Чтение 15–й страницы книги ~Каменное сердце~

– Но это нужно немедленно прекратить! Женщин нельзя превращать в бессловесную игрушку, в товар, в рабыню! Я!… Ты! Ты должен немедленно прекратить это мародерство! Отпустите их всех! Они имеют право быть свободными и остаться в своих домах!
– Сядь немедленно, малышка. Сядь и прекрати это пижонство. Не вздумай как-то мешать тому, что происходит.
– Ты… – задохнулась девушка. – Ты мужлан! Ты… рабовладелец!
– А еще я половой шовинист, – кивнул Олег. – Я помню. Ну, а теперь послушай меня. В этом мире мужчины каждую осень режут скот и разделывают мясо. Они запасают дрова, выделывают шкуры, они следят за стадами и защищают их и дома от диких зверей. Пашут землю, охотятся, косят траву, но это уже не так важно. Женщины растят детей, готовят еду, шьют, убирают, прядут и делают еще немало полезных вещей. Мужчин в этом кочевье больше нет. Если твои несчастные девки получат свободу и останутся тут одни, к весне от них будут только мертвые тушки. Ты прониклась этой мыслью? Невольницы – выживут, свободные – нет. Да и добро, оставшееся от погибших нукеров, бросать смысла нет. В этом мире живут не так богато, чтобы отказываться от хорошей добычи.
– Зачем же вы убивали всех?
– А какого лешего ты кинулась на этого жадного заплывшего ублюдка?! – не выдержав, рявкнул Олег. – Тебе было не промолчать?! Ты не могла отвернуться и спрятаться за чужие спины?!
– Почему это я должна прятаться?! – вскинулась в ответ Роксалана. – Почему женщина должна прятаться? Скрываться, переодеваться, терпеть? Чем мы хуже мужчин?!
– Да ничем! – сплюнул Середин. – Какие пустяки, всего сотня-другая трупов! Для начала. Слышишь, девки под новыми хозяевами орут? Так ты слушай, слушай. И молчи. Может, хоть кто-то без твоей доброты уцелеет. А скрываться и терпеть не нужно. Можешь не прятаться. Теперь это уже не имеет никакого значения.
– При чем тут я? Я всего лишь остановила зарвавшегося грубияна. Всю эту кровавую бойню устроил ты со своими вампирами!
– Эти «вампиры», между прочим, за тебя, дуру, в драку полезли! Тебя от смерти защищали. И один из них там, у реки, со вспоротым животом остался! Нет, Роксалана, ты лучше молчи. Умоляю: помолчи. И без тебя тошно.
Воронье
На рассвете из кочевья отправился длинный богатый обоз: сундуки, ковры, одежды, часть оружия, невольницы, припасы и большущий табун. Сворачивать юрты, гнать отары, собирать все добро не хватало рук. Так ведь все это еще следовало довезти до дома, ничего не потеряв по дороге, прикрыть от возможных «халявщиков» со стороны. Олег с пятью мальчишками остался охранять добычу здесь. Юнцы предались увлекательной охоте: искали в окрестных зарослях беглянок, что успели вчера скрыться от победителей. Время от времени отроки объезжали предоставленные полной свободе отары.
Середин прошелся по кочевью и в одной из юрт обнаружил знакомые игрушки: клещи, молотки, наковальню, мех. Походная кузница! Здесь же имелось и несколько мешков угля. Олег отнес найденное к своему жилищу, вторым заходом собрал в селении потерянное, разбросанное и бесхозное железо: пару сломанных ножей, стертые подковы, вертел, какие-то бляхи, окантовку щита, топор с треснутым обухом, согнутый меч. Расставил походный горн, засыпал уголь, поджег и отправился в юрту.
– С добрым утром, красавицы. Домашний арест окончен, желающие могут отправиться погулять. А заодно принести воды в корыто. Которое находится неизвестно где. Тария, если ты что-то увидишь и это тебе понравится, можешь смело забирать себе. Это будет твоя доля.
– Спасибо, господин! – поклонилась девочка и выскочила наружу. Она от комплексов явно не страдала.
Роксалана осталась лежать, и Олег присел рядом:
– Совсем забыл сказать. Дралась ты вчера отлично. Зена, королева варваров, сдохла бы от зависти. Молодец.
Девушка перекатилась на живот, отвернула лицо.
– В конце концов, на это можно взглянуть с другой стороны. Ребята, что нас охраняли, теперь разбогатели, как крезы. У них теперь будет совсем другая жизнь. Достойная.
Спутница только передернула плечами.
– Тебя оскорбили, и ты дралась. Все правильно, ты поступила, как настоящий мужчина.
– Слушай, – приподнялась она. – Ты чего, издеваешься? Я не вела себя мужчиной, я была как женщина!
– Точно, как женщина, – моментально согласился Середин. – Сто процентов.
Девушка нахмурилась. Похоже, не могла понять, оскорбление это или похвала.
– Что сделано, то сделано, милая моя. Назад не прокрутишь. Нужно жить дальше.
– Ты видел, сколько там крови по земле спеклось? Половина кочевья залита!
– Это война, Роксалана. Раз уж она случилась, в белых перчатках ее вести не получается. У твоей Зены, как ее показывают, руки не по локоть в крови, а по самые гланды. И ничего, положительный герой!
– Мы не в кино, Олег! Это жизнь! Тут все по-настоящему!
– Я знаю, – опять согласился Середин и протянул руку. – Что же, давай ее сюда.
– Что?
– Саблю.
– Почему?
– Игра окончилась, жизнь пошла всерьез. Амазонки из тебя не получилось. Так что отдавай, нечего тебе ее таскать. Только мешаться в обозе будет.
Роксалана прищурилась, крылья носа зашевелились, и она резко ткнула Олегу в самое лицо сразу две фиги.
– Приятно было побеседовать, – поклонился ведун, отправился к пологу.
– Олежка!
– Да? – оглянулся он.
– Ты тут говорил про обоз.
– И что?
– А вот что! – И фиги были продемонстрированы еще раз.
– Руки помой. Вон, грязь под ногтями, – посоветовал Середин и отправился к горну.
– Трепло! – донеслось ему вслед. – У меня всегда все вычищено!
Олег добавил еще угля, кинул в горн собранное железо, поработал мехом, раздувая огонь, и уселся рядом, давая время заняться новой порции. Минут через десять снова принялся наддувать воздух. Когда заготовки нагрелись до девятисот градусов – светло-красный цвет начал переходить в оранжевый, – Середин прихватил клещами окантовку и стал ее плющить. Затем расковал в лепешку меч, топор, ножи, оставив нетронутым только вертел.
Прибежала Тария с двумя ведрами воды и давай крутиться, хвастаясь новым украшением: собранная по типу монисто из мелких серебряных пластинок шапочка с длинными пластинчатыми хвостами, что, свешиваясь спереди и сзади, красиво ложились на плечи. Убранство завершали жемчужные височные нити и бисерная ленточка возле ушей. Олег, занятый делом, кивнул:
– Молодец, очень красиво.
– Можно, я еще поищу, господин?
– Конечно, девочка. Все стойбище в твоем распоряжении. Если где корыто увидишь, неси сюда.
Он хорошенько поработал мехом, раскаляя железные лепешки добела, плеснул немного воды на наковальню, перекинул на нее заготовку, опять плеснул воды, зацепил вторую. «Мокрая ковка» – хороший способ избежать вбивания окалины в металл при сварке. Вернув потолстевшую, но теперь только одну заготовку в раскаленные угли, он ухватил другую, сварил, подсыпал топлива, снова сварил…
Вскоре после полудня скука победила в Роксалане муки совести. Девушка выбралась на белый свет, потопталась возле наковальни:
– Ты чего делаешь, Олежка?
– Пока не знаю. В крайнем случае сляб под руками будет.
– А что это такое?
– Железный слиток.
– Так бы и сказал, чего выпендриваешься?
– Слитки разные бывают. Криницы, булаты, отрубы. А вот это – это сляб.
Она походила вокруг, подняла один молот, другой. Но желания заняться и этим мужским ремеслом почему-то не проявила.
– Тария где, не знаешь? Чего-то есть хочется.
– Шемаханскую царицу пытается изобразить.

– Это как?
– Украшения всякие собирает и на себя навешивает. Вон, смотри, корыто несет. А сама вся в серебре и злате.
Насчет «злата» Олег преувеличил. На кочевнице появился лишь перламутровый пояс – бархатная полоса вокруг талии с понизью из речного жемчуга – и длинные серьги со множеством ровно окатанных маленьких рубинчиков.
– Изумительная красота, – не дожидаясь вопроса, причмокнул Середин. – Воды в него наносишь?
– Да, господин, – радостно ответила та и схватилась за ведра.
– Я пойду, проветрюсь, – неуверенно сказала Роксалана и направилась за ручей.
– Кладоискательство – страшная зараза, – усмехнулся ей вслед Олег и опять взялся за мешок с углем.
Вернулись «жены» вдвоем. Они принесли половинку барашка, запеченного на огне, целый кувшин орехов и такой же – кумыса, несколько вареных окороков. Похоже, на вчерашнем пиру победители не смогли слопать даже половины того, что приготовили. На Роксалане красовался наборный пояс из полупрозрачного, голубовато-зеленого лазурита, стреляющего на солнце ультрамариновыми лучиками. Похвастаться обновкой ей не позволяла совесть, но и не показать ее девушка была не в силах.
– Иди обедать, муженек, – позвала она, поворачиваясь то одним, то другим боком. – Руки еще не отмахал, целый день кувалдой стучать?
– Красивый, красивый… – кивнул Олег. – Снимай.
– С чего бы это, елы-палы?! – моментально окрысилась спутница.
– Тебе не приходит в голову, женщина, что, если муж что-то сказал, то это нужно просто сделать, а не задавать глупые вопросы?
У Роксаланы отвисла челюсть.
– Можно разогреть мясо над очагом, господин?
– Разумеется, Тария. Не мучайся с ножом, возьми вертел. Он мне пока не нужен.
Директор фирмы «Роксойлделети» по маркетингу щелкнула пряжкой, сложила пояс пополам и протянула Олегу. В глазах ее читалось: «Ну-ну, посмотрим…» Ведун провел пальцами по отполированным каменным пластинкам, слегка их растянул. Внутри шли два тонких ремешка, примерно с мизинец.
– Выдержит. Где старый ремень? – Роксалана так же молча отдала ему пояс. – Отлично. Тария, не пожертвуешь пару серебряных пластинок со своей новой шапочки?
– Да, господин, – склонила голову девочка.
Олег аккуратно разъединил четыре кольца на задних «хвостиках», снял пластинки, перекинул через ремешки пояса, молотком склепал обратно, на два повесил ножи, еще на два – чтобы нагрузку распределить – относительно тяжелый шамшер.
– Женщинам такое не положено, конечно. Но уж с кем связался, – протянул он обратно драгоценное украшение.
Роксалана щелкнула пряжкой, покрутила бедрами:
– Классно!
– Ты что-то сказала, дорогая?
– Ах да. Тария, спасибо тебе огромное. Пластины тут встали, словно так и было задумано. Будто всегда так было. Классно!
– Я рада услужить, госпожа. Мясо согрелось, господин.
– Ну, так неси! – обрадовалась девушка. – У меня с утра маковой росинки во рту не было! Олежка, смотри. Кожаные ножны с наборным поясом совершенно не смотрятся!
– Не смотрятся – сними.
– Ну, уж нет. С вами, мужиками, без сабли разговаривать нельзя. Всегда под рукой должна быть.
– Тогда носи как есть.
– Но не смотрится!
– Тогда сними.
– Олежка, а если на них сверху донизу так плотненько серебряные пластинки наклепать? Я у Бий-Султуна такие ножны видела.
– Знаешь что, Роксалана…
– Да, мой единственный? – перебила его спутница и одарила столь лучезарной улыбкой, что он вздохнул и сплюнул:
– Ладно. Найдете серебро – сделаю.
– Олежка! – Она наклонилась и чмокнула его в щеку. – Тария, доедай и пошли.
– Подождите, – распрямился Середин. – Ну-ка, встань.
– Да, дорогой? – довольная собой, вскинула брови девушка.
Олег протянул руки, накрыл ладонями ее груди, чуть потискал, слегка приподнял, отпустил.
– А каблуком по моське? – Улыбка Роксаланы сползла куда-то вниз, за ворот рубахи.
– Ты опять споришь, женщина?
– Ох, напросишься, Олежка, – покачала она головой. – Твое счастье, настроение сегодня не то.
– Ступай, милая, ищи, пока конкуренты не набежали.
Ведун допил кумыс, вернулся к горну, высыпал в него остатки угля из второго мешка и взялся за мех. Работы оставалось уже не так уж много: расковать сляб, равномерно разровняв металл по толщине, разрубить вертел и наварить получившиеся полосы параллельно друг другу.
– Нету ничего, – вернулась недовольная Роксалана. Следом Тария принесла охапку какой-то одежды и бросила перед юртой. – Слышишь? Нету нигде больше никакого серебра!
– Можно снять с моей шапочки, господин, – предложила Тария.
– Не нужно. Если хочешь сделать одну хорошую вещь, это не значит, что можно испортить другую. Роксалана, иди сюда.
– Чего, Олежка?
Ведун опять неторопливо и старательно ощупал ее грудь, отвернулся.
– Ты ничего не хочешь мне сказать, милый, прежде чем я сверну тебе шею? – холодно поинтересовалась девушка.
– Да, дорогая, – кивнул Олег. – Ты мне еще понадобишься минут через десять.
– Через десять минут ты будешь уже чуть теплой тушкой. – Шамшер с шипением пополз из ножен.
– Встань чуть правее, – попросил Середин. – Корыто загораживаешь.
– Повернись ко мне и прими смерть как мужчина!

– Заканчивай цирк, Роксалана. – Олег снова загрохотал по наковальне. – Здесь нет посторонней публики. Лучше пояс пока сними, чтобы не поцарапать. Давай-давай, не крути зрачками.
Он подцепил светло-вишневую пластину клещами и кинул в воду.
– Тария! Тряпку какую-нибудь дай, что не жалко.
– Вот, господин, – на миг нырнув в юрту, вернулась с обрывком полотна кочевница. Судя по вышивке, когда-то оно было подолом рубахи.
Олег тщательно протер железку изнутри, поманил Роксалану:
– Иди-ка сюда.
– Олежка… – приблизилась она.
Середин кивнул, приложил нагрудник кирасы к ее телу:
– Ну как, в размер попал? Мужские ведь тебе не подойдут…
– Олежка-а!!! – Она обхватила ведуна за шею, прижала к себе, несколько раз крепко поцеловала. – Это мне, да? Чего же ты сразу не сказал, паразит?! Ну ты… Вот это да, Олежка. Эх, Джулии и Ксюшки нет, они бы умерли от зависти!
– Я подумал, раз уж тебя не получается загнать в обоз к бабам, нужно хоть постараться, чтобы мужики не убили. Сзади брони не будет, только железные полоски крест-накрест, от скользящих ударов. Ты ведь не лошадь, такую тяжесть таскать. Так что спиной ни к кому не поворачивайся.
– А ты мне явно польстил, – покачала торсом Роксалана. – Свободно. Болтаются.
– Да? – Олег подсунул руку под броню, пощупал с одной стороны, с другой. – Скорее, наоборот. Еще ведь поддоспешник надевать нужно. А вот тут как? А вот тут…
Роксалана занесла руку… Опустила. Занесла снова…
– Паразит ты, Олежка. Не знаю, что с тобой и делать.
– Расслабься. Считай, что я доктор.
– Хочешь поиграть в доктора? Может, лучше в юрте?
– Проушины для ремней приварить нужно. – Олег бросил кирасу обратно в горн. – И перекалить. От быстрого охлаждения металл хрупким становится. Для доспеха более вязкий потребен.
– Оле-ежка… – Спутница обняла его сзади и чмокнула в щеку. – Иногда я так тебя люблю! Что даже убивать не хочется.
– Тебе хочется меня убить?
– Ага. Все остальное время. Как думаешь, когда его опробовать можно будет?
– Кого?
– Ну, этот… Нагрудник.
– Тебе опять хочется влезть в драку? – обернулся на нее Середин. – Забыла, о чем вечером говорили? Или как тебя после боя крючило?
– Не знаю я, Олежка. Но опробовать ведь надо?
– Знаешь, деточка, с такими желаниями тебе не кираса железная нужна, а полная паранджа!
– Ты хочешь меня обидеть?
– Нет, я хочу вернуть тебя папе с мамой целой и невредимой.
– Перестань, – снова обняла его Роксалана. – Ничего со мной не случится. Вон, сколько всего пережили, и обошлось. Я чувствую. Я ведь пророчица, забыл?
– И поэтому ты лезешь в бутылку?
– Нет, не поэтому. Олежка, ты помнишь болото? Тогда, первый раз? Я тогда себя так чувствовала, так… – Она глубоко вдохнула и выдохнула. – Вернуть это чувство хочется. Еще хоть разик испытать. Ты меня понимаешь?
– Понимаю. Издержки физиологии. Ты стала наркоманкой.
– Еще одна такая шутка, – девушка куснула его за ухо, – и в доктора ты станешь играть в одиночку.
Олег скосил на нее глаза, подумал… И замолчал.
* * *
Ведун ожидал приезда старейшин только на четвертый день – два дня пути туда, два дня обратно. Но Бий-Султун с двумя десятками нукеров появился уже через день вечером. Видимо, кривого Чабыка осенила идея послать вперед гонца. В этот раз потомки ворона были при полном вооружении – щиты, копья, луки, панцири. И сами воины выглядели лет на тридцать-сорок. Уже не мальчики, а серьезные люди. В отряде оказались даже откровенные старики – но те почти сразу повернули назад, угоняя овечьи отары.