Чтение 15–й страницы книги ~Отражение птицы в лезвии~

Фердинанд с трудом натянул поводья и хрипло выругался.

- Ваше Высочество! Я помогу вам... - Ульер, громыхая тяжелым доспехом без единой царапины, соскочил с коня в болотную жижу и поддержал герцога.

Фердинанд, белый как полотно, привалился к лошадиной шее и тяжело дышал.

- Мы оторвались? Вот Джайллар... Ульер, надо вытащить стрелу и остановить кровь... У меня немеет спина...

Великан скинул шлем в зловонную лужу и осмотрел предплечье хозяина. Короткая тяжелая стрела с пестрым оперением вошла чуть ниже наплечника, с острого длинного навершия капала темная кровь.

- Господин, крепитесь...

Фердинанд приоткрыл побелевшие от боли глаза.

- Давай, сын джайлларской свиньи, ломай... Великий Иллар, как больно...

Ульер резким движением сломал стрелу и выдернул обломок из раны. Кровь заструилась ручьем.

- Вам надо спуститься с лошади, господин... Замотать рану... И... - Ульер придерживая герцога с ужасом уставился на наконечник стрелы в руке.

- Нет... - Фердинанд приподнялся, прижимая раненую руку. - Перебинтуешь здесь... Надо торопиться... - Проследив за взглядом Ульера, Фердинанд грязно выругался и застонал.

- Тысяча проклятий! Это же аведжийская стрела! Меня ранили свои солдаты!

Ульер с гримасой швырнул обломки в болото.

- Это случайность, господин... Рифдольцы вот, те стреляют подобранными стрелами...

- Найди чем перебинтовать рану, тупая скотина... - Фердинанд отпихнул рыцаря ногой и снова застонал.

- Я проиграл эту битву... Я проиграл...

Слепой стоял, опираясь на каменный трон, и напряженно вслушивался в шаги приближающегося человека. Звук этих шагов был ему не знаком. Человек двигался в его сторону неторопливо и уверенно, так, словно всю жизнь ходил по этим подземельям. Слепой постоял немного в нерешительности, потом сел на трон, сложил руки на коленях и замер в ожидании. Человек приближался.

- О, да! Я так и представлялсебе логово самого страшного и скрытого злодея...

Слепой вздрогнул, услышав молодой, сильный голос.

- Бесконечные мрачные коридоры, своды подземных залов, коптящие факела... Строгость и аскетизм, никакой фантазии... Надо сказать - это производит впечатление...

- Кто вы? - Проскрипел слепой, поводя головой из стороны в сторону, стараясь доступными ему чувствами, узнать как можно больше о стоявшем перед ним человеке.

- Я? Естественно, я человек... Детали, я думаю, можно опустить, они не столь важны...

- Вы молоды... Среднего роста... На ногах у вас мягкие сапоги из дорогой кожи... Вы одеты в бархат и держите в руках трость... Вы пили сегодня хорошее вино и пользовались дорогими духами из страны Зошки... Вы быстрый и сильный человек, коль смогли проникнуть сюда...

- Ну что же, браво! Могу сказать, что вы в совершенстве владеете всеми доступными чувствами... Кроме зрения...

- Вы пришли, чтобы убить меня?

- Нет, что вы... Убить беспомощного слепого старца? Лишь только потому, что он возомнил себя хозяином этого мира? Нет.

- Тогда зачем вы здесь?

- Я пришел потому, что об этом, перед смертью, меня попросил граф Россенброк.

Слепой усмехнулся:

- Что же вы за птица, если вас соизволил о чем-то просить сам Россенброк? Уж не император ли Конрад Четвертый пришел проведать старика?

- Император? - незнакомец звонко рассмеялся. - Нет, увы... Боюсь, что молодой Император если и догадывается о вашем существовании, то весьма смутно, тем более, что ему сейчас явно не до этого...

- Тогда кто же вы?

- Ну... Если уж вас так это интересует, не вижу особых причин скрывать свое имя... Я барон Джемиус Каппри Младший...

- Барон Джемиус? Мифический начальник тайной канцелярии Империи? - слепой нервно заерзал на каменном троне. - Это... Это ложь... Барон Джемиус не существует. Это лишь выдумка проклятого Россенброка, пусть душу его проглотит Джайллар!

- Да, господин Торк, отчасти это выдумка... Мы скормили друг другу столько легенд, что теперь путаемся в нагромождениях лжи. Наша вселенная построенная на лжи... Каждое сказанное слово, каждая написанная строчка - ложь... Страшно жить в таком мире, не права ли господин Торк? Быть может, я - это не я, а страшный демон? А вы - это не вы, а оборотень, похитивший чье-то тело? Что мы можем сказать друг о друге? Кто вообще что-то может о чем-то сказать, если все вокруг - ложь? Может мы и не существуем на самом деле, а мир вокруг нас - это всего лишь видения обожравшегося драконьей травы пастуха-огра? Вы слепы почти все жизнь, господин Торк, откуда вы можете знать, что такое правда?

- Правда? Я знаю несколько определений этому слову... Какое устроит вас? - Слепой успокоился, и положил руку на край чаши, где стояли искусно вырезанные из камня фигурки животных.

- Меня? Меня устроит любое... И любое из них будет ложно... И вы должны это прекрасно понимать, уж если и есть в Лаоре человек, более искушенной во лжи, чем вы, то это лишь Великий Герцог Фердинанд...

- Однако слухи бывают правдивы... И согласно слухам, барон Джемиус непревзойденный демагог... Зачем же все-таки вы пришли сюда, барон?

- Повторюсь, меня попросил об этом покойный Россенброк... Однажды, старый канцлер, упокойся его душа у ног Иллара, задумался - кто охотиться за древними костями? Кто посягает на жизни правителей Лаоры? Кто стоит за крестьянскими войнами и банковскими аферами? И после многолетних напряженных размышлений, он пришел к выводу, что за всем этим стоит один человек... Кто он, этот человек? Канцлер считал, что это Степ Кузнец Сорлей, богач и известный вольнодумец... Россенброк полагал, что Кузнец сделал так, что бы люди поверили в его смерть, а на самом деле он жив, и прячется в подземельях Норка... Но ведь Степ Сорлей мертв, не так ли, господин Торки?

Слепой вздрогнул. Молодой человек прохаживался перед ним, поигрывая тростью. Чуткое ухо старика улавливало каждое его движение.

- Да-да, господин Сайвер Торки... Я знаю о вас все... Я собрал по нитке, по крупинке, со всего мира все, что вы так скрывали... Все началось в Эркулане, много-много лет назад. Вы сын безвестной торговки рыбой и плотника, ваша мать умерла, когда вам не было и года, а отца зарезали в пьяной драке, когда вам исполнилось едва четыре. Вас подобрала Эклеста Сорлей, женщина необычайной доброты, само воплощение милосердия. Вы росли с ее сыновьями, Степом и Ардо, и с десяти лет пошли в ученики к знахарю Айве Горру. Но, когда вам исполнилось четырнадцать, барон Джупра, хозяин Джассы, ослепил вас и бросил умирать в лесу...

Старик сидел, низко опустив голову, плечи его подрагивали.

- Вас подобрал Ардо Сорлей, еще не Могильщик, а просто забавный мальчишка, сорвиголова, грезивший рыцарскими подвигами... Он принес ваше бездыханное тело в дом, и Айве выходил вас... Через год вы встали на ноги, накопив за этот год столько ненависти, что вам хватило на всю жизнь. А тогда, тогда вы просто горели жаждой мести, и когда Эклесту Сорлей, в припадке гнева зарубил один из родственников барона, вы подняли бунт. Ведь это вы, шестнадцатилетний слепой мальчишка, спланировали нападение на замок и убийство семьи барона. Это вы предложили главарям лесных банд город на разграбление... Это вы организовали сопротивление горожан прибывшим войскам герцога. Все это сделали вы... Граф Россенброк, незадолго до смерти, рассказал мне историю... Помните мальчишку, обнимающего смертельно раненого знахаря Айве Горру? Помните... Я знаю, что у вас просто волшебная память... Этим мальчишкой и был будущий Великий Канцлер Империи... Вот так пересекаются спирали Бытия, господин Торк... Но сейчас, сейчас вы обречены... Вы не добились желанной власти и пожертвовали лучшими своими людьми - Кузнецом, Могильщиком, и его сыном Птицей-Лезвием. Вы пожертвовали ими, потому что боялись их. А теперь, теперь вы остались один. Монахи вырезают ваших людей по всей Лаоре. День-другой, и они будут здесь...

- Я... Я видел...

- Что? Что вы видели, господин Торк?

- Я видел, видел как человек превращается в чудовище... Это был наследник барона... Это было ужасно - его кожа лопалась и свисала лохмотьями, из пальцев вырастали черные когти, его раны сочились темным гноем а из спины выползали отвратительные шипы... Это... Это чудовище растерзало человека на моих глазах!

- Ложь! - голос Джемиуса загремел под низкими сводами. - Все ложь! Солдаты барона насильно напоили вас отваром драконьей травы... И смеялись, видя как в припадке вы вырываете себе глаза! Это вы, вы сами ослепили себя, Торк! Не было никаких чудовищ, никаких превращений... Все это вымысел! Оборотни не существуют, как не существуют вампиры, приведения и честные епископы... Я знаю это!

- Вы наивны, в вашем знании, молодой человек... - Слепой зачерпнул воды, смочил лицо и очень тихо заговорил:

- Я потратил на это всю свою жизнь... И жизни близких мне людей...- Я слишком стар и одинок, что бы продолжать борьбу... Мне скоро умирать...

- Ненависть и жажда власти - вот причины вашей борьбы...

- Ненависть... Да, и ненависть тоже... Но, основная причина в Проклятии... Об этом знает каждый ребенок... Вы повторяете это слово изо дня в день, вы просыпаетесь утром с ним на устах и ложитесь вечером спать, с ним же... Чудовища-оборотни существуют... Это не результат магии или другой выдуманной силы. Это естественный процесс в Лаоре. В книгах гномов есть очень много описаний подобных случаев. Гномы были с этим на "ты"... Люди слабей и вера их не простирается дальше, чем выпрашивание у Богов смерти своему богатому соседу... Послушайте меня... Я расскажу вам...

Давно, две с половиной тысячи лет назад, по исчислению Новой Империи вожди людей, они назвали себя "соллары", что в переводе означает "дети Богов", собрали свои армии у подножия монолита Колл-Мей-Нарат, для решающей битвы с армией огров. Они победили в этой битве и вытеснили прайды в бесплодную Верейю. Потом, они собрались снова у подножия монолита, и дали страшную клятву, в том, что ни один из них не нападет на другого. Так они решили закрепить вечный мир среди людей и поклялись при этом своими предками. Среди них, лишь аведжийцы были исконно местными жителями Лаоры. Остальные пришли на эти земли с севера, спасаясь бегством, от наступающего льда. Среди собравшихся не было ни Тельма, ни Сваан... Не было народов Оммаи и Лен-Гуран... Всех тех, кто зависел от гномов, эльфов или гремлинов. Там же, у подножия Колл-Мей-Нарата, люди поделили между собой земли Лаоры. Кому досталось больше, кому меньше... Кто из Правителей первым напал на Атегатт, получивший самые плодородные и богатые земли, сейчас уже трудно сказать. Это мог быть и Гельвинг Теодор Страшный, правитель Аведжии, а быть может это был император Эрих или сам Гидеон Ужасный... Началась война, в результате которой, Атегатт лишь укрепил свои позиции. Остальные государства были разгромлены... - Слепой зачерпнул воды и сделал несколько глотков. - Жажда... Меня постоянно мучает жажда...

Проклятие проявило себя в первом же поколении завоевателей. Жены клятвопреступников стали рожать чудовищ. Своей клятвой Древние Правители что-то сдвинули в основах этого мира. И, нарушив, тот час пожали плоды. Проклятие поползло по миру. Мир изменился. Сейчас, в крови каждого, и меня, и вас, барон, есть частичка этого проклятия. Но основное бремя несут по-прежнему наши правители... Из древних табличек, найденных в Гинтейссе, я узнал, что проклятие можно остановить... Для этого надо, что бы сгинул последний из рода клятвопреступников...

- Отличный предлог для уничтожения правящих семей Лаоры... Ну, и как сейчас проявляются последствия этого проклятия?

- Как? - слепому все труднее было говорить, он все чаще опускал руку в воду и смачивал лицо. - Как? По-разному... Одни способны по своему желанию превращаться в чудовищ, видеть невидимое, познать непознанное... Другие - лишь рождаются уродами... Третьи - умирают. Но проклятие ложится только на детей, рожденных во время между полнолунием и новолунием. Это загадка для гномов, люди не способны её разрешить. Некоторые из Проклятых выглядят как люди, но изнутри - это настоящие монстры...

- Как Крэй?

- Да... Как Крэй...

Слепой замолчал. Где-то капала и чуть потрескивали факелы.

- Ты выдумал оправдание своему сумасшествию, старик... Твое проклятие - это безумие...

- Знаю... - Слепой движением руки смахнул каменные фигурки в глубокую чашу с водой. - Все мы прокляты безумием, барон... За нашу жадность, за ненависть к себе подобным... Пойдемте...- Он улыбнулся страшной улыбкой и поманил пальцем. - Пойдемте со мной, барон, и пусть теперь это будет ваше бремя...

Туман, насыщенный зловонными болотными испарениями клубился среди покосившихся черных деревьев, и Фердинанду, державшемуся в седле из последних сил, казалось, что они все кружат среди одних и тех же зарослей. Тогда он начинал хлестать измученного коня по бокам и Ульер, двигавшийся впереди, с оборачивался и тревожно поглядывал на правителя дикими красными глазами. Продвигаться вперед становилось все труднее. Сухих мест почти не осталось, кони с трудом пробирались, утопая в вязкой трясине. Серо-зеленые стены тумана вокруг них постепенно темнели. День угасал.

- Нам надо остановиться и передохнуть, Ваше Высочество! Дальше двигаться опасно... Надо развести костер и согреть вам воды...

Фердинанд задержал дыхание, пытаясь превозмочь пульсирующую боль. Конь под ним тяжко хрипел.

- Надо двигаться, Ульер... Мы еще не оторвались... Коррон рассеет своих солдат по топям, они будут искать меня...

- Вам надо промыть рану и поменять повязку, Ваше Высочество! И поспать хоть немного... Силы уже оставляют вас!

Фердинанд сжал зубы и зашипел, бледное лицо его исказила гримаса ненависти:

- Я еще полон сил, рыцарь! И не попаду в плен, даже если мне придется потерять руку, пробираясь на брюхе по трясине до самого Циче!

Ульер, зло сверкнув красными глазами, склонил голову. Они медленно двинулись вперед.

Спустя немного времени туман чуть ослабил важные объятия, камыш поредел, перед ними, теряясь краями в тумане, расстилалась обширная голая топь с редкими бурыми кочками. Где-то рядом пронзительно и тонко завыл болотный зверь.

- Здесь не пройти, Ваше Высочество! - Ульер, пытаясь развернуть коня, неуклюже замахал руками. Его конь встрепенулся, заржал и бешено вращая глазами сделал резкий рывок в сторону, и тут же увяз, провалившись сразу по брюхо. Ульер, путаясь в ремнях, скинул железный нагрудник и сполз в трясину.

- Меня засосало, Ваше Высочество... Я... Я тону!

Фердинанд осторожно спешился. Конь Ульера стремительно погружался, издавая хриплые булькающие звуки. Сам рыцарь, судорожно дергая руками, пытался пробиться к берегу.

- Твой конь, Ульер... Он тонет...

Ульер обессилив тихонько заскулил. Бурая жижа уже доходила ему до груди. Он с мольбой протянул руки в сторону правителя.

- Помогите мне, Ваше Высочество! Вытащите меня! Вытащите меня! Ножны, протяните мне ножны!

Фердинанд, придерживая раненную руку, смотрел, как конь Ульера, слабо барахтаясь, погружаться все глубже и глубже, потом оглянулся и посмотрел на своего коня.

- Я ранен и устал, Ульер... Я мог бы вытащит тебя. Но мне нужен твой конь, иначе мне не выбраться из этих джайлларских болот. Вытащить вас двоих я уже не успею.

Ульер с ужасом смотрел на своего герцога. Темная вода уже покрывала ему плечи.

- Помогите мне, повелитель... Мне страшно... Вытащите меня... - видя, что Фердинанд продолжает неподвижно стоять, рыцарь сплюнул грязную воду и забормотал по-нестски проклятия.

Фердинанд наклонился и вглядываясь в красные безумные глаза рыцаря, улыбнулся страшной, нечеловеческой улыбкой.

- Не трать последние мгновенья жизни на пустое... Я и так уже проклят, Ульер... Прощай!

Смеркалось. От вонючих испарений у Сивого кружилась голова. В животе отвратительно булькало и обходя очередную зловонную лужу Сивый не удержался и выблевал весь скудный ужин прямо на сапоги.

- Вот Джайллар, работенка... - Сивый отплевался и глотнул воды из фляги. - Не заблудиться бы...

Его товарищи разбрелись кто куда в болотном тумане, голоса стихли. Сивый повертел головой и перехватив поудобней щит отправился дальше по следу. Где-то через стрелу Сивый остановился и осмотрел темные пятна, обильно покрывающие вялый болотный лишайник. Крови было много, на кочках остались куски материи и огромные следы от подкованных сапог со шпорами. Сивый присел на кочку и задумался.

Кони аведжийцев двигались с трудом. Один из наездников был серьезной ранен, второй, огромного судя по следам роста, человек - нет. Продолжать преследование в сгущающейся темноте, а тем более связываться с вооруженными рыцарями, даже если один из них ранен, Сивому не хотелось. Громогласно созывать подмогу не было резона, всадники могли намного опередить их. Сивый потеребил грязные волосы на макушке и решил пройти еще немного, с тайной надеждой, что беглецы могли сбросить с уставших лошадей какую-нибудь поклажу.

- Две стрелы пахоты, да десять колец - это конечно хорошо, хвала Императору, но могет еще какая-никакая добыча подвернется... - бормоча себе под нос, Сивый поднялся и устало побрел дальше.

Пройдя шагов сто, он опять остановился и нерешительно осмотрелся вокруг. Туман осел и болото засветилось мягким зеленоватым свечением. Крохотные голубые огоньки неспешно отрывались от темной жижи и медленно взлетали, растворяясь в густых сумерках. Сивый нерешительно потоптался на месте, нервно оглядываясь по сторонам.

- Ну, так оно и веселее идти...

И тут Алан услышал лошадиное фырканье. Он медленно вытащил меч, пригнулся и припадая к лишайнику укрылся за черным гнилым стволом притопленного дерева..

И зеленоватого свечения показались оседланные боевые кони. Кони медленно шли, тои дело фыркая и шумно отдуваясь. Рядом с огромным гнедым жеребцом, держась рукой за луку седла и низко опустив голову, брел человек. Вторую руку человек прижимал к груди.

Сивый затаившись следил, как человек остановился, запрокинул голову и дико завыл. Кони, прядя ушами, шарахнулись в стороны. Человек в изодранной тунике, продолжая жутко выть вскинул руку с чудовищно длинными пальцами к небу и вдруг закачался, затрясся, как-то странно при этом вывернув голову. В зеленом полумраке блеснули красным глаза. Сивый почувствовал, как по спине заструился холодный пот. Человек бился и качался, словно кто-то высоко над ним беспрерывно дергал за невидимые нити. По его телу пробегали какие-то волны, неестественно широко раскрытый рот продолжал издавать жуткий вой.

Сивый едва сдерживая крик, в ужасе попятился назад, загребая болотную грязь.

Но тут человек внезапно замолчал, обмяк, бессильно опустив руки и упал. Внезапно наступившая тишина обрушилась на Сивого, как удар подкованного сапога. Алан всхлипнул и повалился носом в вонючую грязь. Некоторое время он лежал придавленный невыносимым страхом, с ужасом вслушиваясь в тишину.

Фыркнула лошадь. Где-то тонко просвистела ночная птица. Сивый медленно приподнялся и с опаской осмотрел лежащее в грязи тело. Человек не двигался. Чуть поодаль, прижавшись друг другу стояли кони.

Сивый, тут же забыв про страх, хищно оскалился в предчувствии добычи, отложил щит и перехватив поудобней меч, двумя прыжками оказался над лежащим.

- Да ты ранен... Вот Джайллар, что в болотах только не почудится... Эх, водки бы сейчас с полведра бы...

Человек хрипло и часто дышал. Он был бос и без доспехов, в одной лишь грязной изодранной тунике. Повязка, неумело наложенная на предплечье, набухла темной кровью. Сивый носком сапога перевернул его на спину и всмотрелся в измазанное липкой грязью лицо. Человек открыл глаза и зашевелил разбитыми губами.

- Эх... Нет у меня времени, на разговоры с тобой. - Сивый резким ударом в переносицу отправил в раненого в небытие, и занялся содержимым седельных сумок.

Четверо тяжеловооруженных рыцарей, двое спереди, двое сзади, ввели Фердинанда в обширный светлый зал. Фердинанд ожидал, что при его показательном унижении будет присутствовать весь цвет императорского двора, равно как и вся могемская знать, однако даже коридоры, по которым его вели были до странности пусты, ни слуг, ни стражи на всем долгом пути через замок он не увидел.

В центре зала стоял высокий походный трон. На троне, в простых кожаных доспехах сидел молодой Император. Конрад сумрачно поглаживал кончиками пальцев высокий лоб и устало беседовал с высоким и очень худым стариком в черном кожаном мундире с генеральскими полумесяцами на лацканах. Фердинанд узнал графа Саира Патео, друга и единомышленника покойного Россенброка. Одного из опаснейших вельмож Империи. По правую руку Императора восседал седовласый Коррон. Генерал держал на коленях двуручный меч и таращился на Фердинанда злыми белесыми глазами. За спиной Императора, неразлучные, как Луны Лаоры, в молчании стояли арион-маршалы Циклон и Севада, одинаково строгие и подтянутые.

Перед самым троном офицеры конвоя замерли. Трон, на котором восседал Конрад оказался излишне высоким, и для того, что бы увидеть глаза императора, Фердинанду пришлось задрать голову. Фердинанд внутренне сдержал мгновенно вспыхнувший приступ ярости и постарался гордо улыбнуться.

Конрад прервал тихую беседу и пристально посмотрел Фердинанду в глаза. Фердинанд достойно выдержал суровый взгляд. Конрад молча махнул рукой и рыцари, одновременно развернувшись на месте, четким шагом покинули зал.

Продолжая неотрывно смотреть пленнику в глаза, Конрад сложил руки на груди и негромко заговорил:

- Вы ожидали, герцог, что я устрою акт публичного унижения побежденной стороны, созвав всех великих правителей земель Лаоры? - Конрад говорил сухим спокойным тоном. - Как, видите, это не так. Здесь лишь, представители правящей династии. Правящей, прошу заметить, согласно решению последнего Сейма правителей, в соответствии с Маэннской Конвенцией.

Фердинанд прикоснулся кончиками пальцев к переносице и чуть наклонил голову.

- Это делает честь вам, Ваше Величество!

- Да... Хотя, во время нашей последней встречи, вы позволили себе несколько весьма острых выпадов в мой адрес, в присутствии многочисленных свидетелей.

Фердинанд глубоко вздохнул, и поклонился еще ниже.

- Вы умеете прощать, Ваше Величество! Это восхитительная черта, столь характерная для герцогов Аттегата.

- Гм... Почему-то наши оппоненты, и вы, в том числе, всегда считали это слабостью. Кстати, как ваша рука?

Фердинанд чуть замешкался.

- Спасибо, Ваше Величество! Ваш лекарь чудесным образом вернул ее к жизни. Теперь я могу писать без посторонней помощи. Это очень много значит для меня. Особенно в последнее время.

Послышался странный скрежещущий звук. Фердинанд в замешательстве огляделся. Оказалось, что это смеялся Коррон. Патео с каменным лицом стоял рядом с императором. Конрад поднял руку. Генерал смолк и принялся жевать кончик уса.

- Герцог, для начала, я хотел бы узнать о судьбе имперского посла в Аведжии маркиза Им-Чарона...

Фердинанд пошатнулся, словно от пощечины. Он вспомнил рыцаря Доллу и опустил глаза.

- Ваше Величество! Маркиз Им-Чарон казнен...

Патео чуть поморщился. Конрад как-то обмяк, лицо его осунулось, словно он до последнего мгновенья ждал от Фердинанда честного и благородного поступка, но так и не дождался.

- Его смерть была мучительна?

Фердинанд отрицательно покачал головой. Конрад взял себя в руки. В его глазах снова заблестела сталь.

- Еще одна монета на чашу весов. На другой чаше, как вы сами понимаете - находится ваша жизнь, герцог. Совершенных вами преступлений вполне достаточно, для того, что бы обезглавить вас немедленно, на ближайшей плахе.

Фердинанд поднял голову и с бесстрашно оглядел присутствующих. Патео странно улыбался и был при этом похож на упыря, каким его изображают в древних книгах. Коррон косился на пленника и со злой улыбкой водил большим пальцем руки по лезвию меча. Арион-маршалы стояли неподвижные и невозмутимые, как статуи. Конрад неспешно продолжил:

- Однако, вопреки нашим суетным желаниям, существует еще и Конвенция, скрепляющая и поддерживающая цивилизацию. Согласно Конвенции, вы предстанете перед Верховным Судом, который по этому случаю соберется в Вивлене. В этом году председательствует в суде граф Рифдола Владимир. Ваша судьба теперь в его руках. Со стороны церкви будет присутствовать Его Святейшество Архиепископ Новерганский Гумбольдт. Я, в свою очередь, обещаю вам, герцог, что не стану оказывать давления на суд, с целью добиться вынесения вам тягчайшего приговора. С другой стороны, Империя не будет дожидаться суда, и уже завтра же, в сопровождении арионов в Аведжию выдвинется граф Патео, для скорейшего разрешения вопроса о репарациях.

Фердинанд совершенно спокойно кивнул и задал вопрос:

- Кто будет представлять интересы побежденной стороны?

Конрад улыбнулся уголками губ и перевел взгляд на Патео. Старый генерал сделал шаг вперед и заговорил сухим жестким голосом.

- Интересы Аведжии будет представлять ваша сестра, королева Могемии и Боравии, княжна Нестса, графиня Аррикарра. Его Величество Император Конрад Четвертый уже выразил признательность королеве, за неукоснительное следование своду правил, описанному в Маэннской Конвенции. Королева поступила благоразумно, позволив арионам нанести удар по вашим войскам прямо под стенами Барги. Теперь, королева с согласия Его Величества Конрада Четвертого получит регентство в Великом Герцогстве Аведжийском, до тех пор, пока единственный наследник престола в Циче - младенец Николай не достигнет совершеннолетия. Его Величество Император уже обсудил с королей вопросы, касающиеся выплат по репарациям, а так же многие другие проблемы, способные повлиять в дальнейшем на взаимоотношения между Аведжией и Атегаттом.

Патео сделал шаг назад и положил руку на изголовье трона. Фердинанд молча переваривал услышанное. Конрад развел руками и улыбнулся.

- Ваша сестра, герцог, оказалась гораздо более дальновидным политиком, чем вы.

Фердинанд глубоко вздохнул и опустил глаза.

- Я могу с ней увидеться?

- Конечно, герцог, конечно... Но, всему свое время. К тому же, ваша встреча во многом зависит от желания самой королевы. Вы слишком долго использовали ее как разменную монету в своих грязных играх. Теперь королева Шелона для решения своих собственных проблем постарается использовать вас. И это опасный путь. Опасный в первую очередь для вас, герцог. Теперь именно ваша жизнь будет одной из ставок в предстоящей игре.

Дибо сидел, привалившись к стене, в скудно освещенной каменной келье и мрачно смотрел, как сисястая глухонемая девка с глуповатым лицом возиться с младенцем. Младенец радостно угукал и вертел в маленьких ручках тяжелый платиновый перстень с красным камнем. Дибо внимательно следил за действиями няньки, сипло дышал и думал о том, что все закончилось.

Фердинанд проиграл сражение и был пленен.

Корсары упустили наемника, и теперь одному лишь Джайллару ведомо, что оказалось в руках у странного человека по имени Птица-Лезвие.

Пираты осадили Циче, а варвары рассеяли по всей Аведжии те небольшие отряды гвардии, что оставил здесь герцог.

Дибо вспомнил моменты своего поспешного бегства в этот заброшенный монастырь и вздрогнул. Его засаленный клетчатый балахон до сих пор покрывали темные пятна крови.

Нянька нежно перепеленала ребенка, поправила на тоненькой шейке цепочку с перстнем и вопросительно посмотрела на Дибо. Монах устало махнул рукой и девушка, шелестя юбками, бегом кинулась прочь.

Ребенок уснул. Дибо, по-прежнему неподвижно сидящий у стены дремал, прикрыв глаза. Где-то за толстыми стенами монастыря размеренно капал дождь.

"Дибо..."

Монах встрепенулся, в его руке в мгновение ока оказался широкий меч.

"Дибо... Дибо..." - шепот пополз по келье, вплетаясь в шум дождя...

Монах вскочил, держа оружие наготове. Келья была совершенно пуста. В старой деревянной люльке тихонечко посапывал младенец Николай.

"Дибо... Я пришла ..."

Краем глаза Дибо заметил тень. Он резко развернулся, но увидел лишь качнувшиеся в углу нити паутины. Где-то рядом захлопали крылья. Дибо завертелся волчком... Тени вокруг него зашевелились, поползли, набегая друг на друга. Блеснули и исчезли рубиновые глаза. Дибо остановился, тяжело дыша. Он направил дрожащие острие меча в угол кельи, в бездонный провал тени.