Чтение 15–й страницы книги ~Эвакуатор~

- Ой, Майнат, - сказала Катька. - Прости, пожалуйста.

- Никто нам не верит, даже ты не веришь, - завела чеченка. - Все говорили - Шамиль, Шамиль, а у вас все само сгорело. Давно нет никакого Шамиля, и письма сам Путин писал. Аллахом клянусь, хлебом клянусь.

- Да ладно тебе, - сказала бабушка.

- А дома, вы скажете, тоже Путин взрывал? - не выдержал Сереженька.

- Аллахом клянусь! - крикнула чеченка. - Зачем нашим было дома взрывать? Что, хотели, чтобы совсем нас всех зачистили? Никогда наши не взрывали ваши дома, все ваши взорвали, чтобы нас зачернить! Бедный народ, гордый народ... Ты знаешь, что они делают с нами в фильтрах? Ты была в фильтрах? У меня кости целой не осталось, почки отбиты, зубы отбиты!

- А головы нашим кто резал?! - заорал Сереженька.

- Да ладно вам, - сказал дядя Боря. - Теперь-то чего. Кать, тут налево?

Начался дачный поселок. Свет фар полз по скользкой темной дороге и подпрыгивал на колдобинах. Катька отсчитывала: пятая, шестая, седьмая линия... Еще издали она узнала каменный дом соседа Коли. В доме горели все окна: очевидно, сосед успел вывезти семью из Москвы. А у Игоря было темно, и Катька в первый момент испугалась, что он не доехал до Тарасовки - допустить, что он улетел без нее, она не могла, - но тут же с облегчением заметила пляшущее пятно голубого света возле сарая: эвакуатор колдовал над лейкой.

- Вылезаем! - бодро крикнула она. - Мы почти на месте.

Сереженька выскочил первым, помог вылезти бабушке, - он никогда не упускал случая демонстративно уважить старость; тяжело вылезла Майнат - словно боялась расплескать драгоценный сосуд. Странно, она так быстро бегала, а из машины вылезала тяжело, да и сидела как-то согнувшись, словно пыталась успокоить сильную боль в животе. Наши явно делают там с ними что-то очень ужасное, столь ужасное, что Майнат никогда не расскажет всей правды. Они с нашими, правда, тоже делают, но ведь не с женщинами и детьми!

Игорь - весь в какой-то темной смазке, в ватнике и сапогах, - шел к калитке по бетонной дорожке.

- Ну, слава Богу, - сказал он и обнял Катьку. Все было родное, даже запах ватника.

- Солнце мое, - повторяла Катька. - Дождался, любимый. Господи, как я соскучилась по Тарасовке. Я чуть там не сдохла, по дороге. Как мы ехали - я тебе когда-нибудь расскажу. Это за год не расскажешь, честно.

Хотя сейчас, когда цель была достигнута, она уже толком не понимала, о чем там рассказывать. Что особенного-то? Ехали сравнительно благополучно, довезла всех, тут и бабушка, и спасенный ребенок, хотя и не особенно полноценный, и сама она во главе своего маленького отряда. На истерзанную катькину душу опустился тот особенный, ни с чем не сравнимый покой, который она всегда ощущала в присутствии своего эвакуатора. Ей даже не было жалко улетать.

- Ну, пошли. Она через полчаса дозреет. Еще час-два я смог бы ее удерживать, а потом надо стартовать.

- И ты бы улетел?

- Нет, конечно. Она бы сама улетела, а я бы остался. Тебя ждать.

- Я знала, я знала, любимый!

Она совершенно не стеснялась ни мужа, ни бабушки.

- Да, Игорь, - сказала она, поняв, что надо бы все-таки пояснить ситуацию. - Я тебя должна познакомить. Вот это бабушка, Кира Борисовна.

- Добрый вечер, - церемонно сказала бабушка.

- Здрасьте, - смущенно поздоровался эвакуатор. - Я Игорь.

- Да уж вижу, что не Ваня, - непонятно ответила бабушка.

- А это мой муж, - сказала Катька. - Его зовут Сережа. Это вот дочка, ее зовут Поля, Подуша.

Подуша спала на руках у Сережи, но при упоминании о ней проснулась и с любопытством уставилась на Игоря. Все-таки она была вылитый наш муж - те же круглые глазки, тот же нос кнопкой; не зря друзья нашего мужа, приходя на нее посмотреть (и начисто игнорируя при этом Катьку - словно она вообще не имела отношения к дочери), спрашивали с преувеличенной радостью: "А где борода?".

- Здравствуй, Сережа, - сказал Игорь и хотел было протянуть руку нашему мужу, но передумал, потому что руки у нашего мужа были заняты, а у нашего любовника сплошь покрыты инопланетным машинным маслом, которое пахло почти как земное, но с легкой примесью апельсина и немного марципана. Видимо, у них действительно была очень хорошая планета.

Наш муж надменно кивнул. Он ни о чем не догадывался и, кажется, до сих пор искренне полагал, что сейчас его тайными тропами, через толщу земли, поведут в Соединенные Штаты Америки.

- Я тебя сейчас со всеми перезнакомлю, - бодро сказала Катька.

Она оглядела свой отряд, доблестных представителей земной цивилизации, которым предстояло от имени всех землян сутки спустя приветствовать высокоразвитую цивилизацию в системе Альфы Козерога. Разумеются, будут и другие эвакуаторы, но я представляю свой личный выбор. Вот все, что я смогла отобрать на моей нынешней Родине в ее нынешнем состоянии. Это мы, Господи. Перед сараем в ряд стояли: восьмидесятилетняя бабушка, в прошлом инженер текстильной фабрики, имеющая также навыки врача, учителя, садовода и огородника; тридцатилетний безработный, по образованию биолог, по роду утраченных занятий менеджер турфирмы; пятидесятилетний одинокий водитель дядя Боря, по совместительству мастер на все руки; примерно двадцатипятилетняя, хотя по ним никогда не скажешь, чеченка Майнат, дочь свободолюбивого бандитского народа, чудесно спасенная жертва многократных зачисток; и наконец - представитель альтернативной формы жизни, мальчик-даун, которого было неизвестно как звать, потому что выговорить он мог только два слога: что-то похожее на -ын и что-то напоминающее -ун. На этого-то мальчика Игорь смотрел особенно пристально, а потом посветил фонариком прямо ему в лицо.

- Тыкылын улун аум? - быстро спросил он.

- Лыкут сылын, - ответил мальчик-даун неожиданно отчетливо.

- Гырс пат?

- Ытук.

- Дырдык бултых аусганг?

- Быпс, трипс, припипипс.

- Эне бене?

- Квинтер контер.

- Эники?

На это даун ничего не ответил, а только молча кивнул.

- Катька, - потрясенно сказал Игорь, и Катька заметила слезы у него на щеках. - Катька, где ты его взяла?

- В Брянске, он отбился он детдома...

- О Господи, - прошептал эвакуатор. - Поистине, вы заслужили все, что с вами произошло. Прости меня тысячу раз, но это так.

- Он ваш? - не поняла Катька.

- Это Лынгун, чудо-дитя, наш главный вундеркинд. Единственный ребенок-эвакуатор в истории цивилизации. В четыре года он сам собрал свою первую лейку.

- А почему он здесь... в таком странном виде?

- Это его принцип. У него собственная концепция. Он отбирает только тех, кто способен пожалеть его в таком виде. Видишь, ты отобрана дважды.

- Спасибо, - сказала Катька, все еще не веря. - Но почему он не говорит по-русски? Давно бы мне все объяснил...

- Ыкытыгын, - смеясь, перевел Игорь. - Канталуп барам дырдык, трын?

- Сыбылын, - виновато сказал даун.

- Он просит его извинить, - пояснил Игорь. - Видишь ли, он технический гений, и у него в самом деле очень плохо с языками. Он на родном-то заговорил только в пять лет, когда уже свободно читал. Читает запросто, а говорит с трудом. Ему это не нужно.

- Но как же вы отпустили сюда ребенка?

- Его долго не отпускали. В первую командировку он улетел сам, на собственной лейке, в восемь лет. Сейчас ему уже четырнадцать, просто он маленький. Ну, а потом его уже посылали вполне сознательно. У нас, я тебе говорил, нет жестких возрастных ограничений: ребенок, не ребенок - все равно человек. Он работает с детьми, и в этом есть резон: наши не всегда могут разобраться в психике ваших мелких. Она совсем другая, не такая, как у взрослых. У нас нет такой пропасти. А он как-то разбирается. Его и раньше иногда травили, иногда мучили... но чтобы бросить вот так, отбраковать (по-нашему эники) - это впервые. Видно, у вас действительно абсолютный кризис.

- Так он не отстал? Его бросили?

- Его просто не взяли в автобус. Он не очень понял, о чем говорила воспитательница... но знаешь, ему, с его психикой, необязательно понимать слова. Он почувствовал. Я же тебе говорю, он наше чудо. Его портрет почти у всех эвакуаторов в лейке висит. Вот активируется моя - я тебе покажу.

Лынгун скромно закивал.

- Ты понимаешь? - спросил Игорь. - Они его просто отбраковали. Гения, который перевернул все наши критерии. Он мог спасти всех этих детей, один. Но они бросили его.

- А как бы он их спас?

- Господи, увез бы на своей лейке.

- А где она?

- Я не знаю, где он ее держал. Ыускун? - обратился Игорь к Лынгуну.

- Сырдык. Аус кырт.

- А дубу дубу рас?

- Буртахтан.

- Она была у них в подсобке, в детдоме, - перевел Игорь.

- Игорь! - простонала Катька. - Что же мы ее не взяли! Мы могли бы спасти еще двадцать человек!

- Вряд ли, - сказал Игорь. - Ее же надо активизировать.

- Так он и активизировал бы!

- Ну, теперь поздно. И знаешь, Катя, - сказал он непривычно резко, - я все чаще думаю, что не стоило. Кого спасли, того спасли, а остальным, значит, не надо. Кракатук не фраер.

- Но дети-то чем виноваты?!

- Это они его не пускали в автобус, - сказал Игорь. - И воспитатели, и они. Они очень мучили его, Кать.

- Что же он нам не сказал! Как он мог... нарисовал бы хоть...

- Ладно, - сказал Игорь и посмотрел на часы. - Вообще пора. Отойди, я ее вынесу. Хотя вообще-то хорошо бы, если бы кто-то из мужчин помог. Она уже очень тяжелая и с каждой секундой тяжелеет.

- Ну давай, - просто сказал дядя Боря.

- Это дядя Боря, мастер на все руки, - сказала Катька. Она все еще не могла прийти в себя. Если бы она не схватила в охапку Лынгуна, он бы нашел способ догнать детдомовских и всех их вывезти на Альфу... Конечно, они сами оттолкнули его, но какой спрос с детей, да еще детдомовских! Кто имеет право их судить! Теперь они ехали неведомо куда по Брянской области на своем автобусе, а лейка так и сгниет в подсобке под Брянском! Ведь эта лейка может выдержать двадцать человек - неужели на Земле не найдется столько достойных? И какая это глупость, что действия эвакуаторов на земле так плохо скоординированы, - они даже не знают друг о друге! Конечно, это тонкий ход - посылать дауна для отбора милосердных... Но что этот даун даже не говорит по-русски... Могли бы дать ему хоть переводчика!

- Да не угрызайся, Кать, - сказал Игорь, как всегда, обо всем догадавшись. - Он в принципе понимает язык, а что не говорит, так ведь эвакуатор, по-хорошему, и не должен говорить. В идеале надо отбирать тех, кто и так понимает.

- Это очень жестоко, Игорь! Очень жестоко!

- У вас тут все жестоко, Катя. Посмотришь - и того жалко, и этого. Всех надо брать. А они убийцы, понимаешь? Они беспомощного больного ребенка не пустили в автобус. И виноваты в этом все, без разбору.

- Среди них тоже есть больные, Игорь.

- Ну, может, и спасутся, - сказал Игорь. - Повезли же их куда-то...

- Турук, - подал голос Лынгун. - Куругач.

- Что он сказал? - вскинулась Катька.

- Он сказал, что вряд ли спасутся, - объяснил Игорь, потупившись.

- Да, кстати, - вспомнила Катька. - Он-то знает, что у вас там объявлена тревога?

- Ды, - кивнул Лынгун. Он, кажется, действительно все понимал.

- А почему - не знает?

- Ны, - покачал головой вундеркинд.

- Черт возьми, - неожиданно заорал наш муж Сереженька с такой злобой, что Подуша немедленно разревелась. - Что тут вообще происходит?

- Спокойно, Сережа, - тихо ответил Игорь. - Происходит эвакуация.

- Куда?

- На другую планету.

- А меня кто-нибудь спросил?! - взвыл Сереженька. - Меня предупредил кто-нибудь?

- Ты что, не сказала ему? - не понял Игорь.

- Я сказала, что мы просто уезжаем и что все объясню потом.

- Слышь, Сереж, - вступил дядя Боря. - Тут дело такое. Мы на планету летим, хорошую. Здесь просто опасно, мы там пересидим и потом вернемся. Если захотим.

- Да я, может, против! - кричал Сережа. - Что за шарлатанство! Какая еще другая планета, я совершенно не хочу, чтобы мой ребенок рос где ни попадя!

- Ну, захочешь - вернешься, - пообещал дядя Боря. - Я тебе точно говорю. Но пока - не надо, пока надо пересидеть, понял? Мы там перезимуем, а когда здесь все уляжется, сюда.

- Да не хочу я никуда! Катерина, как ты смела мне врать!

- Слушай, - зло и решительно сказала Катька. - Не хочешь - оставайся. Ребенка я тебе не отдам, так и знай. А истерики в другом месте будешь устраивать. Понял?

Он отошел, что-то мрачно бормоча.

- Давай, дядя Боря, - сказала Катька. - Помоги Игорю с ракетой, пора уже.

- Какая система-то? - спросил дядя Боря.

- Да лейка, - пояснил Игорь.

- Как фотоаппарат, что ль?

- Близко к тому.

Они с трудом выволокли лейку вдвоем - два здоровых мужика, профессиональные механики, привычные к любым тяжестям. От лейки шло тусклое красноватое свечение. Она нагревалась - медленно и уверенно, как рефлектор.

- Ну что, если все в сборе, я активизирую, - сказал Игорь, обращаясь главным образом к дяде Боре.

- Если готово, то давай, - кивнул тот, как равный партнер.

- Отойдите все на три метра, - скомандовал Игорь.

- Игорь! - вспомнила Катька. - А что сосед? Ты дядю Колю не возьмешь?

- Я ему предлагал, - сказал Игорь. - В принципе места нет, но я предупредил - на случай, если ты не вернешься. Я бы сам остался, а его с семьей отправил. Но он же куркуль, ты знаешь. Говорит, не могу. Тут дом, десять лет строил.

- Он что, не понимает... насколько все...

- Ничего не понимает. Парник, говорит, помидорки...

Игорь усмехнулся.

- Ладно, отошли все.

Катька подхватила на руки Подушу и оттащила ее на три метра. Бабушка и Майнат нехотя последовали ее примеру.

- Мама, - сказала Подуша. - Еечка взойветца?

- Нет, что ты, - успокоила ее Катька. - Она немножко вырастет, мы в нее залезем и полетим.

- В еечке?

- Да. Помнишь, я тебе сказку читала? Гномики плавали в башмаке. А мы полетим в леечке.

- Гляди ты, все правда, - тихо сказала бабушка. - Вот не думала, что на старости на Марс полечу.

- Не на Марс, бабушка. Гораздо дальше.

Игорь подошел к лейке, нагнулся над ней, подергал за ручку, словно проверяя, крепка ли, - отошел на три шага и щелкнул пальцами, высоко подняв руки.

В ту же секунду лейка начала расти. Она росла очень быстро, вширь и ввысь, раскаляясь и приобретая особенный металлический блеск. Катька уже ничему не удивлялась. Она с самого начала знала, что эвакуатор не врет, но одно дело - видеть летающую лейку воочию, и совсем другое - слушать рассказ эвакуатора в кафе "Дракон" (бедное кафе "Дракон"! Кто-то уцелел из его постоянных посетителей с их огромными лапищами, в которых так жалко смотрелись палочки, из его худеньких китаянок, которые на самом деле московские кореянки, из двух его гардеробщиков, работавших посменно и уже приветствовавших Катьку с Игорем, как родных!). Не сказать, чтобы Катьке было страшно. Скорее ей было странно. Бывает такое чувство, когда вдруг убеждаешься в правоте самых смелых своих догадок, в которые ты и верить не смел: скажем, ты всегда догадывалась, что есть Бог, но одно дело догадываться, а другое дело лично объяснять ему, что и почему ты здесь натворила. Вот такое же чувство, поняла Катька, будет у меня и после смерти. Я же все понимала, а жила и действовала применительно к земной подлости. Надо было жить так, как будто загробная жизнь будет обязательно, да ведь она и не может не быть, - а я столько раз струсила, спасовала, боялась черт-те кого, вроде Дубова... Что за жестокая вещь - это вечное колебание. Надо раз навсегда решить и делать, как кружащийся мальчик. Все, с этого дня живу как надо. Особенно если уж мне дан такой знак.

Знак в самом деле становился все весомей: лейка росла, росла и вот уже доросла до крыши каменного дома дяди Коли. Ее было бы не обхватить уже всемером. Сделавшись четырехметровой, она начала остывать и приобрела свой обычный серо-стальной цвет, но по-прежнему блестела, отражая сырую ночь вокруг и их страшно вытянувшиеся лица. Наш муж в ужасе что-то бормотал, бабушка крестилась, спокойна была только чеченка Майнат. Вероятно, в фильтрационных лагерях она видела и не такое.

- Ну вот, - со скромной гордостью сказал Игорь. - Модель "Ытылым - шесть, дробь пятнадцать".

- Ытылым угус, ыун аус кырык, - поправил Лынгун, стоявший рядом с Катькой и смотревший на ракету с той жаркой любовью, с какой только автомеханик может смотреть на новенький "Роллс-ройс".

- Ну, дробь пятнадцать-бе-два, если быть совсем точным, - кивнул Игорь. - Милости прошу.

В блестящей поверхности появилась узенькая щель, словно раздвигался железный занавес. Обозначился проход. Катька шагнула первой. В лейке было жарко, на панелях мигали разноцветные приборы, а пол был устлан коврами. Положительно, на этой планете все было во имя человека и для блага человека.

- Быстрей, быстрей, - поторапливал Игорь. - Иначе она сама стартует. Через три минуты люк закроется.

Все быстро вбежали в лейку, не задавая лишних вопросов. Игорь еще раз щелкнул пальцами. Люк закрылся.

"Какая была моя последняя земная мысль? - подумала Катька. - Не помню. Кажется, что-то о Подуше".

Она прижала дочь к себе. Подуша была в восторге.

- Мы поетим, да?

- Уже почти летим.

- Значит, господа, - сказал Игорь торжественно и радостно. - На взлете возможны некоторые перегрузки, но вы не обращайте внимания. Потом я всех приглашу в кают-компанию - немного выпить за встречу и благополучный отлет. После этого желающие смогут лечь спать в верхнем отсеке, у нас анабиоз мгновенного действия и без последствий. А кто хочет, может посмотреть в иллюминатор или послушать музыку. Предусмотрен, кроме того, просмотр видеопрограммы о жизни планеты, на которую вы попадете. Там вам будут очень рады, и вообще давайте забудем обо всем плохом. Я вас сейчас покину, потому что должен буду находиться в кабине пилота. Один человек может пройти со мной, и я думаю, что это будет Катя.

- Нет, - сказала Катька. - Иди рули, я останусь. Потом всех позовешь.

Игорь понимающе кивнул.

- Ну ладно, - сказал он, - ничего не бойтесь. Тут, в нижнем отсеке, иллюминаторы не предусмотрены, - но когда мы немножко поднимемся, там, из кают-компании, все уже будет видно. Невесомости не бойтесь, это даже приятно. Я сам сколько раз летаю, а все волнуюсь. Ну, до скорого.

Он щелкнул пальцами. В потолке открылся люк. Не пугайтесь, это глюк. Неведомая сила втянула Игоря наверх, и он исчез. Из стенок ракеты с легким жужжанием выдвинулись кресла. Их было ровно шесть, и маленькое седьмое креслице для Подуши. Около каждого креслица болтались привязные ремни. Катька крепко пристегнула Подушу, потом уселась, пристегнулась сама и с вызовом обвела глазами окружающих.

- Ну, смелей, - сказала она. - Обратной дороги нет.

Неожиданно за стенками ракеты раздался резкий треск.

- И досюда добрались, - выговорила бабушка.

Майнат напряженно прислушивалась.

- Да не пугайтесь вы, -устало сказала Катька. - Сосед срать пошел. Мы летим, а жизнь продолжается.

Того, что произошло в эту секунду, не ожидал никто. Вместо того, чтобы медленно отделиться от Земли или стремительно рвануть ввысь, лейка бешено закрутилась на одном месте. Больше всего это было похоже на аттракцион "Музыкальный экспресс" в Парке культуры. Вращение ускорялось, Подуша завизжала, дядя Боря радостно захохотал, как хохочут иногда в полный голос здоровые толстые мужики на аттракционах, а Лынгун что-то крикнул по-лынгунски - и в ту же секунду все звуки прекратились, а вибрация исчезла. Они стартовали мгновенно. "Вот откуда ведьмины круги", - поняла Катька.

Она хотела уже поделиться с остальными этим открытием, но тут на нее навалилась страшная тяжесть, ее буквально вдавило в кресло, и сил на разговоры уже не осталось. Она едва не потеряла сознание, но когда, казалось, вовсе уже не стало сил терпеть, наступила блаженная легкость, и ее даже слегка приподняло над креслом.

- Невесомость, - со знанием дела определил дядя Боря. - Быстро мы, а?

И он захохотал, радуясь очередной победе техники.