Чтение 15–й страницы книги ~Тайна "Нереиды"~

- Я принесу кофе, - сказала женщина. - На кухне кто-нибудь есть?

- Кто-то есть, - Элий спешно прикрыл ладонью рот, сообразив, что от него должно нести перегаром.

Женщина ушла. Во всяком случае лицо ее исчезло Теперь Элий мог разглядеть потолок. На росписи Гек-тор прощался с Андромахой. На заднем фоне высились храмы Илиона, скульптуры и колонны сильно смахивали на римские. Элий подумал, что проигравший Гектор ему всегда нравился куда больше победителя Ахилла.

Элий вновь попытался подняться и опять не смог - в этот раз ему помешала голсх Летиции, что покоилась у него на плече. Летти мирно посапывала, и от нее изрядно несло вином. Отлично! Они спят на ковре в таблице, укрытые - кто бы мог подумать! - пурпурной тогой Цезаря. Хорошо хоть не нагие! Элий повернулся и глянул на хронометр. Стрелки часов указывали полдень! Ну и ну! Еще час назад он должен был начать прием своих клиентов. И что в таком случае делает проходимец Квинт? Надо полагать, тоже дрыхнет! Элий слегка тряхнул Летицию за плечо. Никакого эффекта. Он тряхнул сильнее. Она замычала и перекатилась на другой бок.

- Летти! Вставай! - проорал он ей в ухо. Она скорчила болезненную гримасу и вновь принялась поудобнее устраиваться у него на груди.

- Уходи скорее! - прошипел он. - Ко мне пришли клиенты.

- Ну как же, помню... Двадцать семь штук,- сквозь сон пробормотала она. -

Выдай каждому по тысяче сестерциев и отошли подальше. Чтоб не мешали, - она сладко, как ребенок, причмокнула губами.

Элия разбирали смех и злость. Никогда, кажется, он не попадал в столь дурацкое положение. С трудом поднялся - не на ноги, а всего лишь на четвереньки-и попытался отыскать свою тунику. Она нашлась под столом. Одевшись, он принялся придумывать план срочной эвакуации супруги. Добраться из таблица до спальни можно было в этом особняке только через атрий. А там уже собрались клиенты, и - судя по голосам - им давно надоело читать медные доски с перечислением заслуг рода Дециев и выдержками из старинных преданий, а также рассматривать восковые маски и бюсты бесчисленных императоров. Пройти через атрий в своей прозрачной тунике из виссона Летиция никак не могла. Впрочем, она вообще не могла никуда идти. Тут Элий вспомнил, что явился в таблин в халате, а тунику надевал уже здесь. Персидский халат - это выход. Халат нашелся висящим на бюсте Юлии Кумской работы Марции. Марция... Сердце кольнуло, но не так сильно, как прежде. Неужели он когда-нибудь привыкнет и не будет всякий раз вздрагивать от боли? Неужели этот миг наступит? Какое счастье! Он так и подумал: счастье. Счастье - это отсутствие боли, - считают стоики. Когда-то Элий не понимал этого, теперь понял и принял.

Элий подобрал валявшуюся на полу тогу и повесил ее на бюст Юлии Кумской вместо халата. Потом стал искать сандалии, вспомнил, что явился из ванной босиком. Несомненно, этот день будет исключительным днем в его жизни. После очередной неудачной попытки разбудить Летицию он закатал юную беспутную супругу в персидский халат, взвалил на плечо и вышел в атрий, придерживая теплую сопящую ношу одной рукой, а другой держась за стену - боялся, что без ортопедической обуви правая нога может подвернуться и он грохнется на пол вместе с Летти. В атрии дожидались шестеро. Хорошо хоть не двадцать семь.

- Будьте здоровы, - сказал он, ни на кого стараясь не смотреть, на мгновение оторвал руку от стены и тронул щеку.

Вспомнил, что брился после ванны, стало быть утром. Краем глаза заметил улыбку на губах немолодого долговязого человека в очках. Как его зовут? Марк Мессий, кажется... Принял имя патрона, и при этом то подлизывался, то дерзил... Кажется, у этого типа сгорел магазин, а страховки не было. Ну что тут поделаешь? Ничего. Восстановить магазин без денег так же трудно, как добраться с Летицией на плече до лестницы, ведущей на второй этаж к спальням. А вот и перила! Элий вцепился в них и принялся карабкаться наверх. Правой ноги он не чувствовал. Не по ступеням шел, а шагал по облакам.

- Он же пьян,- сказал кто-то внизу.

- Да, я пьян... я пил всю ночь напролет.. У кого есть еще вопросы? - дерзко отозвался Элий, останавливаясь на верхней площадке лестницы и глядя вниз, но никого не видя. Он вообще ничего не видел, кроме голубоватого тумана, что плавал внизу и не желал рассеиваться. Интересно, откуда в атрии туман? Да еще в полдень?

Он толкнул дверь в свою спальню и свалил Летицию на кровать. Комнату Летиции после нападения гениев выкрасили заново, и дверь туда была заперта, дабы запах краски не распространялся по дому.

Элий буквально слетел вниз и вернулся в таблин. Женщина, которая разбудила его, уже была здесь. На столе стоял поднос, и на нем чашка с дымящимся кофе. Элий выпил кофе залпом, обжигая язык и нёбо.

- Табачную палочку? - спросила женщина. Он помнил ее имя: Порция. Он должен был разбирать ее дело первым. Когда-то он сделал ей щедрый подарок, но лишь огорчил ее. Помогать надо тоже уметь. О том, как оказывать благодеяния, римляне написали множество трактатов. Но разве в трактате можно предвидеть все нелепые случайности, на которые жизнь никогда не скупится?

- Я не курю. - Элий вдавил кнопку звонка. Прислушался. Никто не собирался идти.

- Слуги спят, я не стала их будить.- Порция смотрела на Элия с улыбкой. - Помочь надеть тогу?

- Если нетрудно.

Она вновь улыбнулась, сняла пурпур с мраморного бюста Юлии и ловко обернула ткань вокруг тела Элия, потом принялась расправлять складки.

- У тебя хорошо получается, - заметил Элий.

- Я занималась этим десять лет. Работала секретарем у одного помешанного на тогах квирита. Укладывала складки раз пять на дню. Так что я отлично расправляю тоги и варю кофе.

- Извини, что задержал тебя.

- Ничего страшного. Ну вот, все готово. - И вдруг протянула руку и погладила его по голове. - У тебя совсем юная супруга, Цезарь. Будь с нею нежен, - она вздохнула и отдернула руку, сообразив, что ведет себя слишком фамильярно со своим патроном. - Мы с мужем были вместе после свадьбы пять дней. А потом... Потом он ушел на войну.

- Я помню войну, - сказал Элий тихо. - Больницу помню. Кровати стояли одна к другой. Двадцать кроватей. Безрукий у дверей. А рядом парень без двух ног. Отец лежал у окна. Рамы были всегда открыты. За окном цвело гранатовое дерево. Опавшие алые цветки усыпали подоконник... и одеяло... и подушку... Я почему-то думал, что цветки восковые. А они были настоящие. Все в палате знали, что отец умирает. Все, кроме него. Он каждый день говорил, что поедет со мной в Афины, когда кончится война. Я потом учился в Афинах пять лет. Но эти пять лет не могли заменить... ничего не могли заменить. Элий замолчал и раскрыл папку.

- Новой войны не должно быть, - сказала Порция.- У меня единственный сын.

Я не могу... его потерять...-она замолчала.

Элию показалось, что она плачет. У него самого перехватило горло.

- Не все от нас зависит.

- От меня - может быть. Но ты - Цезарь. Ты наделен Высшим Империумом...

Неужели... Элий смотрел на нее и не отвечал..

-Монголы обещали сохранить горожанам жизнь и имущество, а вместо этого вывели всех жителей из города, отделили мужчин от женщин, детей от стариков. Потом выбрали искусных мастеров, но только тех, какие им были нужны. Потом выбрали самых красивых женщин и раздали их сотникам и особо отличившимся воинам. Остальных перебили, зарубили мечами на глазах у тех, кто остался жив. После этого город разграбили..." - всплыл в его памяти кусок из доклада погибшего репортера.

Они придут. Варвары обязательно придут, и тогда... что тогда?

- Твой сын Понтий учится в риторской школе. Отзывы хорошие. Ты просишь оплатить учебу. - Элий глянул в записку, отыскал нужную цифру и выписал чек. К чему учиться, если придут варвары? Все теряет смысл, когда приходят варвары.

- Доминус Элий... - начала было она. Он махнул рукой, давая понять, что слов благодарности не нужно.

- Хочешь работать у меня? - предложил вдруг. - Нужен помощник моему секретарю Тиберию. Ты прекрасно варишь кофе и укладываешь тогу. Надеюсь, что с бумагами ты управишься не хуже. Тиберий - опытный секретарь, но он не успевает следить за всем. У Цезаря практически нет власти, зато бумаг достаточно. Я уверен - ты мне подойдешь.

Она растерялась.

- Ты говоришь серьезно?

- Когда у меня болит голова с похмелья, я никогда не шучу. Ты согласна?

- Прямо сейчас можно приступить?

- Ты же видишь, какой в этом доме хаос. Она засмеялась, потом смутилась и постаралась принять серьезный вид.

- Сварить еще кофе?

- Разумеется. И всем в приемной тоже. И позови следующего клиента.

Следующим оказался как раз тот худощавый человек, у которого сгорела лавка. Он долго раскладывал на столе бумаги и нудно объяснял, сколько и чего требуется на ремонт. И что банк не дает ссуду и... Элий забрал у него бумагу и глянул на итоговую сумму. Потом вытащил из папки расчеты, подготовленные Тиберием. Суммы разнились в пять раз. Даже если учесть, что Тиберий по своему обыкновению жмотничал, все равно клиент завысил расходы минимум втрое. Элий скомкал его бумагу и швырнул в корзину.

- Через месяц принеси расчеты, где не будет ни одного лишнего асса. Тогда и поговорим. Долговязый вскочил:

- Я не позволю так обращаться со мной! Я знаю свои права! - голос его сорвался на визгливые нотки. - В Тартаре уготованы места тем, кто дурно обращается со своими клиентами.

Визг наждачной болью отозвался в правом виске. Занятно, если за подобные грехи отправляют в Тартар, то куда девают насильников, предателей и убийц?

Элий подпер голову ладонью и глянул на клиента снизу вверх:

- Я, конечно, пьян, - сказал он, качая головой. - То есть с похмелья. Я почти не спал. Не отрицаю. Но не надо считать меня дураком. Договорились?

Долговязый закусил губу.

- Я хотел расширить магазин, и обновить витрину, и...

- Речь идет о восстановлении торгового зала после пожара, - перебил его

Элий. - А расширять магазин ты будешь из своей прибыли, а не за мой счет, - он протянул клиенту записку Тиберия.- Если этой суммы достаточно, я выпишу чек.

Долговязый глянул на скромные цифры, хотел гордо отказаться, но вместо этого понуро опустил голову и выдавил: "Да".

"А мог бы получить в два раза больше", - усмехнулся про себя Элий.

Оставшихся троих он слушал вполуха, когда просили - одаривал, благо просили по мелочи, когда протягивали бумаги с жалобами, брал их и складывал в папку. Глаза у него закрывались сами собою, и ему приходилось подпирать голову рукою, а пальцами прикрывать глаза. Какой позор! Сегодня вечером весь Рим будет говорить о мальчишеской выходке Цезаря. К счастью, в этот раз на прием явилось всего семеро клиентов.

Принимая из рук Порции новую чашку кофе, Элий от всей души посочувствовал своим далеким предкам, которые принимали клиентов ежедневно, да не по пять и не по шесть человек, а порой и по сотне. И находили в этом удовольствие.

Элий указал Порции на кресло напротив.

- Ты еще что-то мне хочешь сказать,едь так? Она кивнула.

- Юний Вер, он твой друг? - спросила Порция.

- Да, а в чем дело? - Элий замер, не донеся чашку до губ.

- Он живет в доме рядом с нашей инсулой. Мне показалось, что он болен.

Очень болен. А последние " дни он вообще не выходит. Я хотела позвонить вигилам. Но передумала. Решила поговорить с тобой.

Элий выскочил из таблина, подвернул ногу, едва не упал, но все же добежал до комнатушки слуг и буквально стащил Квинта с кровати.

- Немедленно в машину! - проорал он в ухо своему агенту.

Надо отдать должное Квинту - он мгновенно вскочил.

Через несколько минут пурпурное авто мчалось по улицам, отчаянно сигналя и распугивая прохожих. Остановилось возле неказистого домика и вновь принялось сигналить. Из окон соседних инсул наружу тут же вывесились десятки голов. Но старинная вилла казалась вымершей. Элий принялся колотить в дверь. Безответно.

- Ломай! - приказал Цезарь Квинту. Вдвоем они высадили дверь. Внутри царило запустение. По углам реяли лохмотья паутины. Мусор плотным слоем покрывал пол. Пахло лекарствами и скисшей пищей. В спальне на неопрятной кровати, застеленной грязными простынями, спала худая кошка. В дом она пробралась? через сломанную оконную решетку. Судя по всему, Юний Вер исчез уже давно.

Когда Элий вернулся домой, Летиция не спала. Она сидела на кровати, поджав ноги, и читала какую-то бумагу, держа в руке чашку с недопитым кофе. Листки рассыпались по простыням, на одном остался темный кружок - след от чашки с кофе.

Летиция нашла бумаги Квинта. Элий помнил текст наизусть:

"Город закрыл ворота и приготовился к обороне. Но монголам удалось пробить в стенах бреши, и они погнали впереди себя пленных, прикрываясь ими, как живым щитом. Если пленные отступали назад, монголы их убивали и гнали вперед новых. Когда монголы ворвались в город, они поголовно истребили жителей, от города остались одни развалины. Но, прежде чем уйти, они заставили нескольких пленников бродить по руинам и кричать, что варвары ушли.

Те, кто прятались в развалинах, выходили, и их убивали".

Он забрал у нее записки и спешно запихал листки в папку.

Она медленно подняла голову и, глянув на Элия расширившимися глазами, прошептала:

- Это правда? Он кивнул.

- И Рим будет с ними воевать? - ее голос дрогнул. Точно так же дрогнул голос Порции, когда она говорила о войне. Эти две женщины знали, что будет война. А префект претория Марк Скавр - нет: Он даже не ответил на записку Цезаря. Тупица! Элий спрятал папку под тогу и шагнул к двери.

- Куда ты? - выкрикнула Летти вслед, будто он уже уходил на войну.

Элий не стал слушать возражений и прямиком прошел в таблин префекта претория - адъютант и охрана не посмели остановить Цезаря. Элий молча положил сколотые скрепой листы Скавру на стол.

- Что это? - префект претория брезгливо приподнял листы.

- Рассказ о том, как были разграблены Экбатаны. И другие города. А также сведения последних передвижениях монголов и об их лазутчиках. Об их вооружении и тактике. Я уже сообщал тебе обо всем этом в краткой записке. Но на тебя, как видно, это не подействовало.

Скавр отбросил листки на край стола и откинулся в кресле. Броненагрудник вспыхнул в луче солнца, пробившегося в щель меж тяжелыми шторами, и тут же погас.

- Я не читаю рассказы. - Тонкие пальцы Скавра гладили львиные морды на подлокотниках кресла.

- Так изволь, я тебе прочту, - Элий перелистнул первую страницу.

- Мне некогда.

- Выслушай или...- он не договорил и стиснул зубы, чтобы не дать оскорбительным словам вырваться наружу.

- А что ты сделаешь? - насмешливо спросил Скавр.

- Не выпущу тебя отсюда.

Скавр снисходительно рассмеялся.

- Ах. да, я забыл. Ты же бывший гладиатор. Ну хорошо, читай. Только быстро.

Элий вновь сдержался, чтобы не ответить дерзко. Дальнейшая перепалка ни к чему не приведет. А ему надо было убедить префекта претория, что враг опасен.

И он стал читать:

"...город закрыл ворота и приготовился к обороне..."

Скавр притворно зевнул, как зевал на пиру во время чтения Декларации прав

человека. Человека, который видел смерть вблизи, вряд ли могли поразить слова. Однако и Элий слыхал не раз зловещий свист крыльев бога Фаната <Фанат - бог смерти, сын Ночи.>, но слово не утратило над ним власть.

- А что дальше? Меня интересует, что делали монголы, когда разграбили Экбатаны? - Опять притворный зевок.

Ясно было, куда клонит Скавр, но Элий ответил:

- Они забрали добычу и ушли.

- Вот видишь. Ушли. Они не собираются идти на Рим. Они понимают, такой кусок им не по зубам. Мой тебе совет, самый добрый совет: не лезь в это дело. У тебя молодая жена - трахай ее на здоровье. А днем принимай просителей, щеголяй в пурпуре, пока Августа не родила нового Цезаря.

- Ты ошибаешься, Скавр. Варвары придут. И за твои ошибки римляне заплатят высокую цену. Ты надеешься, что после завоевания Хорезма монголы либо вернутся назад, в свои степи, либо двинутся на север. Скорее всего так и будет. Но прежде варвары постараются обезопасить свои владения с запада. А на западе им угрожает Рим. И они ни за что не оставят такого могучего противника у себя в тылу. Они никогда этого не делают. Возможно, самой Империи пока не угрожает опасность. Но союзники будут атакованы. Месопотамия и Сирия наводнены лазутчиками монголов. Никто почему-то не обращает на соглядатаев внимания. Сейчас октябрь. Поздней осенью или зимой монголы всегда отправляются в - поход. Есть данные, что они сгоняют огромные табуны лошадей. Значит - будут новые набеги и новые жертвы.

- Эти сведения из твоего рассказа? - префект претория рассмеялся.

- Эти сведения собирал человек, который заплатил за них жизнью. Он видел приготовления монголов к новому походу.

- Не суди выше сапога, - напомнил Скавр слова Апеллеса, вошедшие в поговорку <Дословно - "Пусть сапожник судит не выше сапога".>.

"Особенно, если это сапоги армейские", - хотел парировать Элий, но сдержался.

- Ты бы мог задействовать своих фрументариев...

- Мои фрументарии не занимаются ерундой. А ты, Цезарь, как Катон, непрерывно бубнишь: "Карфаген должен быть разрушен". Не надоело?

- Я повторяю другое: "Надо завцитить Рим". Элий понял, что Скавра ему ни в чем не убедить, потому что тот не хочет быть убежденным. Элий поднялся и шагнул к двери.

- Возьми свой рассказ,- крикнул ему вслед Скавр. - Почитаешь на ночь молодой жене. - Префект претория помолчал и, сделав над собой видимое усилие, добавил: - И забудь про Месопотамию. Очень тебя прошу.

Элий вернулся и взял бумаги.

"Так кто же заплатит за глупость"? - подумал с тоскою.

И ему вдруг показалось, что кто-то шепнул:

"Ты".

Он вздрогнул и поднял глаза. Сквар смотрел на него в упор. И что-то было в его взгляде. Что-то такое... Элий глянул на свою руку, что сжимала бумаги. В таблине было не слишком светло, и Элий отчетливо различил, как пульсирует аура в такт ударам сердца. Элий готов был поклясться, что Скавр видит это отчаянное биение...

Когда Элий ушел. Квинт принялся обыскивать дом Вера. Все говорило о том, что гладиатор был тяжело болен. Но при этом Вер почему-то жил один. Некому было приготовить еду, вымыть посуду, перестелить постель. В углу валялась груда грязного белья, телефонный аппарат был придвинут к постели, записи Вер делал прямо на стене. Квинт принялся разбирать пометки. Вот телефон Курция. Интересно, о чем разговаривал Вер с нынешним главой римских виги-лов. Вот номер Элия. Но Цезарю больной не звонил. Рядом записан номер второго корпуса Эсквилинской больницы. Квинт знал, что это раковый корпус. А вот слово "Кельн", а рядом несколько цифр. Нетрудно догадаться, что это время отправления поездов из Рима. Интересно, что позабыл тяжело больной Вер в Нижней Германии? Быть может, там есть целебные источники, излечивающие рак? "Четвертую стадию рака", - уточнил Квинт. Ибо Вер был так болен, что почти не вставал с постели, бросал мусор рядом с кроватью. Фрументарии выгреб из-под ложа старые вестники, засохшие корки и бумажные чашки. На дне раскопа обнаружились несколько тарелок и серебряный кубок.

Квинт вышел в вестибул, автоматически заглянул в почтовый ящик. На дне лежало одно-единственное письмо без подписи. Судя по штампу, письмо пришло вчера. Квинт вскрыл послание.

"Ты спас мне жизнь. И я открою тебе тайну. Великую тайну моего подопечного Икела. Был прощальный обед когорты "Нереида" перед отправкой на фронт. И что же будущие бравые воины сделали после обеда? Надежда Империи, стальной ее меч! Ха-ха! Ты будешь гадать сто лет и не угадаешь! Они отправились во двор крепости и утопились в огромном колодце. Все до единого. Вся когорта. Как глупые скоты. Киты порой выбрасываются на сушу. Эти бросились в воду. Корнелий Икел, узнав про такое, чуть не лопнул от ярости. Префект претория Гамикан приказал групповое самоубийство скрыть. Прибыл отряд фрументариев и попытался извлечь со дна колодца трупы. Вниз спустили троих водолазов. Назад вытащили мертвецов. Дыхательные трубки были перерезаны. Спустили еще пару. То же самое. Наверх подняли два трупа. Больше желающих лезть вниз не нашлось. Икел составил рапорт, дело засекретили. Родственникам выслали похоронки. Без посмертных масок. К письмам прилагались только значки - те самые значки, которые не успели выдать трусам".

Квинт не верил собственным глазам. Без сомнения, письмо было написано Гиком, бывшим гением Икела. Только он знал правду, правду, которая напоминала чудовищную ложь. Правду, от которой дыхание перехватывало и слезы ярости наворачивались на глаза. Правду, которую лучше не знать. Q боги, как поведать Элию, что его брат Тиберий утопился, чтобы не защищать Рим? Тиберий, чью память Элий боготворил. Цезарь просто убьет Квинта, услышав такое. Или сойдет с ума. Окончательно. Случай открыл Квинту тайну "Нереиды". Но кому теперь служит этот самый случай? Кто исполнил желание, если желания в принципе не исполнимы? Само собой может случиться только несчастье, ибо все счастливые случаи гладиаторы расхватали на тысячу лет вперед.

Квинт смял письмо и затрясся от смеха. Девочка, проходившая мимо, испуганно на него покосилась. Квинт отвернулся, уткнулся лбом в колонну вестибу-ла и продолжал трястись от нескончаемого гнусного смеха. Вместе с Бенитом в доме Пизона появилась вычурная мебель с обилием позолоты, дорогие безделушки, кубки мозаичного стекла, золотые чаши, серебряные статуи. Все куплено в долг. Торговцы охотно открывали Бениту кредит. Чуяли в нем баловня Фортуны. У торговцев на таких людей чутье.

Пол таблина был засыпан листами вестников. Папка с вырезками лежала на столе. Бенит развалился в кресле и просматривал заметки. Не все были удачны - многие слишком претенциозны.

"Гениев часто можно видеть в тавернах. Они выделяются сразу - неприкаянным видом, нищей одеждой. Смесь оскорбленного достоинства и жалкого заискивания на лицах. Неважно, молоды они или стары - повсюду они чувствуют себя лишними в прежде подвластном мире. Пусть этим миром управляли другие, а они лишь служили на посылках, все равно, они были уверены, что мир принадлежит им. Отныне им не принадлежит ничего. Настало новое время - время профессионалов. Таков наш Бенит Пизон..." Это рассуждения Гнея Галликана. Слишком умно. Пора завязывать с дурацким эстетизмом, игрой словами. Надо быть проще. Подыгрывать самым низменным страстям, самому примитивному любопытству. Ориентироваться не на умного читателя, а на глупого. Умным все равно не угодишь.

Больше всего Бениту нравились собственные творения, напечатанные в "Первооткрывателе". Тираж вестника меньше чем за двадцать дней вырос в полтора раза. Помогли и деньги Пизона, и влияние Сер-вилии Кар. Вдовушка обязана платить. Она ему много задолжала.

Все состояние Летиции, которое ускользнуло из рук Бенита.

"Куда движется Рим? Куда вообще он может прийти - только в баню или на пир обжор. Если существует стол, за которым сможет расположиться его огромная туша", - процитировал Бенит вслух самого себя.

Будущего сенатора не интересовали факты. Его задачей было ошеломить, свалить читателя с ног. Вся столица читала Бенитовы речи и приходила в восторг. Входила в моду грубость и пошлость. Ценители возмущались. Но кто теперь обращает внимание на ценителей? Сами литераторы плюют на них.

"Эстетизм - это выдумка гениев, людям он не нужен, - заявлял Бенит в другой статье. - Что нужно людям? Бабам - мужики, мужикам - новые территории и война. Нормальному римлянину время от времени хочется пострелять".

"Элий - преступник, он предал жрецов Либерты, убил главного, ограбил остальных и бросил беспомощных в Аравийской пустыне. Вот откуда у него дар гладиатора. Все исполнители желаний - убийцы!"

Здорово придумано. Бенит и сам уже верил, что Элий поступил именно так. Обвинить Элия в подлости - что может быть удачнее. Цезарь не будет оправдываться - он выше этого. Разумные люди не поверят в выдумку Бенита. Но судьбу Рима, как и мира, решают не они. Гней Галликан прав. Наступало время Бенита. В новом мире без гениев, который помогли создать Элий и Юний Вер - два клятых Бенитова врага, будет торжествовать Бенит.

Глава 20

Новые игры императора Руфина

"Никто не знает, как жить в новом мире без гениев и без исполнения желаний. И потому все мы живем, как прежде".

"Акта диурна", 8-й день до Календ ноября <25 октября.>

"Наибольшим позором покрывает себя душа человеческая, когда возмущается против мира, становясь... как бы болезненным наростом на нем" <Марк Аврелий. "Размышления". 2.16.>.

Но Элий день ото дня все более возмущается этим миром. Так что же делать?

Воспитывать в себе равнодушие или нечто другое? Вопросы всегда умнее ответов. Вопросы восхищают остротою. Ответы разочаровывают. В чем тогда выход? Взять лист бумаги и начать писать? Звать к ответу немых, ругаться с глухими? Зачем?

Чужое прошлое вспоминалось легко, куда легче собственного.

Душа несчастного народного трибуна спустя сто лет была наконец допущена в лодку Харона, отведала ледяной воды Леты и, позабыв прежнюю боль, вернулась на землю. Было множество жизней. Он был солдатом и медиком, сражался и погибал на войнах с готами и вандалами, играл на сцене театра Помпея, восстанавливал разрушенный землетрясением форум Траяна, участвовал в заседании Большого Совета в Аквилее, испытывал на себе новую вакцину в Александрии, строил пароходы, конструировал двигатели внутреннего сгорания, плыл в Новую Атлантиду и возвращался. Было много смертей, а несчастий еще больше. Но все его жизни были связаны неразрывной нитью с Вечным городом. У него было множество ролей, но он никогда не был ни палачом, ни трусом.

- Ну, каково быть наследником Гая Гракха? - поинтересовался лемур. Элий поднял голову. Призрак плавал под потолком, этакая светящаяся амеба в воздухе. Запах плесени выветрился, но не до конца. - Не так плохо, по-моему. Если бы тебе досталась душа Филиппа Араба, ты был бы расстроен куда сильнее. Неприятно помнить, что в прошлой жизни ты прикончил мальчишку-императора, чтобы получить власть, а потом тебя самого укокошили собственные солдаты. Что бы ты делал, имея такую душу?

- Сошел бы с ума, - отвечал тихо Элий.

- А Трион не сходит, - хихикнул лемур.

Элий не сомневался, что Лемур намеренно завел речь о Трионе.

- И как ты это узнал? - ЭлиЙ старался говорить как можно равнодушнее.

- Как всегда - побеседовал с душой во время сна.

- Где же такое случилось? - Элий затаил дыхание, ожидая ответа.

Голубое облачко под потолком задрожало - лемур хохотал.

- Хочешь, чтобы я выдал тебе Триона? Скажу откровенно: ты мне нравишься, Элий. Когда-то я был таким же: страстно хотел что-то сделать, чтобы исправить жестокий мир вокруг. Но не знал - что. Как и ты теперь не знаешь. И никто не знает. Потому что спустя тысячу лет по-прежнему нельзя сказать - прав ты или ошибался. Так вот: в Ноны октября Трион был в Каррах.

- В Месопотамии?