебя жалеть? - пожал плечами Васька. - Мы же взрослые люди. Я
бы тоже так поступил. Я несколько раз прятался, когда меня искали. У нас в
сарае такая заначка есть... Мы травы наложили, чтобы мягче ждать было.

- От кого тебе прятаться, Василий? - спросил солдат.

- От кого? Думаешь, не от кого? От всех, кто против меня.

- Есть такие?

- Всякие есть, - отмахнулся Васька. - Я тебе так скажу: у каждого
серьезного человека должна быть своя заначка.

- А если ее нет? - Солдат опять посмотрел на Ваську, с любопытством
посмотрел.

- Как же без заначки? А жить как?

- Как? - спросил солдат.

- Не проживешь, в том-то и дело. Вот есть у меня вещь. Ну... Рогатка к
примеру. (Васька сказал "рогатка", а думал он про компас.) А еще
картофелина. А еще заточенный гвоздь вместо ножа. Где все это держать? Дома?
Так дома-то нет! Есть, правда, постель, которую на дню несколько раз
перетряхивают, что-нибудь ищут. Воспитатели трясут и свои, которые жулики...
А заначка - это и есть дом. А кто я буду без заначки? Никто!

Солдат остановился, о чем-то раздумывая. Светлые брови его сошлись. Был
он сейчас как мальчишка, Васька подумал, что слабак солдат в сравнении с
любым детдомовцем. Потому его и обокрали. А уж сам Васька куда опытнее
солдата. Ведь приходится объяснять элементарное, что и в объяснении не
нуждается. И выходит:

Васька должен учить солдата жить.

- Ты чей, Василий, будешь? Родители твои где? - спросил солдат.

- Не знаю, - произнес Васька равнодушно. - Я всю жизнь сам по себе. Мне
никто не нужен.

- Ишь какой самостоятельный! - воскликнул солдат, он даже улыбнулся.

Васька не воспринял чужой иронии, а отвечал достойно, что сейчас все
должны быть самостоятельными, потому что время трудное, идет война.

- А разве ты, дядя Андрей, не самостоятельный? - спросил Васька и с
сомнением посмотрел на солдата.

- Я? - удивился солдат - не вопросу, а тому, что мальчик этим вопросом
ставил их как бы на один уровень. Он присел на какой-то пенек и со вздохом
сказал: - Ну... Если мы с тобой такие... Давай подумаем, как дальше нам
жить.

- Давай, - поддержал Васька и сел рядом на траву. - Ты куда должен
идти?

- В эшелон, я тут, Василий, проездом.

- На фронт?

- На фронт, Василий. А если я сегодня не приду, то будут меня считать
дезертиром.

- Но ведь ты не дезертир?

- Конечно, нет. Я, Василий, фашистов бить хочу. Только чем я буду бить?
Мое оружие пропало... Если бы сыскать...

- Тогда что? - спросил Васька и внимательно занялся галошей. Развязал,
а потом завязал узелок на веревке.

- Тогда бы я стал снова солдатом. Без оружия солдат - пустой звук. Он
пользы народу не принесет.

- А ты попроси, они тебе другую винтовку дадут. Или трофейный автомат
поищи. Я в кино смотрел, там после боя много всяких автоматов валяется...

Солдат посмотрел странно на Ваську, ничего не ответил, В лесу
начинались сумерки. Не было темно, но дальние деревья начинали сливаться.

Солдат встал, протянул Ваське руку:

- Прощай, Василий! Славный ты человек. Но и ты ничего не можешь. Здесь
никто ничего не может. Дальше - я сам.

Солдат повернулся и пошел. Быстро шагал, так что, пока Васька
переваривал его слова, он уже скрылся за деревьями.

- Подожди! - крикнул Васька, чего-то испугавшись. Он побежал за
солдатом, не зная еще, что он может предложить, чем помочь. Васька понял
сейчас одно, что без него солдат пропадет. - Подожди же! - повторил он,
задыхаясь, нагоняя и стараясь попасть с солдатом в ногу. - Я хочу тебе
сказать... Может, еще не поздно...

- Что? - спросил солдат, не останавливаясь. Ему, наверное, очень не
хотелось, обретя уверенность и ясность цели, заново передумывать и снова, в
который раз, обнадеживаться.

- Я тут... Я знал одного человека, - тяжело дыша, с перерывами говорил
Васька. - Я могу у него спросить...

- О чем спросить? - говорил солдат на ходу.

- Об оружии, конечно.

- Вот как! - солдат остановился и посмотрел на Ваську. Пристально.
Прямо в глаза.

Васька потупился, сделал вид, что его заинтересовала веточка на земле.
Наклонился, поднял, помахал в руке. Но солдат продолжал смотреть, и при этом
он странно молчал.

- Я давно его знаю, - произнес Васька, как будто он был виноватый и
пытался объясниться. - Он недалеко живет, может, он чего подскажет...

Солдат покачал головой, о чем-то раздумывая. Но все время взглядом он
возвращался к Васькиным глазам. Что-то в них искал и не находил.

- Значит, ты думаешь...

- Да, он все знает! - воскликнул Васька простосердечно. Ему стало легче
от собственных слов.

Солдат взял Ваську за плечо и тихо спросил, словно боялся спугнуть
Васькины слова:

- Все... знает?

- Конечно, - сказал Васька уверенно. - Он должен знать!

- Должен?

На солдата стало жалко смотреть. Вся его уверенность пропала. Он
съежился, испугался чего-то. Стал суетным, торопливым, и заговорил он теперь
по-другому, будто унижался перед Васькой:

- Пойдем к нему, а? Пойдем, Василий! Где он живет?

От такой перемены Васька вдруг почувствовал себя неуютно. Что-то
пропало у него к солдату, а может, это у солдата пропало к Ваське, он точно
не мог разобрать. Исчезло равенство, которое так задело Ваську за живое.
Снова солдат стал чужим, осталась к нему голая жалость.

Васька посмотрел на солдата снисходительно, он знал, что скажет ему. Он
так и сказал:

- Сейчас нельзя. Его дома нет. Может, он там вообще не живет.

- Когда же можно? Василий, когда? Когда?

- Ну, утром, - произнес Васька неуверенно.

- Утром?