Чтение 15–й страницы книги ~Записки Чёрного Властелина~

- Ну, не улетит же гад просто так.

- Как знать, - опять отрезал волшебник не допускающим дискуссий тоном, хотя трудно судить, насколько он сам верил в возможность бестревожного расставания с гадом.

Будем надеяться, что не слишком верил. Иначе пришлось бы в который раз подкалывать уважаемого Скитальца, ибо, зайдя на очередной круг, дракон увеличил размах крыльев, набирая высоту, а затем резко развернулся и спикировал прямо на шар!

Надо отдать должное присутствию духа, с которым пассажиры встретили атаку. Ни визгов, ни криков не раздалось, даже когда пасть дракона распахнулась и оттуда полыхнула струя пламени, стремительно ринувшаяся к полотну шара. С секунду все, как завороженные, ожидали треск разрываемой парусины, накатывающую волну жара и... Ничего такого не произошло. Огонь так и не соприкоснулся с тканью, наткнувшись на невидимую преграду, поглотившую пламя без остатка и каких-либо видимых последствий, а сам дракон, завершив лобовую атаку, выпустил закрылки и ушел вниз и налево.

После подобной демонстрации мощи акции волшебника в глазах остальных заметно выросли, но вот противник не казался смущенным или в какой-то степени растерянным. Дракон опять пошел наверх, на исходную позицию, где выполнил маневр, идентичный прежнему. Только пламя было как будто гуще, а струя длиннее. Но Бьорн отбил атаку столь же непринужденно. А потом еще раз. И еще... После пятого удара Джерри, чуть утративший остроту ощущений, не выдержал и поинтересовался:

- И дальше чего?

Волшебник был весьма занят - несмотря на внешнюю легкость, создание всех этих абсорбирующих полей требовало мгновенной реакции и предельной концентрации, - однако нашел время ответить с легкой иронией:

- Ни один дракон не сможет плеваться огнем до бесконечности. Вот тогда и посмотрим, способен ли он на что-нибудь еще!

"Ага, чего, интересно, выйдет, ежели скотина всей тушей в нас вопрется?" - Джерри оставил вопрос при себе, ибо подоспела очередная порция огня, к тому же... Ну, должно же быть у волшебника и на этот случай что-нибудь припасено.

На деле у Бьорна ничего припасено не было. Он лишь надеялся, что противник будет рассуждать схожим образом. Не вступая с шаром в прямой контакт, дракон мог справедливо считать себя неуязвимым, а так кто его знает, что получится... Никто и не узнал - до столкновения дракона с монгольфьером, несомненно украсившего бы это повествование, все-таки не дошло.

Упрямый ящер элементарно перехитрил противника. Причем, зная ушлость этих тварей (драконов в данном случае), можно предположить, что повторяющиеся однообразные атаки служили уловкой, дабы усыпить бдительность Бьорна. Хотя нельзя исключать, что дракона посетило вдохновение...

Так или иначе, но после очередного залпа, дракон исчез из поля зрения волшебника: когда пламя рассеялось, Бьорн просто не обнаружил врага. Его не было ни справа, ни слева, ни внизу, и на несколько секунд волшебник просто опешил, даже вслух спросил:

- Да куда он подевался, дьявол забери?!

Молчание послужило ему ответом, потому как за драконом уже никто пристально не следил, и хотя Бьорн сообразил наконец, что кроме права, лева и низа есть еще верх, посмотреть куда не позволяет болтающийся над головой мешок с воздухом, оказалось поздно. Дракон был на редкость умел и исполнил фигуру высшего пилотажа, недоступную для большинства своих сородичей: пока чародей расправлялся с его огненным снарядом, он перевел туловище в вертикальное положение, распластал крылья на максимальную площадь и ушел практически вертикально вверх. Когда же цель оказалась под ним, дракон совершил еще один переворот на сто восемьдесят градусов, камнем упал вниз и аккуратно дунул на самую маковку шара.

Так что, когда волшебник уже подготовился установить щит над монгольфьером, как раз и произошло то, что ожидали в самом начале - треск ткани, хлопок, заметное потепление, а затем нарастающий свист. Свист, который издает воздух, когда его рассекают крупным предметом, отвесно падающим вниз.

Очень даже вероятно, что молодежь в эти мгновения охватила нешуточная паника, но проявить ее внешне было затруднительно. Бежать некуда, кричать - дух захватило, а метаться по корзине мешала сила тяжести (вернее, отсутствие таковой). Но вот Бьорн сохранял спокойствие, в целом не показное. В глубине души он считал такое завершение рандеву с драконом наиболее логичным и давно уже прикинул шансы того, что они не разобьются в лепешку, если монгольфьер будет сбит. Вероятность выжить изначально казалась неплохой, где-то пятьдесят на пятьдесят, и все зависело в основном от того, куда придется падать. Если на острие одного из многочисленных пиков, то, понятное дело, пиши пропало, а если на сравнительную ровную поверхность, то вроде и ничего.

Соответственно главной радостной новостью дня для волшебника стал вид уютного глубокого ущелья, где, похоже, отсутствовал даже бурный горный поток. Оставалось только предельно сконцентрироваться, точно рассчитать момент, и за мгновение до катастрофы вложить всю доступную мощь, всю энергию в единый левитационный заряд.

Мягкой посадки не получилось. Хотя со стороны последние метры падения выглядели, как в замедленном повторе, удар о каменистое дно ущелья все равно оказался жесточайшим, корзина моментально развалилась, члены экипажа повыпадали наружу словно куклы, а сверху их, как готовым саваном накрыли остатки тлеющей парусины.

Но, конечно, все обошлось. Никто не погиб и даже не повредил себе ничего существенного. Так, несколько синяков и ссадин плюс парочка легких истерик... Впрочем, одна потеря имела место - сломался волшебный посох Бьорна. И хотя он, безусловно, не лишился из-за этого способности колдовать, но остался без значительного подспорья. В том же, что в самое ближайшее время понадобится все мастерство, сомневаться не приходилось, ведь в итоге волшебник оказался там, где ему хотелось быть меньше всего на свете - ночью посреди гор...

* * *

Да, погода стояла настолько жаркая, что даже ночью в горах было не холодно, и это было единственным обстоятельством, примирявшим Бьорна Скитальца с окружающей действительностью. Если б к скверным мыслям, дурному настроению и нервирующему ожиданию внезапного сокрушительного удара добавились еще мерзнущие ноги, то впору было бы впасть в крайнюю степень пессимизма, объявить жизнь законченным дерьмом и примкнуть к адептам принципа непротивления Злу насилием.

Сейчас же, пока ноги были теплыми, волшебник собирался активно сопротивляться. Он уже несколько часов сидел на страже сна своих подопечных, напряженный, внимательный, готовый к незамедлительным действиям. Но ничего не происходило, и постепенно в пространстве под черепом Бьорна стали зарождаться мысли. Вначале он безжалостно гнал их прочь, ибо были они пустыми сетованиями, на которые не следовало отвлекаться, но мало-помалу в спорадически вспыхивающих искрах сознания стала появляться логика и даже, страшно сказать, конструктивизм. Тут уж волей-неволей пришлось уделить своим мыслям внимание.

Нападение дракона, более чем прискорбное само по себе, подтверждало некоторые худшие подозрения Бьорна. Если не брать в расчет случайное совпадение (а от него волшебник брезгливо отмахнулся), то получалось, что их поведение полностью понятно и предсказуемо для врага. Не очень хорошо, но ничего удивительного - им с Черным и раньше частенько удавалось угадывать ходы друг друга. Гораздо хуже, что Черный просчитал на ход дальше и нашел красивое и эффективное решение к элементу неожиданности, которым так гордился Бьорн. И совсем уж плохо и необычно было то, что это эффективное решение дало себя применить. Хоть люди и считали драконов приспешниками Черного, на самом деле они не являлись силами Зла, а просто не любили людей, гномов, эльфов, гоблинов и т. д. Они вообще не любили никого кроме себя и не подчинялись никому, в том числе и Властелину Тьмы. Заставить же дракона сделать что-либо крайне трудно: по-плохому бесполезно и опасно для здоровья, а по-хорошему... Никто не знал волшебного слова - невзирая на легендарную страсть к сокровищам, драконы отказывались продавать свои услуги за золото. Унизительно и нерационально, проще отнять... Теперь же Бьорну вспоминался рассказ Лорда-Протектора об отрядах драконов, штурмующих крепости и города. Рассказ, которому он сперва несказанно удивился, а затем счел байкой, направленной на то, чтобы посеять в нем смущение и неуверенность. Но, выходит, мог и не лгать Агенор, и никакого объяснения этому волшебник был придумать не в состоянии. Очередной штрих к пугающей картине "Мир сошел с ума"...

Следующий момент был положительным просто в силу того, что все события, отличные от смерти, могут сразу засчитываться в плюс. Ведь если бы перед драконом стояла задача уничтожить их, сложно вообразить, что смогло бы ему помешать. Во всяком случае, насчет себя Бьорн иллюзий не строил - пусть в воздухе ему удалось устроить подобие борьбы, но после приземления он какое-то время был бы способен только наблюдать, как дракон спускается с небес и поджаривает любого по своему выбору с аккуратной розовой корочкой. Однако ящер не проявил к их судьбе никакого интереса, даже не показался в поле зрения, значит, в его функции входило именно сбить шар. Остальное предстояло доделывать внизу, и Бьорн догадывался, кто и как ими займется. В этих дрянных горах всегда обитали гоблины - собственно, кроме них тут и не жил никто, - и Черному достаточно было только отдать приказ своим вернейшим слугам. Другое дело, что без поддержки черных чародеев все гоблины мира с Бьорном просто не справились бы, но Властелин Тьмы должен был это учесть. И по нынешним временам, когда Черный явно находился в своей лучшей форме, на халяву рассчитывать не приходилось. Наиболее вероятной Бьорну представлялась новая встреча с Нимраазом, хотя мог и кто-то другой во главе гоблов оказаться. Не так уж важно. Следовало взглянуть правде в глаза: Черный хотел захватить героя, и по большому счету это ему уже удалось.

В самом деле, даже если оставшееся до рассвета время (буквально пару часов) на них никто не нападет, то поутру на любимый вопрос Джерри: "И дальше что?" - ответить Бьорну будет нечего. Они застряли в отрогах хребта, география которого была известна волшебнику более чем приблизительно, а все перевалы, о которых он знал, находились далеко на юге и были весьма труднопреодолимы к тому же... Так что? Выбираться обратно, к даландским лесам? Выглядело, мягко говоря, малоперспективно. Переть в глубь гор наобум? Таким образом можно расстроить планы Черного, сломав себе шеи раньше, чем их найдут гоблины. Конечно, оставалась мизерная надежда, что гоблины окажутся быстрее, что с ними не будет колдунов, что тогда удастся отбиться и захватить кого-нибудь в плен, а тогда... В общем, чем дальше Бьорн оценивал возможные перспективы, тем более привлекательной становилась крамольная идея: сдаться в плен. Убивать их не станут, а, напротив, будут кормить-поить, отведут в более обжитые (пусть даже гоблинами) места, после чего останется только выяснить дорогу и сбежать. Не то чтоб это было легко с таким составом отряда, но Бьорну многократно доводилось сиживать в плену, и в подавляющем большинстве случаев он выбирался оттуда своими силами. Так почему бы и в этот раз не справиться?..

Приободрившись, волшебник двинулся на волне конструктива дальше и сообразил, что в случае, если его фантазии реализуются, неплохо бы заручиться поддержкой на той стороне гор, поскольку сбежать-то они сбегут, но ведь погоня последует, и оторваться от нее запросто может не получиться... Конечно, это лишь допущения, и все же, почему бы не подстраховаться, если есть возможность. Всего-то надо послать кое-кому магическое сообщение. На это, правда, уйдут остатки резервов, но на кой они нужны, если на победу сражаться не придется...

Бьорн поколебался еще с часик, а затем все же отправил на запад сигнал о помощи (действие, доступное не многим чародеям) и, глядя на начинающий светлеть край неба, подумал, что ночью таки ничего не произошло и утреннего занудства с Джерри избежать не удастся... Тут-то гости и пожаловали.

Сначала волшебник никого не увидел и даже не почувствовал появления инородной магии, но что-то вокруг неуловимо изменилось, возникло стойкое ощущение постороннего присутствия. Однако Бьорн ничем не выдал свои подозрения - он продолжал сидеть, прислонившись спиной к валуну, и лишь чуть повернул голову, вглядываясь в западную, темную часть ущелья. Поднимать тревогу он не собирался в принципе, хотя становилось страшновато. Понятно, что если позволять себя захватить, то лучше бы без боя, иначе есть риск незапланированных потерь, но при приближении реального врага идея сидеть и ждать, пока тебя повяжут, уже не казалась столь притягательной. Совсем наоборот...

Впрочем, Бьорну не впервой было проявлять твердость и решимость, сжав волю в кулак. И он терпел. Он даже не вздрогнул, когда заметил наконец серые тени. Одна, другая, третья... Они осторожно крались вдоль стен узкого ущелья, окружая маленький лагерь. Труднее всего пришлось, когда Бьорн почувствовал присутствие черных чародеев. Они медленно надвигались из глубины ущелья, и прикрывающие их щиты были на редкость дырявыми. Бьорн опознал главаря, а это действительно был Нимрааз, и мог точно ткнуть пальцем в местоположение двух остальных, но надо было делать вид, что ничегошеньки он не замечает. И помимо неприятных ощущений в области желудка это было противно с моральной точки зрения - полные, в сущности, лохи, а потом ведь на каждом углу похваляться станут, что смогли незамеченными к самому Скитальцу вплотную подобраться... Но вот когда у левой стенки ущелья раздался громоподобный в тишине шорох, быстро переросший в сдавленный кряк и шум падения тела, не отреагировать было уже невозможно - слишком выглядело бы неестественно. Бьорн, проклиная вечную гоблинскую неаккуратность, вскочил, заорал: "Тревога!", и началось...

Гоблины, разразившись нестройными воплями, ринулись в атаку, черные чародеи метнули в Бьорна разминочные парализующие чары, но, выставляя простенький блок, волшебник без удовольствия понял, что сдаться совсем без боя ни хрена не выйдет. Джерри, Бугай и Эрик уже были на ногах, причем Эрик с Бугаем держали в руках оружие, как будто готовые его употребить, а трактирщик прятался между ними, не выказывая ни малейших признаков паники. Элли и Фин видно не было, но насчет гномихи Бьорн не сомневался: принцесса не забилась от испуга под камни и себя еще покажет. А вот Элли могла и забиться, вполне разумное поведение на ее месте. Хорошо бы только ее потом оттуда случайно не забыли выковырять.

Через несколько секунд схватка разгорелась по-настоящему, но для Бьорна это означало лишь возросшую интенсивность сотворения защитных заклинаний - как бы ни были малы его силы, но пассивную оборону он мог держать довольно долго. А вот вокруг троих товарищей из Сонной Хмари образовалась куча-мала. Причем гоблины, располагающие арсеналом из одних лишь дубинок, были далеки от успеха - периодически от шевелящегося пятна отделялись нескладные серые тени, быстро занимающие горизонтальное положение. Волшебник догадывался, что в основном это работа Бугая, в руках которого дубина (скорее уж это была полновесная палица) была способна произвести заметное опустошение в нестройных рядах врагов... Между тем часть гоблинского отряда оставалась в арьергарде, не вступая в схватку и находясь поблизости от черных чародеев. Бьорн как раз подумал, что Нимраазу неплохо бы ввести в бой резервы, когда из стана оных неожиданно стали доноситься визги и вопли. Судя по тому, как они звучали, там гоблинов били насмерть тяжелым гномьим топором.

Так продолжалось несколько минут, в течение которых гоблины только несли потери, и Бьорн уже начал подумывать, что если черные срочно не сменят тактику, то им не победить. Одновременно чародея стали одолевать сомнения: коли уж эти недоделанные не смогут схватить несколько сопляков и волшебника, который был готов им сдаться, то стоило ли вообще огород городить? Че проще было надавать по мордасам, и идти своей дорогой?..

Сия тревожная мысль беспокоила Бьорна недолго, а первоначальный расчет оказался все же верен. Вполне вероятно, хотя и не стопроцентно, что Нимрааз специально не форсировал события, пытаясь уяснить возможности противников, а завершил все в свою пользу уверенно и быстро. Как выяснилось, гоблинов было значительно больше, чем показалось Бьорну изначально, и группе вновь подоспевших удалось локализовать Фин. То есть где-то вдалеке что-то еще происходило, но звуковое сопровождение наводило на мысль, что это была уже не охота гномихи на гоблинов, а совсем наоборот. Затем к друзьям из Сонной Хмари, продолжавшим ожесточенно сопротивляться, направились две группы по шесть гоблов, сильно удивившие волшебника каким-то странным разреженным порядком передвижения. Когда они подошли поближе, причина их странного поведения стала ясна - гоблы перли здоровенные сети... Ну и, наконец, черные всерьез занялись самим Бьорном. Нимрааз и подручные перестали швыряться в него одиночными заклинаниями с какой-нибудь конструкцией, а попытались проломить его оборону с помощью вала сырой, голой энергии. И это было как раз то, чему Бьорн противостоять не мог...

Финал наступил практически одновременно для всех. Как раз когда гоблины со второй попытки накрыли сетями и своих, и чужих, лишив всех их возможности шевелиться, черные пробили защиту Бьорна. Вал энергии сбил его с ног и тут же трансформировался в мощное парализующее заклятие. Через мгновение тьма затопила мозг великого белого мага, но прежде в нем промелькнула одна оригинальная мысль: "Зачем они захватывают героя, можно понять, но вот я-то по что им нужен?.."

* * *

Ужас собственного положения дошел до Элли далеко не сразу. Когда она проснулась от крика волшебника, то совершенно нормально испугалась и немедленно попробовала где-нибудь схорониться. Особо подходящих мест поблизости не наблюдалось, а к броскам по-пластунски на дальние дистанции Элли была не готова, однако дно ущелья было сплошь усеяно крупными валунами замысловатой формы, так что в итоге она просто забилась меж двух камней и постаралась сделать так, чтобы ничего ниоткуда не торчало. В целом результат был достигнут, гоблины ее не заметили, и, слегка успокоившись, она даже решилась поглядеть на ход битвы. И хотя подробностей при полном отсутствии освещения рассмотреть не удавалось, общий смысл происходящего загадок не таил - дела у Бьорна и компании шли скверно. Это, надо признать, здорово встревожило Элли, потому как по-первости она считала, что в ее задачу входит только не попасть под горячую руку гоблинам, а потом волшебник, как всегда, победит, и все будет хорошо. Но волшебник не победил, напротив, кучка гоблинов схватила его и потащила, как куль с навозом, и тут Элли узнала, что такое настоящий страх. Такой, когда желудок скручивает в узел, сердце колотится где-то в районе гортани, а дышать нет никакой возможности. Сейчас, буквально сию минуту, черные прикажут своей ораве обыскать ущелье, ее неминуемо обнаружат и тогда... Обычной сельской девушке тут бы полагалось отправиться в глубокий обморок, и в подобных случаях это даже удобно, чтобы не так мучиться. Но Элли, не к месту выказав недюжинный характер, оставалась в сознании и была вынуждена наблюдать, как на фоне стремительно разгорающегося рассвета гоблины вяжут и пакуют ее товарищей, обихаживают собственных раненых, затем строятся компактной группой вокруг пленных и, возглавляемые черными чародеями, уходят вверх по ущелью. Просто уходят. Не предпринимая ни малейших попыток кого-то там отыскать. О Свет, какое это было облегчение!

Однако спустя полчасика, когда Элли, набравшись мужества, выбралась из норы, уселась на камень и подставила лицо лучам восходящего солнца, она начала понимать, что радоваться-то было нечему. Более того, она уже очень хотела оказаться рядом со своими друзьями. Нет-нет, она вовсе не желала разделить с ними опасность и не испытывала угрызений совести (как ни крути, а в сражении с гоблами и Нимраазом она себе места не видела), просто их положение выглядело во много раз привлекательнее, чем ее. Враги не собирались никого убивать, а даже будучи в плену, находишься в коллективе - раз, можешь хотя бы поесть - два, в то время как она... Она была абсолютно одинока и беззащитна посреди гор, о которых не имела никакого представления. Да, гоблы не тронули их поклажу, но волшебник не рассчитывал на длительный поход, так что там не было ни снаряжения, ни припасов. А даже и были бы, что толку?

Нормальная дочь деревенского мельника должна была бы в этом месте разрыдаться в три ручья, обессиленно рухнуть на землю и валяться там в ожидании чуда, которое при таком раскладе не имело шансов произойти. Но Элли преодолела шок, не поддалась ощущению безнадежности и принялась рассуждать с недетской трезвостью. Реветь бессмысленно. Сидеть, сложив руки на коленки, бесполезно. Ложиться и помирать не хочется, да и успеется всегда. Что остается? Встать и идти. Куда? На восток, навстречу солнцу? Даже если удастся выбраться из этих мерзких гор, а верилось в такое с трудом, то что? Сгинуть в лесах? Не годится. Значит, нужно двигать на запад, вслед за гоблинами. Да, страшновато. Но там может произойти хоть что-то. А что бы ни произошло, хуже чем есть не станет... И Элли встала и пошла. Налегке, взяв только фляжку с водой. Потому как либо события произойдут в ближайшем будущем, либо их не будет вовсе. И отдаленного будущего тоже.

Ущелье на поверку оказалось длинным, извилистым, вполне проходимым и... скучным. Конечно, чапать пару часиков по каменистой, постоянно повышающейся поверхности было достаточно утомительно, и Элли быстро начала уставать, тем не менее бороться с физическими неудобствами ей было куда проще, чем с моральными. Очень трудно одновременно и мечтать о чем-нибудь, и бояться этого. Это изматывало, и ей приходилось тратить огромные силы только на то, чтобы заставить себя двигаться в противовес нарастающему желанию сдаться. Забить на все, лечь, предаться тихому отчаянию...

Силы подошли к концу вместе с ущельем, а заодно, как оказалось, и надеждами. Вывернув из-за очередного поворота сильно сузившегося ущелья, Элли обнаружила, что впереди ее ждут ярдов четыреста свободного пространства, а затем каменная стена, почти отвесно уходящая вверх. Это выглядело, как небезызвестное слово из шести букв, которое в разговорах с друзьями Джерри любил употреблять по поводу и без. Тут повод, безусловно, был, и даже эпитет "полный" казался уместным как никогда. Собственно, от немедленного выпадения в осадок Элли спасло только неожиданно возникшее именно в этот момент соображение. Ей вспомнился разговор с Элинор, в котором та наплела кучу всего про жизнь, Судьбу, ее, Элли, важную роль в грядущих событиях, и хотя к предсказаниям ведьмы, тем паче столь смутным, можно подходить критически, но не настолько же... Если бы Элли было суждено спустя пару дней бесславно пропасть в горах, то вряд ли ведьма стала бы так распинаться и гнать ее прямиком на смерть.

Однако дополнительное обозрение открывающейся панорамы, равно как и анализ пройденного пути не выявляли никаких новых возможностей. Единственным обстоятельством, отмеченным Элли при повторном осмотре, стал, казалось бы, незначительный факт: с того места, где она стояла, всего тупика не видно. Примерно посередине между ней и стеной разбитых надежд бока ущелья сходились, образуя узкую горловину и скрывая от взгляда дальние углы тупика. Правда, по конфигурации возвышавшихся вокруг скал и абсолютно несведущему человеку было понятно, что прохода дальше там нет и быть не может, но вдруг есть что-нибудь другое? Элли не могла даже вообразить, что именно, но решила сходить и проверить. Идти недалеко, а раз уж биться, то до последнего!

Узнать, что находится за горловиной, девушке не довелось. Точнее, довелось, но не сразу. Ибо, подойдя к проходу, Элли была вознаграждена за твердость духа и... э-э... веру в разум. Как это всегда случается в правильных сказках, ей явилось чудо, обозначившее себя в форме донесшегося слева отчетливого шепота:

- И куда ты прешься, интересно?

Счастье, охватившее Элли, оказалось настолько всеобъемлющим, что дыхание сперло, и она не смогла разразиться радостным визгом, а только обернулась, чтобы увидеть выходящую из-за уступа скалы принцессу Финндувиахор с прижатым к губам пальцем:

- Да, да, я тоже очень рада. Только тихо!

Элли без труда справилась с задачей, пожалуй даже, переборщила немного, потому что, когда гномиха за руку отвела ее в импровизированное укрытие в виде небольшой ниши в скале и заботливо прислонила к стенке, в тоне Фин прозвучали недоумение и беспокойство:

- Да что с тобой? Ты язык проглотила?

С даром речи по-прежнему наблюдались проблемы, но Элли сумела исчерпывающе описать свое состояние в двух словах:

- Страшно было.

Фин слегка задумалась, осматривая Элли и себя (а вид у гномихи был заметно потрепанный, если не принимать во внимание гордо заткнутый за пояс топор со следами запекшейся крови), но потом кивнула:

- Ну да, понимаю. Но все же прошло?

Девушка выдавила улыбку, и пара минут протекла в счастливом молчании. Но затем Элли вновь начали посещать мысли, и их основное содержание шло вразрез с предыдущим утверждением. Что прошло? Куда прошло? Конечно, вдвоем сидеть в дерьме куда приятнее, чем в одиночку, но хотелось бы еще чего-то позитивного...

- Фин, мы ж тут совсем одни застряли. Что делать-то будем?

- Почему одни, гоблинов вокруг навалом. А что делать... Не решила пока. Обдумываю.

Элли поняла это так, что у ее компаньонки есть несколько вариантов, но она не может выбрать, какой предпочтительнее. Ого! Выглядело настолько позитивно, что девушка возвысила голос и радостно защебетала:

- Постой! Давай с начала. Что мы сможем... - Маленькая, но крепкая ладошка бесцеремонно зажала Элли рот, и гномиха прошипела:

- Тихо! Я же тебя просила: тихо! Разве не понятно? - Девушка испуганно помотала головой, но когда в бледно-голубых глазах Фин полыхнула молния, догадалась, что отреагировала неправильно. Тогда Элли быстро-быстро закивала. Получилось лучше, ладошка убралась, а гномиха продолжила как ни в чем не бывало: - Что мы можем, я понятия не имею. Для начала нужно попасть внутрь.

- Внутрь? Господи, внутрь чего?

Фин, не сдержавшись, презрительно фыркнула и саркастически поинтересовалась:

- Ты вообще-то представляешь, где мы находимся?

Элли неожиданно разозлилась и показала, что тоже умеет шипеть:

- Конечно, отлично представляю! А тебя утром гоблины по голове не били? С памятью все в порядке?

- Не жалуюсь.

- Тогда, может, ты вспомнишь, кто я такая? Я - из деревни, соображаешь? И горы вижу первый раз в жизни!

- Ну да, - Фин смущенно потерла нос. - Извини. Наверное, надо тебе что-нибудь рассказать...

- Сделай милость!

- М-м... А что?

Элли пожала плечами.

- Расскажи все, что знаешь.

Фин несколько секунд изучала подругу немигающим взглядом, а потом подвела итог наблюдениям:

- Нет, ты не издеваешься, просто не понимаешь. Если рассказывать все, мы с голоду помрем раньше, чем я дойду до середины.

- Фин, я - про эти горы.

- Надо же! Я тоже.

- А ты что, бывала здесь раньше?

- Нет! - Фин пару раз глубоко вздохнула с явным намерением успокоиться. - А ты, случайно, ничего обо мне не забыла? Элли, я принцесса одного из древнейших гномьих родов, а гномы знают все обо всех горах на свете!

Элли сжала губы, как будто подготавливая соответствующий ответ, но вместо колкости неожиданно улыбнулась, искренне и мило:

- Слушай, по-моему, сейчас неподходящее время для препирательств. Я действительно не знаю ничего, а ты - очень много. Так выбери сама и расскажи то, что считаешь важным.

- Ну да, это разумно. Важным, значит... - Фин прищурилась и обвела базальт над их головами взглядом, как будто отыскивая на потолке видимые только гномам граффити. - Тогда так. Мы находимся в предгорьях северной части горного хребта Ард Гриз, который люди называют Срединным. Это самый большой горный хребет в мире, он тянется от... Нет, это не важно. Высочайшей точкой Ард Гриз является пик Барфур, расположенный далеко на северо-западе от нас, и это тоже значения не имеет. А вот второй по высоте пик - Фангорн, или, как его почему-то называют люди, Клык Дракона, - находится совсем близко от нас, но в южном направлении. Там же, на расстоянии дня пути от Фангорна, проходит ближайший известный перевал - Кор Даран, Подоблачная Тропа по-вашему. Севернее Кор Даран Срединный хребет считается людьми непроходимым. Такова общая картина. Достаточно ясно?

Элли не очень уверенно кивнула и, чуть подумав, решила уточнить:

- Ты сказала: "Считается людьми непроходимым". Гномы считают по-другому?

- Да, ты верно уловила суть, я как раз собиралась перейти к этому. Только гномы не считают, они знают.

- Хорошо, хорошо, - покладисто согласилась Элли. - Знают так знают. И что же они знают?

У Фин сложилось впечатление, будто ее слегка подкалывают, и хотя с фактической стороны придраться было трудно, она пробурчала:

- А самой не догадаться? - Предупреждая намечающийся небольшой взрыв, гномиха быстро продолжила: - Ты можешь, поверь. Тебе же известно, что здесь полно гоблинов, так? А где живут гоблины?

- Фин, мне известно только то, что говорится в сказках и легендах. Что гоблины, орки там всякие, а заодно и тролли с драконами живут в горах. И...

- И что? Они жрут, спят, тра... э-э... размножаются прямо на голых камнях, не обращая внимания на капризы погоды. Так что ли?

Элли, у которой выдалось тяжелое утро, набрала в грудь побольше воздуха, но потом медленно выпустила его и захлопала ресницами.

- Видишь, дошло. Конечно, гоблины, точно так же, как и гномы, живут в пещерах. И значит, здесь, в Ард Гриз, должны быть пещеры. Это просто, правда? - Фин улыбнулась с максимальным дружелюбием и сделала жест, как бы прося ее не перебивать. - Но вот чего ты действительно знать не можешь, так это что за пещеры находятся под Ард Гриз. А пещеры, скажу тебе, хоть куда! Огромный, пронизывающий хребет насквозь лабиринт, со множеством входов и выходов и центром под Фангорном, о котором я тебе уже говорила. Именно туда, в Дун Дондр, гоблины потащили наших друзей, голову даю на отсечение.

- Дун Дондр? Что это?

- Багровый Чертог в переводе на всеобщий.

- Багровый Чертог? - Элли невольно передернуло. - Почему Багровый?

- Точно не знаю. Дун Дондр находится очень глубоко внизу. Предания гласят, что гномы добирались оттуда до самого сердца Фангорна, туда, где вечно бушует Багровое Пламя гор. Может, поэтому.

Элли нервно сглотнула.

- Говоришь, гномы добирались оттуда... Значит, эти пещеры построил твой народ?

- Ну, не гоблины же!

- М-м... А почему гномы ушли из... Ард Гриз?

- Давай об этом в другой раз поговорим. Сейчас это точно не важно. - Фин помолчала, закусив губу. - Да и вообще все главное, пожалуй, сказано.

В целом Элли была благодарна за ценную справку. Она даже начала догадываться, чем намеревается заняться Фин. Но прежде чем пугаться, это все же следовало уточнить.

- Так что ты предлагаешь делать?

Фин несколько секунд изучала компаньонку, а потом усмехнулась... с пониманием.

- Для начала нам необходимо пробраться в Дун Дондр. А там посмотрим.

Теперь пугаться можно было с полным основанием, и Элли так и поступила. Однако утренняя практика по принятию неизбежного оказалась очень кстати. Надо было снова преодолеть страх или хотя бы не обращать на него внимания, ибо других решений и в самом деле не просматривалось. Собственно, ситуация практически не изменилась, но теперь появилась конкретная цель: им нужно пробраться в Дун Дондр и ни много ни мало освободить плененных спасителей мира, иначе долго ли они сами протянут без еды и питья в этих негостеприимных горах?

Работа над собой заняла у Элли какое-то время, но затем она заговорила вполне по-деловому:

- Так в чем трудность? Ты не знаешь, где вход в пещеры?

- Вовсе нет. Вход за углом, - Фин кивнула затылком в сторону той части тупика, которую Элли не успела осмотреть.

- Почему же мы торчим здесь?

- Слушай, ты ж не совсем дура, я точно знаю. Так не прикидывайся, а?.. Мы торчим здесь, спрятавшись и разговаривая тихо, потому, что вход в пещеры охраняется. Гоблинским постом из самое меньшее трех му... тьфу, особей. И какими бы они ни были растяпами, мимо них не прошмыгнешь!

Элли немного подумала.

- Если их трое, ты можешь их... того... убрать?

- Легко.

- А если больше?

- Смогу и больше.

Элли подумала еще чуть-чуть и решила показать, что она и впрямь не совсем дура:

- Но ты боишься, что тревогу они все равно поднять успеют. А как они это сделают?

- Если будут просто внутрь пещеры орать, то их могут и не услышать. Тем более, что орать придется недолго. Но если этот охранный пост с наших времен остался, тогда скверно. Достаточно дернуть за рычаг, и все следующие посты будут предупреждены, что здесь произошло вторжение.

Элли пришло в голову, что за столько-то лет сработанный гномами механизм мог прийти в негодность, но высказывать сомнения вслух не стала, а внесла вполне рациональное, на ее взгляд, предложение:

- Надо их отвлечь как-то. Или выманить наружу. А лучше и то и другое.

Вот только Фин не бросилась с благодарностью ей на шею. Вместо этого она довольно язвительно пробурчала:

- Да что ты?! Удивительно, но и я так подумала. Примерно за часок до твоего прихода. И до сих пор вот думаю!

- Странно, что не придумала ничего. С такой палатой-то ума! - огрызнулась Элли, и они замолчали надолго.

Надо отдать справедливость, их головы не были наполнены перечислением упреков друг другу и изыскиванием возможностей для новых шпилек. Нет, они честно пытались найти какой-то выход, и в конце концов идея посетила Элли. Реализация этой идеи настолько хорошо вписывалась в ряд уже имевших место переживаний, что Элли уверенно провела себя через очередную пятиминутку ужаса, а потом сказала следующее:

- Как ты думаешь, Фин, что бы случилось, если бы ты меня не остановила?..

Точный ответ на этот вопрос был получен несколько минут спустя, и, к чести Элли, он совпал с предположительным. Не будучи большим специалистом в области гоблинской психологии, она полностью предугадала реакцию охранников, хотя с таким же успехом могла и просчитаться...

Больше всех в произошедшем с гоблинами казусе виноват был их начальник Нимрааз. Для начала он сам исполнял приказы слишком дисциплинированно: если сверху спустили установку захватить волшебника и потенциальных героев, Нимрааз именно их и захватывал. Гномья принцесса, пусть и входившая в отряд и оказывавшая активное сопротивление, была фактически предоставлена сама себе. Хочет драться - на здоровье, хочет сбежать - тоже пожалуйста, ведь на ее пленение полномочий нет (про Элли, к слову сказать, Нимрааз вообще не вспомнил). Но главное, черный чародей по каким-то неведомым причинам наделил своими личными качествами подчиненных, хотя по былому опыту не мог не знать, что дисциплина, равно как и аккуратность, не входят в число гоблинских достоинств. Если уж Нимрааз хотел, что разумно, оставить позади сторожевой пост, то следовало приложить усилия - отобрать самых толковых ребят, повторить им задание раза три-четыре и пригрозить в случае невыполнения карами столь страшными, сколь и простыми, доступными гоблинскому мозгу. Вместо же этого бывшая правая рука Черного выбрал двух первых попавшихся бойцов, усадил их у входа в пещеру и наказал им смотреть за ущельем, а если кто-нибудь появится, кричать третьему, который в свою очередь должен был тотчас дернуть за рычаг сигнализации. На один-единственный вопрос: понятны ли инструкции - гоблины ответили утвердительно, а угроза в случае чего навеки лишиться покоя в загробной жизни хоть и вызвала показной трепет, в действительности совершенно не была оценена. В результате Нимрааз отправился в Дун Дондр весьма довольный собой, а дело при такой организации было обречено на провал.

Собственно, если бы Элли и Фин просто решили набраться терпения, то вне всяких сомнений дождались бы момента, когда гоблинов сморит сон. Но у них и так получилось неплохо, ибо, когда Элли появилась в поле зрения стражников, у тех даже не промелькнула мысль поднять тревогу. Им же ясно было сказано: кричать, если появится кто-нибудь. А разве Элли похожа на кого-нибудь? Ни фига ни разу! Она похожа на молоденькую человеческую девчонку, просто одетую, безоружную и растерянную. Конечно, явление подобного персонажа в ущелье гор Ард Гриз было абсолютно неправдоподобным, но гоблины с роду не подозревали о наличии в мире такой штуки, как причинно-следственная связь. Сперва они не сговариваясь решили, что видят мираж, завораживающий и очень притягательный. Но по мере приближения мираж не делал попыток исчезнуть, а, напротив, продолжал вести себя как обычная девчонка - шла-шла себе, увидела их, испуганно разинула рот, вскрикнула, развернулась, собираясь бежать... Тут уж гоблинами безраздельно завладело желание наощупь проверить информацию, сообщаемую органами зрения, а единственным беспокоящим обстоятельством представлялась необходимость опередить товарища. В общем, двое стражников с гиканьем помчались вслед за добычей, а третий, привлеченный непонятной активностью, высунулся наружу, как раз чтобы успеть увидеть картину разворачивающейся погони, прежде чем она скрылась за поворотом. Это, видимо, был одаренный, думающий гоблин - он пару секунд колебался. Нет, мысль дернуть за рычаг он сразу отверг с негодованием. Еще чего! Эдак вся развлекуха может другим достаться. Но вот не стоит ли остаться на посту и подождать, пока те двое приволокут добычу к нему? Исход колебаний решило соображение, что ожидание грозит затянуться на неопределенный срок, потому как не совсем понятно, зачем девчонку куда-то тащить. Можно и прямо там, где поймают...

Тем временем погоня, развивавшаяся было вполне удовлетворительно - гоблины справедливо сочли свою скорость выше, - неожиданно прекратилась. В том смысле, что жертва, проскочив узкую часть ущелья, перестала убегать. Она остановилась и обернулась, спокойно поджидая приближающихся преследователей. Это удивило даже гоблинов. Но не настолько, чтобы притормозить, а когда они вылетели из горловины, было поздно. Жертва ровным голосом скомандовала: "Давай, Фин!", и следовавший вторым гоблин, даже не успев осознать наличие ловушки, упал с проломленным черепом. Первый оказался проворен - он сумел отскочить в сторону, развернуться лицом к опасности и выхватить собственный топор (который был раза в полтора меньше гномьего). Однако схватки не получилось, Фин прыгнула на противника, замахиваясь для удара сверху с обеих рук, а когда гоблин поднял топор, приготовившись парировать, резко бросила оружие вниз, перехватывая рукоять в одну руку и нанося короткий боковой удар. Маневр удался на славу, лезвие с хрустом сокрушило грудную клетку, лишив гоблина шансов на приличный предсмертный вскрик, но в этот момент из горловины выкатился третий, спешащий на веселье товарищ. К сожалению, до него и впрямь доходило быстро - Фин еще не успела выдернуть глубоко засевший в ребрах топор, а уцелевший гоблин уже двигался в обратном направлении.

Глядя в спину удалявшегося врага, Элли призналась себе, что ее план оказался не так хорош. Не учтены были два обстоятельства: гоблины очень быстро бегают и могут разделиться, вследствие чего будут поступать в распоряжение ее подруги порционно, а не гуртом. Теперь же ситуация выглядела безнадежной, и Элли собралась крикнуть гномихе, чтобы та перестала возиться с оружием, а подумала лучше, где они будут прятаться, когда сюда прибудет подкрепление. Но тут Фин ее удивила. Она бросила наконец свой топор, который, видно, крепко за что-то зацепился, подхватила оружие, выпавшее из рук поверженного противника, и со всей доступной скоростью бросилась вдогонку за последним гоблином, уже почти достигшим дальнего конца горловины. Элли не понимала, на что рассчитывает гномиха, но не останавливать же для расспросов...

Что ж, от Элли трудно было ожидать досконального знания возможностей того или иного оружия, тем более что и подавляющему большинству людей при упоминании топора на ум приходит один-единственный глагол - махать. Фин же продемонстрировала ей другую, редкую, в силу сложности исполнения, опцию - выскочив на свободное пространство перед входом в пещеру, она остановилась, взвесила топор в руке, широко размахнулась и метнула в спину убегающего врага. Элли не видела, как протекал полет и чем именно он завершился, но об основном результате легко было судить по тому, что спустя пару секунд Фин махнула ей рукой и крикнула:

- Все в порядке! Топор мой захвати и пошли!

Глава двенадцатая

За свою долгую жизнь Бьорну Скитальцу ни разу не довелось побывать в Дун Дондре, и теперь, наверстав упущенное, он был склонен полагать, что потерял не многое. Вероятно, при гномах, да еще в эпоху расцвета, Багровый Чертог, хорошо освещенный, ухоженный и наполненный жизнью, мог произвести величественное или хотя бы благоприятное впечатление. Ныне же это было соединенное запутанной системой переходов скопление пещер (не столь и большое по сравнению с некоторыми гномьими королевствами), где в глаза бросались только грязь, неимоверно закопченные стены и не блещущие разнообразием гоблинские рыла, а в нос... Честно говоря, Бьорн был весьма благодарен Нимраазу за то, что тот заточил их в камеру, расположенную вдалеке от центральных залов Дун Дондра. Безусловно, это было сделано из соображений безопасности, потому как бывшие складские помещения гномов, в одной из кладовых которых они и сидели, находились на самом верхнем ярусе пещер и были связаны с остальной частью лабиринта одним-единственным коридором, что практически лишало шансов на удачный побег. Окажись же Нимрааз чуть небрежнее, и заботиться об охране пленников, равно как и проводить в отношении оных прочие процедуры, ему бы не пришлось вовсе, ибо воздух в наиболее обжитой части Дун Дондра исключал существование иных разумных форм жизни кроме гоблинов. В камере остаточные миазмы, конечно, также присутствовали, но были не опасны для здоровья и лишь распаляли желание поскорее покинуть сей предел скорби.

Между тем, если с мотивацией у Бьорна и его команды проблем не было, то с техническими возможностями наблюдались крайние затруднения. Кладовая гномов, просторная и вполне комфортабельная (если забыть про вышеуказанную вонь), напрочь отрицала любые способы выхода кроме как через дверь, а последняя обещала стойко сдерживать даже атаки крепостного тарана средних размеров. Но и преодоление каким-то чудом двери ничего путного не обещало - помимо гоблинских стражников в коридоре постоянно дежурил один из черных чародеев, а он не смог бы упустить из виду побег пленников при самом выдающемся стечении обстоятельств.

Разумеется, все выглядело бы не столь безнадежно, если бы Скиталец был в состоянии показывать свои фокусы, но на магическом фронте ситуация складывалась совсем туго. Нет, колдовать Бьорн не разучился, он и силенок за прошедшие с момента пленения полтора дня подкопил, но Нимрааз нейтрализовал его чрезвычайно эффективно. Тем способом, который избрал бы сам Бьорн, случись перед ним задача удерживать в узде какого-нибудь волшебника; суть оного сводилась к тому, что на объект накладывались сложной конструкции чары, заключающие его в кокон, непроницаемый для магического воздействия. Попавший в такой кокон маг не лишался дара, он мог творить заклинания, но на очень ограниченном пространстве, фактически в рамках собственного тела. Другой неприятной особенностью наложенных на Бьорна чар являлась полная и окончательная невозможность снятия их изнутри, для наглядности можно представить, что они образовывали настоящий веревочный кокон, который мог легко распуститься, если потянуть за свободный конец веревки. Только вот тянуть надо было снаружи... Существовал и еще один выход - любое заклинание можно попросту сломать, тем более что с течением времени они ослабевают, и Бьорн бесспорно смог бы прорвать блокаду. Скажем, через недельку или дней десять. Пока же оставалось смириться с положением вещей, поскольку ни одного дружески расположенного волшебника, способного дернуть за веревочку, поблизости не наблюдалось.

В общем, в первые же пару часов пребывания в Дун Дондре Скиталец, всесторонне обдумав положение, пришел к выводу, что покуда им в смысле побега не светит ничего. Это не подорвало веру в счастливый исход злоключений, потому как волшебник пребывал в уверенности: ситуация в таком виде не может приобрести стабильный характер - не для того же Черный Властелин их захватывал, чтобы тупо держать взаперти в недрах гор, - а когда что-нибудь изменится, появятся и новые возможности. При этом, по мнению Бьорна, ключевым тут являлось именно "когда". Ту же незавидную участь, постигшую недавно и Элли - при абсолютной собственной беспомощности надеяться на то, что некие внешние события соизволят произойти, - Бьорн готов был терпеть, вот только долго не хотелось бы. Он с воодушевлением воспринимал каждое отворение двери в темницу, но первые два принесли только жратву и разочарование. А вот на третий раз один из подручных Нимрааза пришел с пустыми руками и распоряжением следовать за ним, обращенным к Джерри. "Наконец-то!" - радостно думал Бьорн, глядя, как его подопечный выполняет приказ, однако когда дверь за ним захлопнулась, восторги быстро пошли на убыль. Раздражение, копившееся в душе волшебника, основательно мешало ему думать, да и повода для размышлений особого не было, но тут мозг все-таки вынужден был включиться. Странно все это, мягко говоря. Нет, сам факт того, что Нимрааз решил проявить к ним интерес был естественен и нормален, но почему начали с Джерри, а не с него, Бьорна? И проблема тут была не в ущемленном самолюбии, а в тривиальном здравом смысле. Если уж его сюда притащили, то наверняка по какой-то причине. Так почему ее не объяснить? Почему не вступить в переговоры, не предъявить ультиматум в конце концов? Это могло даже принести результаты, как признавал Бьорн, отдававший себе отчет в том, что в его положении не стоит начисто игнорировать пожелания тюремщиков. А Джерри им зачем? На что он годен в нынешнем, пока еще совершенно никакой состоянии?

Бьорн всерьез принялся ломать голову над всеми этими вопросами, а мы в поисках ответов последуем за Джерри, которого отконвоировали в расположенный неподалеку небольшой покой, где на чем-то сильно напоминавшем трон восседал Нимрааз. У оживших мертвецов обоняние работает иначе, чем у людей, но, видимо, гоблинские ароматы способны пронять и покойника, и это Джерри очень порадовало. Да и вообще единственным неудобством, на которое он мог пожаловаться, было отсутствие поблизости предметов мебели, предназначенных для сидения. А в остальном Джерри был спокоен. Когда их волокли по пещерам, он испытывал ужас и полагал, что его жизнь и карьера вот-вот трагически оборвутся, но потом, оказавшись в камере, резко изменил свое мнение. Исходил он из того, что, пока Бьорн Скиталец с ними и не выказывает признаков беспокойства, ничего страшного произойти не должно.

Великий некогда черный маг, казалось, был удивлен олимпийским спокойствием пленника. Он не настаивал на обязательном преклонении и трепете перед собой, но такая безмятежность граничила с неуважением. И что скрывалось за этим? Непроходимая глупость или исключительная твердость характера? Углубленный осмотр, занявший пару-тройку минут, ничего не выявил, и Нимрааз решил заговорить, начав с нейтрального сообщения:

- Я хочу задать тебе несколько вопросов.

Джерри не собирался бравировать неповиновением и играть в молчанку, поэтому отреагировал естественно - пожал плечами и издал классическое:

- Ну.

- Можно, да? Ты разрешаешь? - В и без того неприятном голосе Нимрааза явственно звучали опасные нотки, и Джерри решил ограничиться скромным кивком. В любом случае он очень сомневался, что сказать: "Валяйте" - оказалось бы уместнее, а по-другому он не умел...

- Хорошо. Давай начнем со следующего: известно ли тебе, что у тебя магический дар?

- Да. Волшебник мне говорил.

- Волшебник? Бьорн?