Чтение 15–й страницы книги ~К-10~

– Вот прицепилась, железяка хренова…
– Друзья! – подал голос Шульте. – Мы все-таки на международной станции. Можно по-английски? Я не успеваю переводить вашу ругань.
– Виноват, командир. Мы так время тянем. Скоро вызов снизу – готов поспорить, эта железная леди сразу перестанет нам мерещиться.
– Я останусь, – возразила Дева. – И буду запугивать вас до тех пор, пока вы не покинете станцию.
Трое как по команде посмотрели на спящего Аллена.
– Вспомните свою вчерашнюю истерику – разве сейчас она не кажется вам неадекватной ситуации? Мне незачем внушать людям кошмары – это была просто демонстрация силы, – я могу напрямую добиться от вас определенного поведения. Вы будете спасаться, а я снова испорчу компьютер, и станция «Свобода» перестанет существовать.
Трое заговорили одновременно.
– Обязательно губить платформу? – процедил Шульте сквозь зубы.
– Не надо ля-ля, компьютер был ни при чем! – сказал Рожнов.
– А ху-ху не хо-хо?! – спросил Кучкин.
– Вы ошибочно назвали станцию, она ведет не к свободе, а совсем наоборот. Откройтесь навстречу знанию и уясните, что доставка энергоносителя со спутника – всего лишь отсрочка гибели вашего мира, новый шаг по тупиковому пути. Люди, как вы упорны в своих заблуждениях! Неужели трудно понять – топлива, откуда его ни черпай, никогда не хватит на всех! Меряя свободу энергией, вы навсегда останетесь разобщены! Свобода вообще не измеряется, она либо есть, либо ее нет – так станьте наконец свободны!
– Ваша проповедь несет оттенок идиотизма, – сказал Шульте. – С самого начала. Для представителя такой мощной цивилизации вы недостаточно убедительны.
– Слово «цивилизация» к нам вообще неприменимо, мы просто есть – вместе и по отдельности, повсюду, и все. Мы очень далеко отстоим от вас, нам чудовищно трудно коммуницировать с людьми, вы представить не можете, насколько гораздо легче прыгнуть через галактику, чем убедить землянина. Вот еще одно неточное сравнение – мне достаточно захотеть, чтобы переместиться куда угодно. Поэтому я и прошу – не надо говорить, надо увидеть и понять. Люди, почему вы заставляете манипулировать вами? Мы так хотим сотрудничества!
– Да на хрена, мать твою?! Виноват, командир.
– Расслабьтесь, уж это я в состоянии перевести, слишком часто от вас слышал!
– Повторяю, миллион лет назад мы были как вы, и, если изъясняться в понятных вам категориях… Большое наслаждение – направить на верный путь.
– Она трахает нам мозги и кончает… – пробормотал Кучкин. – Как знакомо. На Земле полно таких. И бабья навалом, а уж мужиков…
– Мы отрицаем подчинение и манипулирование, используем его только в крайнем случае, но люди слишком часто не оставляют нам выбора – как вы сейчас. Почему вас приходится заставлять, принуждать?
– Ну… Мы такие, – сказал Шульте. – И к чему вы нас уже принудили?
– Иногда мы вынуждены бываем сразу отсекать наиболее опасные направления, иногда помогаем вам самим выстроить систему противодействия. Например, об экологии вы задумались с нашей подачи – в противном случае уже к сегодняшнему дню Земля была бы испачкана до потери восстановительного потенциала. А против сверхмощного оружия, ядерной энергетики, клонирования человека или, например, запусков к Луне мы возражали с самого начала…
– Возражали?! – перебил Кучкин. – Это, мать твою, называется «возражали»? Травить людей ипритом, бросать на них атомные бомбы…
– Мама родная! – воскликнул Рожнов. – А мы-то головы ломали, за каким дьяволом в Чернобыле взялись проводить эксперименты, от которых станции взрываются!
– И зачем было портить жизнь несчастным астронавтам? – спросил Шульте с тоской и горечью.
– Вы поняли меня совершенно правильно, – сказала Дева.
– Коллеги, только подумайте, сколько народу она должна использовать, чтобы все это организовать! И вы, сударыня, уверяете, что раньше никому не открывались?
– Предпринималось несколько экспериментальных попыток, только чтобы попробовать соприкоснуться разумами – в полноценном контакте все равно не было необходимости. С прискорбием сообщаю, что каждый раз мы терпели неудачу – интересующие нас субъекты отчаянно сопротивлялись. Но сейчас, в критической точке, сотрудничество имеет особый смысл, поэтому мы решили пойти на прямой открытый контакт. Кроме того, вы хорошо подготовлены к встрече с иным разумом и очень умны, поэтому я надеюсь, что мы найдем общий язык.
– Как это получится, если вы не в силах убедить нас?! Какой может быть общий язык, когда вы не понимаете элементарных вещей! – Шульте заметно разозлился. – Почему вы решили, что развитие человечества пойдет по вашему сценарию, когда лунная топливная программа закроется? Мы слишком далеко продвинулись по собственному пути. Нам уже не свернуть. Это просто не имеет смысла. Да, мы сейчас у критической точки. Но зато получили стимул для серьезного рывка. Наша платформа – только начало, первый шаг. Если все получится, люди перестанут глядеть друг на друга со звериным оскалом, они вместе посмотрят в небо! Вопрос стоит так – или всемирная драка за энергоносители, или объединенное человечество, способное решать любые задачи.
– Неверно! Только утрата энергии как мерила свободы…
– Да вы ни черта не понимаете в людях! Либо у Земли будет лунная энергетика, либо на планете не останется и миллиарда живых!
– Командир, – позвал Рожнов негромко. – Вы не думаете, что нашу гостью интересует второй случай? Кто останется после войны, тех она и научит говорить со звездами?
– Рассуждая логически, ей так будет намного удобнее, – заметил Кучкин.
– Коллеги, вы сами-то в это верите? – спросил Шульте. – Вы бы могли спровоцировать глобальную войну, чтобы стало намного удобнее?
– Она не человек, – веско рассудил Кучкин. – Она Железная Дева. Мы понятия не имеем о ее этике. А вы немец.
– И что? – насторожился Шульте.
– Вы не можете знать, что такое хотеть войны. У вас моральный запрет.
– Он пытается сказать, что немцы… – начал было Рожнов.
– Спасибо, я понял вашу мысль, – перебил Шульте с нескрываемым сарказмом. – Восхищен глубиной познаний особенностей германского менталитета! Может, в ответ рассказать вам про русских что-нибудь смешное?!
– Не сейчас. Командир, эта леди действительно либо не знает, во что залезла, – тогда гнать ее надо отсюда пинками, – либо хочет, чтобы земляне развалили свой мир, а выжившие попали ей в руки беспомощными. А она будет работать богом. И получать удовольствие, направляя на путь… О-о, послушайте, может, боги как раз и есть такие?!
– Я чувствую абсолютное нежелание понимать и доверять, – сказала Дева. – Это очень прискорбно, что с вами придется обращаться так же, как со всеми остальными. Поверьте, я совсем не хочу причинять вам беспокойство!
– Побеспокой меня, детка! – попросил Рожнов елейным голосом.
Повисла короткая пауза.
– Ну да, противно, – сказал инженер. – Но как-то вяло, ты не находишь?
Шульте и Кучкин переглянулись.
– Ты сколько таблеток сожрал, пока на толчке сидел? – спросил Кучкин. – Думаешь, я не слышал, как упаковка хрустит?
– Ну, две. А ты будто меньше!
– Три. Сразу, как проснулся.
– Думаю, не в одних таблетках дело. Вон, командир ничего не ел.
– Между прочим, я бы позавтракал, – сказал Шульте. – Слушайте, вы! Госпожа. Нас действительно сейчас вызовут. Начнется работа, и дискутировать с вами не будет времени. Давайте сыграем в открытую. Или мы отказываемся сотрудничать.
– Я слушаю.
– Ответьте на простой вопрос. Чего вы хотите, черт побери?!
Дева замолчала надолго. В головном стало очень тихо, а храп Аллена совсем не мешал, напротив, успокаивал.
– Пока она тормозит, упакуем Чарли в спальный мешок? – предложил Кучкин.
– Головой вперед! Вот будет умора, когда проснется! Ха-ха, черный юмор.
Шульте смотрел на Деву и о чем-то думал.
– Я хочу, чтобы вы покинули станцию, – произнесла Дева очень медленно. – Если вы не сделаете это добровольно, я заставлю вас. Так понятно?
– А кто говорил, что мы должны узнать нечто и дальше решать?
– Вы выступили против.
– Ничего подобного, – сказал Шульте. – Я готов.
– О, сумрачный немецкий гений… – буркнул Рожнов.
Кучкин захлопал глазами, и опять, как вчера, это не выглядело комичным.
– Кто-то обязан узнать все до конца, – вздохнул Шульте. – Чтобы потом сказать: мы решали не слепо.
– Давайте я! – предложил Кучкин.
– Нет. Подумайте, с технической стороны я наименее ценный член экспедиции. Вы – лучший наш пилот, а господин Рожнов лучший инженер.
– Но вы командир!
– И это тоже важно. Ну, сударыня, так что мне делать?
– Вы должны расслабиться физически и ментально, – все так же медленно, будто не веря, сказала Дева. – С закрытыми глазами удастся легче, сам контакт займет несколько минут, возможно, больше или меньше, это зависит от того, как глубоко будет погружение в знание – вы управляете самостоятельно проникновением в меня.
– Проникновением в вас? С самого начала трудно было объяснить по-человечески? – вклинился Рожнов.
– Не виделось необходимости, вы показались умнее и раскрепощеннее, чем есть, – очень по-человечески ответила Дева. – А что вы подразумеваете?
– Ну… Что это мы погружаемся, а не вы в нас кладете.
– Я не могу передать неофиту полное знание иным путем, так просто невозможно, мне приходится распахивать себя перед вами и давать путь. Мы слишком разные, в понятных вам категориях вы песчинка, я звезда, а если говорить о взаимодействии… Человек может войти в дом, но дом не может войти в человека, он в состоянии только обрушиться на него. Казалось естественным, что вы поймете это.
– Когда показываете нам страшилки, вы именно обрушиваетесь?
Дева второй раз слегка улыбнулась. Рожнов по старой памяти напрягся.
– Немного усиливаю давление на одну песчинку под собой. Если я обрушусь, то раздавлю Землю.
– Крутая тетя, – сказал Кучкин. – Командир, ваши приказания?
Шульте уже минуту висел в позе медитации, и у него, похоже, неплохо получалось.
– На время моего отсутствия принимайте руководство экспедицией. Начну странно вести себя – бейте по голове вашей кувалдой, – произнес он негромко, слегка приоткрыв глаза. – Пока наблюдайте.
– Но если вы… э-э… реально овладеете знанием? И начнете спасать мир? А я вас – хаммером?
– Слушайте, Кучкин, идите в… – попросил Шульте по-русски.
– Наш человек! – гордо сказал Кучкин. – Пойду, что ли, по такому случаю надену брюки. Раз я теперь командир.
– Ох и страшно мне… – пробормотал Рожнов, глядя, как Шульте медленно опускает веки.
– Опять тетя давит?
– Нет. Она ничего серьезного с нами сделать больше не может. Ни-хре-на. Ты понял, да?
– Я могу убить вас одним желанием, – сообщила Дева.
– Цыц, дура, тебя не спросили. Понимаешь, коллега, она серьезный противник, у нее все ходы посчитаны далеко вперед. Но если спросить – какого черта ты, зараза, сожгла два шаттла, – она тут же соврет, что так надо было. Хотя к шаттлам никакого отношения не имела. Я скорее поверю в атомную бомбардировку, Чернобыль и «Гринпис». Легко поверю – там человеческий фактор был определяющим. Но вот грохнуть платформу ей слабо. Только нашими руками. Она даже компьютер испортить не в силах. Больше скажу, мы с тобой ей уже не по зубам – потому что освоились, попривыкли и можем осознанно сопротивляться. Доставать нас она будет постоянно – тебе вот не страшно? – ага, мне тоже хреновато. Ничего, на таблетках выдержим. Конечно, недооценивать тетю нельзя. Если она с самого начала подозревала, что Чарли пуганется сильнее, чем следует, и заставила одного хорошего человека подсунуть мне секретку на всякий случай…
– На какой случай?
– Э-э…
– Зуб даю, по ее плану мы должны были сдохнуть при загадочных обстоятельствах, все четверо, – сказал Кучкин. – Понятное дело, из-за того, что Чарли тронулся умишком. Мощный стимул к русско-американскому сотрудничеству, ничего не скажешь. Платформа бы вымерзла к такой-то матери, замучаешься восстанавливать. Потом наши приземлили бы спускач дистанционно, разобрали по винтику, нашли этот проклятый тумблер… Года два тотального самоедства гарантирую – аресты, допросы и ни одного старта. Эй, чего молчишь, железяка? Я прав?
– С дураками не разговариваю, – отрезала Дева. Кучкин и Рожнов так заржали, будто ничего смешнее не слышали в жизни.
– Другого боюсь, – сказал Рожнов, отсмеявшись. – Вдруг она права?
– Ну… Про войну не знаю и знать не хочу. А насчет упущенных возможностей и духовного пути – сон она навеяла красивый.
– Проклятье, мне почти уже приснилось нечто, и тут Чарли все испортил. Ты уверен – это именно она?…
– Знаешь, я раньше как-то не задумывался о райских кущах и подобной ерунде. А сегодня – взял и увидел.
– И как оно было? – спросил Рожнов с откровенной завистью.
– Хм… Честно говоря, мне показалось чересчур стерильно. Почему и говорю – Дева навеяла. Зелень, цветочки, небо голубое, водичка прозрачная, солнышко яркое. И я в этом как бы даже не купаюсь, а присутствую. Она сказала – мы везде и мы все – по ощущениям так и выходило. Только я почему-то безумного счастья не почувствовал. Но было интересно.
– А делать ты мог что-нибудь? Развалить дом, вырастить змею, срубить дерево?
– А я не хотел, – сказал Кучкин, поразмыслив.
– И я не хотел… – прошептал Шульте.
– Командир! За время вашего отсутствия происшествий не случилось!
– Почему-то очень хочется сесть. Как это ни бессмысленно в невесомости. Господин Рожнов, уступите кресло? Спасибо. Я должен зафиксировать себя. Значит, мы видели один и тот же сон?
– Я не видел, – сказал Рожнов, пожирая Шульте глазами. Тот выглядел неплохо, только говорил почти шепотом, а двигался осторожно, немного скованно. И смотрел мимо собеседника.
– Поверьте, вы ничего не потеряли.
– Вы потеряли все! – сообщила Дева.
– Ой. – Рожнов от неожиданности чуть не влетел головой в потолок. – Она еще здесь?! Девушка, шли бы вы!
– Она теперь с нами очень надолго, – сказал Шульте. – Пока не потеряет надежду обратить в свою веру или выгнать с платформы. Боюсь, такое давление вредно отразится на психике членов экспедиции. Думаю, надо переходить к активным действиям. Господин Кучкин, мне чего-то не хватает, чтобы ощутить себя германским богом. Где я могу взять свой молот?
– Момент, командир.
– Ты не найдешь, я принесу. – Рожнов упорхнул.
– Как вы себя чувствуете, командир?
– Недостаточно уверенно, – сказал Шульте. – С молотом будет лучше.
Вернулся Рожнов при кувалде.
– А может, я? – спросил он. – Куда бить?
Шульте забрал у него молот и крепко прижал к груди.
– Теперь слушайте. Я сейчас буду некоторое время странно вести себя. Почему – объясню потом, если сами не догадаетесь. Но это в интересах человечества. Поверьте мне.
С этими словами он выбрался из кресла и улетел в переходной.
– Пока не поздно, скрутим его? – предложил Рожнов.
– Не имеем права. Он же старший. Командир.
– Форс-мажорные обстоятельства. Видишь же, у мужика шарики за ролики заехали. Вообразил себя богом.
– Во-первых, я ему верю, – сказал Кучкин. – Во-вторых, форс-мажор наступит, когда он натворит чего-нибудь.
Мягко хлопнула крышка люка.
– А в-третьих, уже все равно ничего не исправишь.
– Примите знание вы! – потребовала Дева. – Ваш начальник понял нас ошибочно и сделал неверные выводы.
– Отвали, галлюцинация, – отмахнулся Кучкин. – Слушай, коллега, давай и вправду засунем Чарли в спальник. А то непорядок, валяется астронавт бесхозный, вдруг его ветром сдует?
– Головой вперед засунем?
– Угу. Только «молнию» расстегнем, чтобы дышать мог. Все равно темно будет и страшно.
– Он принял знание, ему теперь все до фонаря.
– Вот мы и проверим…

* * * * *
Они действительно упаковали Аллена в мешок головой вперед и, очень довольные, принялись завтракать.
Дева им почти не мешала. Во всяком случае Рожнов совсем не подавал вида, только Кучкин иногда вздрагивал и тихо матерился.
– Это мне кажется или приходят удары на корпус? – спросил Рожнов, жуя.
– Есть немного. Хорошо он там долбит, однако!
– Крепкий дядя. И отважный. И сообразительный.
– Дядя хороший, спору нет. А ты больше не боишься, я смотрю?
– Хрен ли теперь бояться? – усмехнулся Рожнов. – Главное, если что, мы с тобой ни в чем не виноваты. Хм… Интересно, как он собирается объяснить свой поступок.
– Думаю, никак. Чего-то нас снизу не беспокоят, а?
– Я не хочу, чтобы на вас оказывали давление, – сказала Дева.
– О боже! Это чудо природы навеки с нами?
– Да ну! Повисит и рассосется. Зачем мы ей теперь? Заставить нас сломать платформу – не на таких напала. А выгнать отсюда – как? Пешком в скафандрах? Фигушки, у нас инстинкт самосохранения. Мы теперь на своих кубометрах сели крепко и будем сидеть. Так что до «Осы» беспокоиться не о чем. А там видно будет.
В переходной высунулась мокрая всклокоченная голова.
– Я прикрою люк, чтобы обломки не летали по платформе, – сообщил Шульте. – Разогрейте мне тоже поесть, будьте любезны.
– С удовольствием. Как ваши физические упражнения?
– Жарко, – сказал Шульте, утираясь рукавом. – Можно сока? Благодарю. А это что такое? Почему из мешка ноги торчат? Опять черный юмор?
– Нет, Чарли с ума сошел. Он теперь всегда так спать будет.
Шульте выпил сока, немного поразмыслил и сказал:
– Естественно. Бедный Чарли, у него было кратковременное умопомешательство. Иначе как объяснить то, что он заперся в ТМ4 и разбил там всю авионику?
– Финально? – спросил Кучкин.
– Летать нельзя. Мы теперь заперты на платформе.
– Какой плохой мальчик Чарли Аллен, – опечалился Рожнов. – Чем же он колотил аппаратуру? Головой?
– Ах, если бы! Чарли нашел кувалду. Не знаю, как она попала в ТМ4. Очень неприятная ситуация. Боюсь, кому-то придется ответить за это.
– Черт с вами, отвечу, – сказал Кучкин. – Не расстреляют же меня! Я надеюсь. Ну, Чарли, поросенок! Уничтожить такой хороший спускаемый! И как! Использовав реальный исторический артефакт, биг рашен спэйс хаммер!