Чтение 15–й страницы книги ~Возвращение~

– Ну, теперь все? Ты станешь меня учить?
– Конечно. Но начнем мы с самого элементарного. Ты должна научиться ощущать свою силу. Заклинания, наговоры – это все второстепенно. Часть из них позволяют легко запомнить состав снадобий, другие настраивают тебя на нужный эмоциональный лад, и практически все требуют того, чтобы их подкрепляла сила. Но для начала эту силу нужно просто ощутить. Она есть у каждого. Если ты сложишь ладони и нажмешь одной на другую, то невольно, помимо силы физической, пошлешь туда и некоторое количество той силы, которую сейчас принято называть энергетикой. Теперь попробуй. С силой надави ладонью на ладонь, потри их одну о другую, снова надави, еще потри. Теперь слегка разведи ладони… Не смотри на них… Попробуй почувствовать упругий энергетический шарик между ними. Чуть разведи, снова сведи. Не будет получаться – потри ладони еще раз. Из ладоней сила лучится практически всегда и между ними относительно легко скатывается в шар. Поначалу он всего сантиметра два-три в диаметре. Но это неважно. Главное – почувствовать. Ощути то невидимое и горячее, что есть между ладонями.
– Угу…
Девушка присела, занялась делом, а ведун просто откинулся и закрыл глаза. Минуты через три-четыре Роксалана радостно сообщила:
– Получается!
– Теперь попытайся накачать его до размеров теннисного мяча, – не открывая глаз, посоветовал Середин.
– А как это сделать?
– Так же, как на велосипеде ездить учатся. Нужно пробовать и пробовать. Научить этому невозможно. Этому нужно научиться самому.
– А привороты ты тоже умеешь делать?
– Конечно. Почему у вас у всех только одно на уме?
– Научишь?
– Разумеется. Будешь стараться – через неделю и до них дело дойдет.
К вечеру Роксалана научилась всего за пару минут «накачивать» силовой мячик сантиметров до пяти в диаметре. Если не обманывала, конечно. Кудряшка так обрадовалась, что ночью дозволила Олегу опять лечь рядом на кровать, но поверх одеяла.
Впрочем, других спальных мест все равно не имелось.
Новым днем ведун повел девушку уже по второй ступеньке знаний: контроль не только своей, но и внешней энергетики:
– Ты должна понимать, что находишься с окружающим миром в постоянном контакте, что большая часть силы приходит к тебе от жизненных лучей Хорса, от матери-Триглавы. Погрузись в себя, избавься от посторонних мыслей, тревог. Ты должна остаться наедине со своим дыханием, ощутить его. Каждый вдох – это как серебряные нити, что проникают через нос в глубину твоего тела, сматываясь, словно клубок. Каждый выдох – это отдача обратно части твоей силы. Но клубочек потихоньку нарастает, становится больше, накапливается. Эти серебряные нити, эту силу ты можешь направить в свои ладони, и она, истекая на живое тело, будет исцелять его, снимать усталость. Ты можешь выбрасывать эти нити непрерывным потоком, воздействуя на что-то, либо метнуть в это что-то «шарик», собранный между ладонями. Но это будет разовое воздействие. Скажем, погасить огонь свечи можно «шариком», но вот, чтобы развеять облако – на него нужно достаточно долго излучать нити из своей руки.
Роксалана послушно сипела, вдыхая и выдыхая воздух, водила ладонями, то ловя чужие эманации, то излучая свои. Судя по ее прилежанию, эффект должен был уже получиться, особенно для слабых воздействий, и незадолго до полудня Середин предложил:
– Посмотри наверх. Видишь вон то небольшое облачко, попавшее между двумя почти правильными шариками? Направь на него ладонь и выпусти в это облачко толстую «серебряную нить».
Девушка вскинула руку – и уже через полторы минуты облака не стало.
– Ур-ра! – не веря своим глазам, захлопала в ладони кудряшка. – У меня получилось, получилось! Я стала колдуньей!
За оставшийся день Роксалана извела на небе почти всю облачность. Олег же в благодарность получил искренний поцелуй и две бутылки темного пива.
Однако ночью он все равно спал поверх одеяла.
Разбудил Олега будильник – нашлась такая функция в его «халявном» телефоне. Между занавесками и окном с трудом протискивался слабый розовый свет раннего утра, воздуховод под потолком легонько дул чуть теплым воздухом. Середин встал, неторопливо оделся, погладил Роксалану по голове. Та даже не шелохнулась. Он пожал плечами, надел пояс с оружием через плечо, пристроив саблю за спину, снова оглянулся на девушку. Ну, что же, спит – значит, спит. Не судьба. Без нее будет намного спокойнее.
Он вытянул ключ от машины из кармана кудряшки, забрал с тумбы у двери ключ от номера, повернул флажок замка, вышел в коридор и запер за собой дверь.
«Захочет погулять, всегда второй ключ у коридорной взять может», – решил он, сбегая вниз по лестнице, плюхнулся на водительское сиденье и завел двигатель.
Рассветная дорога оказалась пустынной и недолгой. Уже через десять минут он затормозил перед искусственной дубравой, запер авто и неспешным шагом преодолел последние двести метров, отделявшие его от разгадки. Поправил пояс с оружием, одернув саблю так, чтобы рукоять не торчала над плечом, и постучал в окошко.
Дверца отворилась сразу. Крепкий, наголо бритый парень лет двадцати пяти в грубой полотняной рубахе и просторных шароварах приложил ладонь к груди, слегка поклонился:
– Хорошего вам дня, господин. Я провожу вас в замковую часовню, чтобы Господь определил чистоту священной монеты.
– В часовне? – удивился Середин.
– Да, господин. Кому, кроме Господа нашего, дано видеть сущее и скрытое в сути вещей?
– Логично… – пробормотал Олег, вслед за привратником следуя через пустынный, усыпанный мелкой гранитной крошкой двор.
Часовня стояла вплотную к дому, но имела свой, отдельный вход с овальным крыльцом. Круги ступеней сходились к центру, становясь все уже и уже, к готической остроконечной двери. Сам храм напоминал ракету – не очень большой, высотой он был до третьего этажа, а шпиль и вовсе вонзался в небо тонкой десятиметровой иглой.
– Прошу, господин, – отодвинулся привратник.
Середин толкнул тяжелую дверь и оказался в прохладном сумраке. Встающее по ту сторону замка солнце высвечивало впереди собранный из тонких пластинок витраж: монах в зеленой рясе держит в одной руке книгу, а другой поднимает крест с распятым на нем тщедушным человечком. Над головой святого сиял нимб… Впрочем, нет, сиял не нимб – светились лучи над нимбом. Сам же диск над лысиной казался иссиня-черным. Один глаз святого был синим, другой – зеленым.
– Итшахр… – одними губами прошептал ведун. – Властитель мертвых!
В голове наступила полная ясность и понимание. Олег вышел на середину часовни, вытащил из-за спины саблю и громко позвал:
– Аркаим!!! Аркаим, где ты?! Аркаим, я знаю, что ты здесь!
– Ну, что ты голосишь, чужеземец? – Прямо перед витражом из ничего проявилась темно-красная фигура. – Я здесь.
– Ты? Ты… – Олег покачивал саблей и никак не мог придумать, что сказать в такой ситуации.
– Ожидал чего-то другого, чужеземец? – улыбнулся колдун. Он совсем не изменился: все те же тонкие, словно выщипанные, брови и черные густые ресницы, обрамлявшие узкие янтарные глаза. На голове высокая темно-синяя тиара, украшенная кристаллом горного хрусталя, на плечах – бордовая парчовая мантия. – А я сразу понял, что это ты. Знаешь, в чем твоя ошибка, чужеземец? Ты не назвал имени. Все, кто приходит, называют. Бессмертия хочет каждый. Кто пытается угадать, кто надеется определить нужное имя заклинаниями. Но хоть что-то говорит каждый. Ты первый проситель, который сказал: «Не знаю». И теперь последний. Я тебя нашел.
– Что ты сделал с Ксандром и Любоводом?
– С кем? – недоуменно прищурился Аркаим. – Не помню таких имен.
– Не прикидывайся, – взмахнул клинком ведун. – Что ты сделал с моими друзьями?
– Когда? А-а, тогда? Больше тысячи лет назад? – Колдун зацокал языком. – С теми самыми, которых ты бросил на произвол судьбы, удрав из моего царства вместе с жалкой, дешевой наложницей? Да-да, теперь я вспомнил. Были. Ксандр и Любовод, купец и кормчий.
– Что с ними?
– А что с ними может быть? – развел руками Аркаим. – Тысяча лет прошло. Умерли, конечно.
– Как?
– Какая разница, чужеземец? Несколькими годами раньше, несколькими позже. Тысяча лет прошла. Разве теперь это имеет такое уж большое значение?
– Что ты с ними сделал?
– У-у, – зачесав в затылке, пошел по кругу Аркаим. – Дай припомню… Стало быть, ты с самого алтаря в час жертвоприношения унес избранную Господом нашим в неведомые дали. Великое горе на меня тогда обрушилось. Да, великое. Обезумел я совсем от ненависти и горя. Ну, ты ведь понимаешь, в каком я был состоянии? Вспорол я им обоим животы, выпустил кишки и велел связать между собой, после чего их гоняли плетьми по кругу, пока они не упали. Затем я велел раздробить им камнями руки и ноги, после чего порезать на мелкие кусочки, начиная…
Ведун рубанул из-за головы, но по плечу не попал – колдун крутанулся, и клинок лишь чиркнул по ткани. Аркаим отскочил, развел руками:
– Отчего ты злишься, чужеземец? Это было так давно, что сами их кости истлели от времени. Их имена утонули в веках, их род позабыт сотнями поколений, их радости – тлен, их мечты – мусор. Что тебе их крик, чужеземец? Ах, как они кричали! Они выли, вопили и плакали часов пять, до самых сумерек. Их вопли заглушали хруст дробящихся костей, их вой распугал всех птиц на полдня пути вокруг…
Олег снова ринулся вперед, попытался перерубить колдуна пополам, но тот успел провернуться, и клинок опять лишь шелестнул по ткани, не оставив следа. Теперь Аркаим останавливаться не стал, вращение его стало стремительным, как водоворот в горной реке. Колдун придвинулся ближе – рукав зацепил клинок ведуна и едва не вырвал из рук. Середин попятился, оглядываясь, увидел какой-то медный ящик с щелью, швырнул во врага. Металл жалобно пискнул, в стороны полетели разноцветные бумажки, а емкость с разорванным боком с грохотом врезалась в стену. Аркаим быстро накатился – Олегу пришлось отбежать к массивному напольному кресту. Ведун опрокинул его, швырнул ногой под полы мантии, а сам тут же прыгнул вверх, пытаясь срубить макушку колдовского черепа. Древний чародей и вправду потерял равновесие, но именно это и спасло ему жизнь. Аркаим упал, кувыркнулся к двери, вылетел наружу и свалился вниз за ступени. Середин кинулся следом, подхватив стоявший возле выхода табурет.
Зрелище, которое ожидало его здесь, заставило ведуна сбавить гонор. По краю двора стояли десятки мужчин: в белых рубахах, в черных шароварах и коричневых полусапожках. Большинство были лысыми, но некоторые имели прически. «Волосатики» отличались также шелковыми рубахами и сверкающими кристаллами на воротах. У каждого из обитателей замка в руках поблескивала совня.
– Что скажешь, пророческий странник? – засмеялся Аркаим. – Ведомо ли тебе смирение, чужеземец?
– Ерунда, – быстрым шагом направился к нему ведун. – Их не больше сотни. Как-нибудь управлюсь.
Колдун вновь закрутился – Олег толкнул табурет вперед, потом еще и еще. Ногти колдуна раз за разом вырывали из сиденья крупные щепы, пока не разломили его на несколько частей. Ведун сделал вид, что бросает ножки табурета под мантию, а когда Аркаим подскочил – прыгнул на него, прикрываясь от рук этими самыми ножками, врезался в тело, тут же ударил саблей снизу вверх, метясь в подбородок. Вращение захватило его, отшвырнуло, он упал на землю, пару раз перекувыркнулся, тут же вскочил на ноги, выставил клинок. Колдун тоже прекратил вращаться. С некоторым недоумением он поднес руку к уху, посмотрел на пальцы, вскинул их и показал мужчинам:
– Кровь! Он отворил мне кровь!
По рядам прокатился гул.
– Я тебе еще не то выпущу! – Олег отбежал, подобрал одну из ножек, уцелевших после гибели табурета.
Чародей вскинул руку. Двор наполнился оглушительным грохотом, вокруг Середина засвистели пули выбивая из мраморной крошки множество фонтанчиков.
– Достаточно! – вновь поднял ладонь Аркаим, и во дворе повисла тишина. – Остановись, несчастный. В своей жалкой древности ты забыл, каковым могуществом наделила нас мудрость Господа. В наших руках теперь есть такая чудесная вещь, как пулемет. А ты не бессмертен.
– Проклятье… – Ведун ощутил, как по спине заструился неприятный холодок. Он стоял на голом месте, один как перст, а сверху в него целилось не меньше четырех стволов.
– Посмотрите на него, дети мои! – провозгласил чародей. – Вот он, предсказанный пророчеством странник! Вот он, пришедший через века враг. Именно с такими врагами приходилось сражаться вашим предкам, именно их они одолели в тяжелых сражениях. Смотрите, даже мне он сумел отворить кровь! Доблесть врагов наших есть зеркало нашей доблести. Будем достойны отцов наших!
– Слава! – дружно жахнули ратовищами о землю мужчины.
– Будем достойны Господа нашего!
– Слава! – опять гукнули мужи.
– Будем достойны земли нашей!
– Слава!
– Будем достойны могил наших!
– Слава!
– Опусти оружие, несчастный, – повернулся Аркаим к ведуну. – Опусти свой меч, гость мой. Опусти, ибо ты смертен.
Колдун слегка приподнял руку, и с разных сторон с Середину приблизились шестеро парней, нацеливших на него острия совней. Олег прикинул, что, если рывком сократить расстояние, подкатиться под копья, пулеметчики стрелять не станут – побоятся зацепить своих.
– Не делай глупостей, чужеземец, – покачал головой чародей. – Тебе не о чем страдать. Прошло столько лет! На земле успели возникнуть и сгинуть целые народы, целые страны и цивилизации. Бывшие друзья сделались врагами, бывшие враги сдружились и слились в единое целое, мудрость стала наивностью, наивность вспоминают как древнюю мудрость. Прошло больше одиннадцати веков. Мир перевернулся! И не один раз! А ты пытаешься протащить сюда месть за двух маленьких человечков. Тысяча сто лет, чужеземец! Возможно, ты еще не понял, но от них давным-давно не осталось даже душ.
– Это были мои друзья.
– Посмотри на меня, чужеземец. Ты отнял у меня куда больше. Ты отнял моего бога! Ты даже не представляешь, как мне хотелось тебя убить. Ты не представляешь, сколько веков эта жажда сжигала мое нутро, словно проглоченный из жаровни уголь. Но сейчас я говорю: опусти свое оружие, чужеземец. Опусти его и я забуду про месть. Я протяну тебе руку дружбы и отпущу в целости и сохранности. Мне не нужна ни твоя жизнь, ни твоя свобода. Время ненависти ушло. Пришло время мира.
Насчет последнего постулата Олег с чародеем мог бы поспорить, но шесть копий и четыре пулемета побуждали его настроиться на более дружелюбное поведение. Середин снял через плечо свой пояс, вогнал саблю в ножны.
– Франк, забери у нашего гостя лишнюю тяжесть, – склонил голову Аркаим.
Один из парней, в шелковой рубахе, подступил ближе и принял от ведуна поясной набор.
– Так наш разговор будет протекать намного спокойнее, – улыбнулся чародей. – Теперь пойдем, друг мой. Мне будет интересно пообщаться с человеком, которого я не видел почти тысячу сто пятьдесят два года. Мой дом – твой дом.
Внутри монументальное здание не меньше чем пятисотлетнего возраста выглядело куда более уютно, нежели снаружи. Стены были обшиты деревом, на полах лежали ковры, почти везде горел свет. Но больше всего Олега поразил лифт. Обычный, отделанный пластиком лифт, который доставил их на четвертый этаж. Там перед гостем раскинулся обширный зал. Повсюду лежали и висели ковры, даже потолок был обит чем-то мохнатым. Стояло несколько причудливых торшеров, сверкали хрустальные люстры, в самом центре краснел большущий кожаный диван. Метрах в семи от него возвышался на ножках солидный плоский экран, вполне достойный занять место в кинотеатре среднего размера.
– Твоя охрана с нами не пойдет? – оглянулся на дверь лифта ведун.
– Зачем? – пожал плечами чародей. – Пока ты без оружия, я смогу справиться с тобой безо всякого труда. Раньше мог бы справиться и с вооруженным, но ныне как-то расслабился.
– Что-то не припомню я хоть одну из наших стычек, в которой тебе удалось бы победить, – покачал головой Середин.
– Ничего удивительного, – поднял бровь Аркаим. – Прошло столько веков…
Олег не понял, говорит колдун серьезно или шутит. Он подошел к окну, выглянул во двор:
– Кто все эти люди? Что ты с ними делаешь?
– Мои ученики. Они же и моя охрана. Ты знаешь, правителю трудно выжить, не имея личной гвардии.
– Чему же ты их учишь?
– В первую очередь – сражаться. Из них получаются отличные бойцы. Кроме того, учу некоторым тайным знаниям. Наведению неуязвимости, отводу глаз, порче, умению видеть в темноте… В общем, всякой наивной мелочи, которую смертные принимают за великое колдовство. Ты ведь, наверное, тоже умеешь перехитрить простаков, научив их вместо магии какой-нибудь глупости вроде разгона облаков или приворота смазливых девиц.
Олег резко обернулся, пытаясь угадать: сказал это Аркаим намеренно или просто случайно угадал? Но тот невозмутимо продолжил:
– Кому-то из них я помог исцелить больных родичей, кому-то – поговорить с мертвыми, кому-то обещал встречу с ушедшими в иной мир друзьями. Неважно. Главное, что они преданы мне, как легендарные самураи и так же послушны.
– Ты собираешься с кем-то воевать?
– Кто из нас ведает свое будущее, чужеземец? – Колдун буквально упал на диван. Тот мягко опустил и приподнял владельца. – Присаживайся, странник. Посмотри на меня. Как я хотел тебя убить! Ты даже не представляешь, как мне хотелось тебя убить. Едва ты сгинул, так я с последними из смолевников ринулся в погоню, казня всех и каждого, кто утверждал, что не видел тебя и того пути, по которому ты ушел! Мне пришлось потратить несколько лет, прежде чем я добрался до русских земель, нашел города, в которых помнили твое имя. Но тебя там не было и я двинулся дальше, тратя год за годом в бесплодных поисках. Я пропустил через пальцы все обитаемые земли, прежде чем понял, что тебя там нет. Кончились жизни всех смолевников, что я забрал с собой, кончились жизни новых смертных, что я набрал во время странствий. Я понимал, что ты, смертный, тоже давно сгнил в могиле, но мне не хотелось в это верить. Я думал, копался в памяти, перебирал все мелочи, которые только знал о тебе, чужеземец. Я вспомнил твои рассказы о мире будущего и понял, что ты сбежал туда. Будущее осталось единственным местом, куда я не заглянул.
– Мог бы и раньше понять, – усмехнулся Середин.
– Я подозревал… Но эта мысль не казалась мне самой правдоподобной. Когда же я с нею смирился, мне осталось только ждать. Видя вокруг ужас, несправедливость, дикость, далекую от законов Каима, я попытался внести в хаос здешней жизни хоть немного порядка. Перебравшись из слишком жаркого для меня Востока на север среднеземья, я попытался навести порядок, подобный каимовскому, на здешних дорогах. Стал помогать паломникам, путешествующим через море к шумному и полному храмов Иерусалиму. Придумал, как избавить их от нужды таскать с собой золото, как спасти от разбойников, душегубов. Они отдавали деньги моим доверенным людям, а взамен получали расписки. По расписке путники получали эти же деньги, но уже в святых землях. При самих паломниках не было ничего, кроме бумажек – и грабители перестали на них нападать. Поначалу было трудно, но мне взялись помогать многие честные рыцари, почему-то решившие, что таким образом служат своим богам.
– Тамплиеры, что ли? – сообразил Олег.
– Ты знаешь? – удивился чародей. – А я думал, в нынешней России таким древностям не учат.
– Ты давно не был на Руси, Аркаим.
– Может быть, – пожал тот плечами. – Лет сто, сто пятьдесят. – Колдун вздохнул. – Помню, уже несколько веков, как мне начал смертельно надоедать этот мир. Не терпелось найти тебя, поймать и завершить обряд.
– Тамплиеры знали, что ты колдун?
– Они думали, на мне лежит Божья десница, чужеземец. Да, мы смогли сделать немало. Весьма немало. Тракты стали спокойными, войны угасли, в людях установилось доверие. Никто не возил по дорогам золота. Немалая его часть хранилась у меня, а смертные обходились лишь расписками. Но я заметил, что здешние люди словно отравлены злобой. Чем лучше им жилось от моих трудов, тем сильнее они меня ненавидели. Тогда я решил отвернуться от них, стать отшельником. Я забрал накопившееся золото и ушел искать уединения. Моих же сподвижников, отдававших черни душу и сердце, вскоре та самая чернь схватила и подвергла пыткам, после чего придала публичной смерти.
– И где же ты нашел уединение, Аркаим? – История чародея не на шутку заинтересовала Середина.
– Здесь, чужеземец. Здешние горы так сильно напоминают мои родные места, здешние скалы и ущелья, здешнее солнце и ветра. Даже дожди в этих местах такие же, как у меня. Я пришел сюда и понял, что хочу остаться. Обрести здесь покой и уединение.
– Смертные не мешали? – ехидно поинтересовался Олег.
– Еще как мешали! – пожаловался колдун. – Жизнь здесь напоминала паучью нору! Все постоянно бегали, кого-то убивали, грабили, завоевывали, освобождали, покоряли… Лет через десять мне это надоело и я вмешался в бедлам, чтобы покончить с ним раз и навсегда.
– Успешно?
– Разумеется! Я собрал здесь, возле своего замка в Брюннене, старост трех ближних кантонов, явил им чудо и сказал, что Божьим промыслом на них ложится долг оберегать родные земли от иноземной власти. Они лишь обязаны опрыскиваться перед битвами святой водой, взятой из здешнего озера. Ну, а на воды я наложил обычное заклятие неуязвимости.
– Ах, вот оно что! – откинулся на спинку дивана Середин.
– Да, это было весело, – хмыкнул чародей. – Первый раз смертные пошли в сечу со страхом и молитвой. Потом без страха. Потом без молитвы. А потом настолько преисполнились нахальства, что кидались в битвы даже без доспехов!
– И всегда побеждали, – закончил за него ведун. – Странно, что они не захотели покорить весь мир.
– Они захотели, – кивнул Аркаим. – Конечно же, захотели! Разве способны смертные устоять перед подобным соблазном? Я предвидел это в первый же день. А посему мое заклятие начитано таким образом, что теряет силу, едва армия уходит дальше ста верст от моего замка. Пару раз здешние доблестные пахари сходили в не такие уж дальние страны, умылись кровью и поняли, что им и здесь хорошо. Они провозгласили вечный нейтралитет, поклявшись более ни на кого не нападать и потребовав ответных клятв от соседей. Несколько раз тут были стычки, но храбрые горцы доказали, что умеют стоять до конца и всяческие покорители наконец-то отстали от моего союза и моего замка.
– Мудро, – признал Олег. – Ты и вправду прирожденный правитель. А что за история с монетой?
– Монета… – мечтательно закатил глаза колдун. – Я придумал это еще двести лет назад. Я видел твой несчастный змеевик несколько раз, когда ты то клал, то вынимал что-то из своей неуклюжей сумки. Я знал, что такие безделушки дикари из южных земель используют вместо денег. Два века назад, когда начали сбываться некоторые из твоих предсказаний, я понял: близится час моего триумфа. Скоро ты появишься. Вот тогда я и стал скупать эти монеты по совершенно глупой, баснословной цене, а за имя твоей невольницы сулил и вовсе бессмертие. Те, кто меня знал, понимали: я могу выполнить такое обещание.
– А смысл?
– За такие деньги смертные готовы на любые мерзости. Змеевик бы нашли обязательно. Украли, выманили, купили, обманули – но обязательно привезли бы его ко мне. Стоит тебе хоть раз достать эту монету на свет – и она обязательно найдет путь к пятидесяти тысячам франков. Уж я, узнав о твоем появлении, тебя бы после этого не упустил. А имя… Имя стало приманкой. Разве ты смог бы удержаться, чужеземец, и не посмотреть, кого интересует девушка с разноцветными глазами? И вот ты здесь! Мне пришлось заплатить за полторы сотни ненужных согдианских змеевиков, но зато тот единственный, что валялся в твоей сумке, в конце концов привел тебя в мой дом.
– Да, я здесь, – согласился ведун. – Твой капкан сработал безупречно. Что ты собираешься делать теперь?
– Ничего.
– Как ничего?
– Совсем ничего.
Чародей наклонился к журнальному столику, взял с нижней полки небольшой кейс, обитый черной кожей. Открыл. Внутри лежали пачки коричневых банкнот с цифрами «200» и портретом какого-то необычайно грустного пожилого человека, стриженного под «ежик» и потому похожего на уголовника.
– Что это?
– Пятьдесят тысяч купюрами по сто и двести франков. Я привык держать свое слово. Забирай их и уезжай отсюда, пока я не передумал.
– И что ты хочешь взамен?
– Я просто хочу, чтобы ты уехал.
– Не понимаю… – покачал головой Середин.
– Странно, – вздохнул Аркаим. – Хотя, ты ведь смертный. Тебе не понять, насколько скучна жизнь. Скучна особенно для того, кто не испытывает ни голода, ни жажды, кого не влечет к женщинам. Кому успели надоесть и власть и победы. Открыть врата Итшахра, встретиться с мертвыми, со своими предками и друзьями, изведать абсолютной, божественной власти – вот чего мне хотелось многие века…
– Что же тебя остановило?
– Последние полвека человечество изменилось. Из мира служения оно шагнуло в мир развлечений. Все эти компьютеры, викторины, аттракционы, стимуляторы, симуляторы… Смертные придумали себе столько веселья, что сами начали забывать о простых плотских утехах. А я… Я только теперь начал получать удовольствие от жизни. Давно забытое удовольствие. Если врата Итшахра откроются, если миры соединятся – я лишусь всех развлечений. И простых, и сложных, и тем более тех, что уже придумали хитрые смертные, но еще не успели воплотить. Не уверен, что даже абсолютная божественная власть сравнится с добротным авиасимулятором. Сидеть и повелевать, повелевать и сидеть. Трон, зал, холодная стража, послушные рабы… И ни одного телевизора. Скажи, чужеземец, что лучше иметь: сотню послушных рабов, которых ты можешь казнить, пороть и прощать, – или всего лишь одну русскую горку с «мертвыми петлями», тоннелями и бассейном?
– Не знаю, – покачал головой ведун.
– Знаешь, – уверенно кивнул чародей. – Знаешь, но боишься сказать это вслух. Ведь у тебя никогда не было ста послушных рабов.
Аркаим встал, отошел к окну:
– Ты смотри, уже полдень. Как бежит время! Я бы пригласил тебя на обед… Но я ничего не ем, а посещение казармы вряд ли покажется тебе торжественным приемом.
– Пожалуй, мне пора, – поднялся и Середин. – Странно, но я почему-то больше не испытываю к тебе ненависти.
– Ничего странного. Ведь мы теперь на одной стороне. Мы оба хотим спасти мир. Прощай, чужеземец. Хотя… Почему прощай? Если тебе понадобится помощь, то знай: здесь у тебя есть надежный друг. Я не стану тебя провожать, ученики этого не поймут. Спускайся на лифте вниз, тебя никто не задержит. Твое оружие оставлено у ворот.
– Что же, – взял кейс Олег. – И ты прощай, законный правитель Каима.
В душе Середина засело-таки некоторое подозрение, что что-то тут не так: очень уж просто чародей отказался от своих планов, слишком легко простил обман и подозрительно добродушно прошла их беседа – однако никто не попытался напасть на ведуна во дворе, привратник безропотно вернул пояс и распахнул дверь. Не обнаружилось засады и в дубраве перед замком.
– Может, и правда изменился Аркаим? – пожал плечами Середин, усаживаясь в машину. – Для человека, просидевшего на троне около трех тысяч лет, компьютерная игрушка и вправду может показаться интереснее абсолютной власти. К тому же… Это я разговаривал с Любоводом всего месяц назад, обсуждал с ним планы, вспоминал его невесту. Для Аркаима же прошло одиннадцать столетий. Какая может быть месть, ненависть, злоба после такого срока? Для него это было так давно… Странно, что он вообще помнит.
Он завел «Гольф» и покатился к шоссе.
Номер в гостинице оказался пуст. Похоже, Роксалана отправилась гулять по поселку или загорать у озера.
– Облака, наверно, разгоняет, – усмехнулся Олег. – Надеюсь, не обиделась. Хотя, она все равно ждала совсем другого. Я сам другого ожидал. Вот тебе и «битва великих магов».
Он вытащил из кейса несколько банкнот, переложил в карман, после чего запихал портфельчик в боковой отсек своей сумки. Посмотрел на часы:
– Время-то обеденное. Может, заглянет все-таки в гостиницу? Раз вещи не забрала, значит, собиралась вернуться. Не сбежала, задравши хвост.
Он пихнул сумку обратно под кровать, после чего упал на застеленную постель. Поворочался, устраиваясь удобнее, вытащил из-под покрывала подушку, подложил под голову. Краем глаза увидел, как открывается дверь. Воображение тут же нарисовало образ Роксаланы в парчовом платье с триарой на голове. Вращаясь и вскидывая ножки, подобно балерине, она летела с облака на облако, порхала подобно бабочке, воздушная, невесомая…
– This room isn't your![3 - Это не ваш номер! (Англ.)]
Он пришел в себя от грубого толчка. Коридорная, окатив ведуна злым и резким, как ушат холодной воды, взглядом, выдернула подушку, сунула обратно под покрывало и зло ткнула пальцем в направлении двери, продолжая ругаться на разных языках.
– Что за наваждение? – Приходя в себя, Олег тряхнул головой, поднялся, борясь со слабостью, добрел до ванной и сунул голову под кран с холодной головой. Стало немного легче. – Что за пакость со мной случилась?
Он вернулся в комнату, вытащил из-под покрывала подушку. Коридорная что-то взвизгнула и убежала, Олег же остался крутить четырехухое приспособление для сна. «Понюхать? Как бы снова не вырубиться. Смотреть-то все равно бесполезно. Кошку, что ли, поймать?»
Коридорная, продолжая недовольно трындеть, вернулась с крепким пареньком лет двадцати. Не то чтобы особо внушительным – но с характерным боксерским носом. Мальчишка без лишних разговоров схватил Олега за шиворот рубашки. Ведун сделал шаг вперед, наклоняясь и разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Уронил подушку и взмахнул руками слева направо, ловя запястье и локоть боксера, одновременно уходя всем корпусом в обратную сторону. Бедолага и понять не успел, как оказался в захвате с вывернутой рукой. Середин опустился на колени и без лишней жестокости уложил вышибалу лицом в подушку. Коридорная опять ринулась с визгами наутек, а паренек уже через полминуты обмяк. Олег отпустил руку – она расслабленно ударилась об пол. Боксер безмятежно спал.
В голове словно щелкнул переключатель – все последние события представились в новом свете.