же поинтересовалась она на всякий случай. - Слушай, а воротничок жемчужный
отдашь? Страсть как мне нравится... Отдашь?
скорей только, Паша, милая... Ну, скорей же, уходит... Куда, собачка, куда
ты, милая? Подожди, подожди, ах ты напасть! Никогда мне не повезет!
Тимошкой толстая женщина вывалилась на улицу, с силой рванув калитку, но
Тимошка был уже далеко, он бежал теперь обратно, ему нестерпимо хотелось
домой, к Олегу и Даше, к теплым, вкусно пахнущим рукам Семеновны. Дорога
назад оказалась проще, и все-таки Тимошка добрался до места уже глубокой
ночью. В доме спали. На крыльце он нашел свою миску, но здесь уже ряньше
побывал соседский кот, и конечно же выбрал все до последнего кусочка, и
даже миску с водой осквернил ненавистным запахом. Уставший Тимошка обежал
дозором вокруг дома, ведь это была его прямая обязанность, все было тихо,
наведался он и к озеру и всласть напился. Чапа шелестела в прибрежных
зарослях, Тимошка не стал с пей воевать, а вернулся на крыльцо, поскреб
дверь лапой и изо всех сил прислушался, недоверчиво понюхав щель в дверях.
И дети, и Семеновна, тоже измотанные за день беготней и переживаниями,
крепко спали, и дом, оберегая их покой, сумрачно молчал. Тимошка сбежал с
крыльца и под окном детской пару раз негромко настойчиво тявкнул, просясь
в до.м. Никто не отозвался, но все было спокойно, все были на местах, и,
подождав немного, Тимошка отправился в дальний конец участка, там,
заросшая густым кустарником, бурьяном и мхом, уже много лет догнивала
принесенная в особо сильное половодье коряга. В одном месте она изгибалась
и образовывала уютное, защищенное со всех сторон укрытие. Здесь Тимошка
любил отдыхать в жаркие дни, сюда же забирался, если ему становилось
скучно, здесь же чаще всего прятал он свой заветный кирпич. Сегодня за
день он так намаялся, что, едва протиснувшись под корягу, сразу же закрыл
глаза и провалился в сон.
своими многочисленными запахами и шорохами, Тимошка же ничего не слышал и
спал. Не видел Тимошка и бесшумно поднявшуюся луну, и проступившие из
темноты засеребрившиеся деревья. На середине лунной дорожки выплыла Чапа и
стала беззвучно играть в воде, кувыркаться, переворачиваться вверх
светлеющим в лунном свете седым брюшком, - полнолуние всегда оказывало на
нее магическое, возбуждающее действие. Чапа скользила по поверхности воды
убыстряющимися кругами, нескончаемое количество раз выныривала столбиком,
стараясь держаться лунной дорожки, перекувыркивалась и продолжала движение
в обратную сторону. Она словно исполняла ритуальный танец. Это был танец
благодарения, исполняемый в свой час любой жизнью на земле, и зверем, и
птицей, деревом и рыбой, скромной травинкой и самым незаметным муравьем.
Чапа ничего нового не открывала, зов лунной ночи властно притягивал ее,
проникая в каждую клеточку ее тела, и, насквозь пронизанная серебристым
сиянием, охваченная со всех сторон слепящим холодным пламенем, она
растворялась в нем, став его неотъемлемой частью. Бесконечно и бесстрастно
лился лунный свет, и ничто не нарушало таинства свершаемого обряда.
спал. Уже перед коротким, бесшумным летним рассветом он стал повизгивать
во сне, ему приснился котенок Жужа, и Тимошка, не открывая глаз, усиленно
задвигал ноздрями, глухо заворчал от возмущения. Котенок пропал, и запах
его исчез, Тимошка успокоился, погружаясь в теплый, уютный мрак, но вскоре
опять послышалось его неспокойное повизгивание, теперь ему приснилось, что
Вася рядом, большая Васина рука у него, у Тимошки, на голове, в знак
горячей признательности Тимошка потянулся лизнуть Васе подбородок и
проснулся окончательно.
глубоко втянул в себя несущий множество самых разных запахов и вестей
резкий утренний воздух, с удовольствием с протяжным стоном зевнул, вылез
из своего укрытия, шумно всем туловищем потянулся, встряхнулся и обмер. В
двух шагах от него нахально и совсем по-хозяйски возился в траве еж Мишка.
От вчерашних переживаний, от долгого напрасного многочасового бега в
поисках Васи, от его отсутствия, от сосущей пустоты в желудке Тимошка
проснулся в необычном для себя агрессивном и мрачном настроении. Он злобно
бросился на ежа, стараясь ухватить его за нос, но еж Мишка, отыскивающий в
раннее благодатное время вкусных червей, расползшихся в сырой траве,
молниеносно свернулся клубком, зафыркал и, подпрыгнув, в свою очередь весь
напрягся, чтобы уколоть Тимошку. В одно мгновение отпрянув, Тимошка припал
к земле и стал ждать. Еж Мишка, озадаченный необычностью неожиданного
утреннего нападения, лежал клубком, не шевелясь, терпения ему было не
занимать. Лишь минут через десять он чуть-чуть расслабился и высунул
из-под колючек кончик носика, неслышное дуновение воздуха над землей
донесло до него запах хорошего гриба, росшего где-то неподалеку, где-то
рядом с грибом затаилось и птичье гнездо. Но враг был рядом, и еж Мишка
опять замер, он давно знал, что Тимошка самый обыкновенный бездельник и
преследует его, вечно занятого и кормящегося тяжелым трудом, просто так,
от вздорности характера. Тимошка не ел ни червей, ни жуков, ни лягушек,
тем более грибов, и им, по сути дела, нечего было делить.
несколько движений в сторону соблазнительного запаха и опять так же
мгновенно свернулся в тугой клубок. Тимошка приподнял голову и ошарашенно
заморгал, еж Мишка оставался, как ему показалось, неподвижен и все же
сдвинулся несколько левее.
каждое движение своего врага. Через несколько минут Мишка повторил маневр:
неуловимо выбрав момент, он, просеменив с полметра, молниеносно свернулся
в клубок и замер. На этот раз Тимошка не позволил себе дремать, в ответ на
жульничество ежа угрожающе припал на лапы и ожесточенно залаял, но через
минуту еж Мишка опять передвинулся в нужном ему направлении. С подобным
коварством ежа Тимошка сталкивался впервые, уже чувствуя свое поражение,
он теперь не лаял, а лишь понуро переходил за ежом Мишкой на новое место,
ожидая, что же последует дальше. Добравшись до гриба, плотного
трехдневного боровичка, уже темноголового, с уходящей в травянистую землю
крепкой толстенькой ножкой, еж Мишка свернулся плотным клубком и,
казалось, умер, свою законную добычу, находящуюся теперь совершенно рядом,
он не уступил бы ни за что. Тимошка подождал, подождал и, не видя ничего
для себя интересного, показывая, что ему совершенно безразличен и еж
Мишка, и его пакостные проделки, равнодушно, с хрустом зевнул. Затем
привычно поднял ногу у старой березы и затрусил к дому, успевая на ходу
узнать множество новостей, хотя все они были второстепенными и не
требовали глубокого и подробного изучения. В воздухе стоял дружный гул
шмелей и пчел, над зеленым ковром травы беспорядочно мелькали разноцветные
бабочки, над озером дрожали, поджидая добычу, большие зеленокрылые
стрекозы.
летнюю веранду, от радостного изумления она даже выронила глубокую тарелку
со взбитыми сливками для лакомого блюда, называемого кокпуфтель (даже
ученый Вася, сколько ни старался, не мог докопаться до происхождения
диковинного, на немецкий лад, слова, по уверению Семеновны, она сама
изобрела к назвала сладкое блюдо). Тарелка разлетелась вдребезги, ее
содержимое растеклось по полу веранды, но Семеновна даже не обратила на
это внимания.
всем своим маленьким, похожим на печеное яблоко, лицом.
подступившей слабости опустилась на ступеньку, они дружески обнялись, и
Тимошка, выражая крайнюю степень восторга, энергично облизал ей щеки и
подбородок, продолжая повторять свое "ах! ах! ах!". Несколько
успокоившись, Семеновна привстала и подложила под себя дощечку-ступенька
была холодной и сырой от росы, Тимошка не отводил глаз от ее сморщенного
лица.
трясутся. Ну что я, думаю, Васе скажу, коли ты, Тимошка, пропадешь совсем?
вкусные, густо растекавшиеся по полу сливки, бросился к полуоткрытой двери
в дом, и, не успела Семеновна задержать его, ударом лапы открыл дверь о
комнату-Олега и бросился к его кровати, весело помахивая хвостом. Олег
спал, лицо у него было напряженным и беспокойным, сильно хмуря брови, он
видел удивительный сон: догоняя Тимошку, он только-только выбрался из
дремучего леса с синими стволами деревьев и ярко-желтой листвой.
Олег лежал по-прежнему с закрытыми глазами, а будить детей по утрам не
разрешалось, Тимошка, высунув от волнения язык, тяжело и часто подышал и,
прежде чем успела подоспеть Семеновна, отправился проведать Дашу. Замерев
у. порога, он с грустной ненавистью смотрел на котенка Жужу, выгнувшего
спину дугой на кроватке у девочки и беззвучно шипевшего в устрашение
Тимошки, - сама Даша, так же как и ее брат, крепко спала. В порыве радости
от встречи с обожаемыми существами, ставшими еще дороже после пережитого
дня и темноты ночи, Тимошка совсем забыл о существовании отвратительного и
презираемого котенка Жужи, и вот теперь тот опять топорщился и шипел,
наглядно доказывая Тимошке коварство и неразумность жизни.
из комнаты, опустив голову и стараясь не глядеть на нее, Тимошка
повернулся, опустил хвост и понуро вышел. Семеновна не успела захлопнуть
перед ним дверь в сад. Тимошка протрусил к озеру в сопровождении
уговаривающей его Семеновны, спустился на мостки и лег, положив голову на
лапы. Семеновна на мостки не пошла, а устроилась на любимой Васиной
скамейке, сторожа каждое движение Тимошки.
Семеновна. - Тебя любят, и ты должен других любить. Разве котенок не божья
Эриксон Стивен
Буркатовский Сергей
Сертаков Виталий
Андреев Николай
Прозоров Александр
Посняков Андрей