Чтение 15–й страницы книги ~Ганнибал великий~

– Ты уже знаешь последние новости? – вперил в него взгляд сенатор, едва Федор остался с ним наедине в тиши кабинета. И, не дождавшись ответа, отчетливо произнес, – вчера посла Ганнибала пытались убить.
Глава одиннадцатая Посланец Великой Скифии
После сожжения Тиры скифы пировали целую неделю, прежде чем двинуться дальше. На этот раз Иллур не приказывал уничтожить все городские укрепления или сжечь сам город, хотя ему этого очень хотелось. Начав свой великий поход на запад, Иллур стремился к непрерывному расширению своих границ, а, добившись этого, получил новую проблему, – протяженные границы теперь требовалось охранять. Лучше крепости в новых землях ничего пока было не придумано. А в случае с Тирой, это был еще и порт на берегу моря. Поэтому Иллур, едва захватив Тиру, отдал приказ заново отстраивать сильнее всего пострадавший порт. Молодой царь сделал это, чтобы тот как можно быстрее смог принимать корабли из соседней Ольвии, тем самым, передвинув свою передовую военно-морскую базу из Крыма и Ольвии, еще дальше на юг, приблизившись к берегам Греции.
Расчет царя оказался верным. Несмотря на прорыв нескольких кораблей, ни до, ни после захвата города, никакой помощи осажденной греческой колонии от соседей пока так и не поступило. Предаваясь празднествам по случаю победы, Иллур еще долго стоял лагерем неподалеку от Тиры. Как вскоре выяснилось, ожидая прибытия гонцов с других фронтов, увидев которых новоиспеченный адмирал скифских ВМС опять загрустил. Это были амазонки. К счастью, при встрече оказалось, что это люди самой Оритии, прибывшие из глубокого рейда по тылам противника.
Прискакав из-за дальних гор, они прямиком направились по захваченным землям к берегу моря, разыскав стоянку скифской армии, и, похоже, не встречались с воительницами Исилеи, пропадавшей где-то в глубине бастарнских владений.
Присутствовавший при встрече яснооких посланниц сарматской царицы, затянутых в кожу доспехов, Леха немного расслабился. В душе бравый морпех был вынужден признаться себе, что предпочел бы выйти один против десяти греческих гоплитов, нежели вновь выяснять отношения один на один с Исилеей, от которой не так давно, по сути, просто сбежал, побоявшись предложения руки и сердца, от которого он не смог бы отказаться. И теперь его часто тянуло посоветоваться с Иллуром. Поговорить по душам о том, как себя вести с амазонками, но морпех все откладывал.
Однако, стоило амазонкам покинуть шатер Иллура, как Леха снова забеспокоился. И причиной тому послужило неожиданное заявление царя.
– Долго мы еще будем здесь на солнышке греться? – уточнил Леха, проводив взглядом последнюю из воительниц, чьи бедра заставили его против воли ощутить сладостное томление вперемешку с безотчетным страхом. Ощущений от романов с амазонками у него уже хватало. Всяких. Да и совесть иногда покусывала. Отчего Ларин даже не спешил узнавать, как дела у него в родном стойбище. Быть может, Зарана там уже родила ему сына.
– Скоро должны прибыть гонцы от Арчоя, – заявил Иллур, поднимая чашу с вином, – узнаем последние новости. Там и решим, что дальше делать. Думаю, ударим дальше, в глубь земель гетов [25 - При дальнейшем продвижении как вокруг Карпат, так и вдоль моря, скифы неизбежно вторгались в придунайские земли, в описываемый период населенные смешанными племенами гетов и даков, главную роль среди которых играли геты. Начиная со 2 в.до н.э культурная общность этих племен усиливается, поэтому историки часто применяют смешанный термин «гето-даки», для описания этих фракийских племен. Геты жили на низменности к юго-востоку от Карпат, а даки на территории Трансильвании. Лишь в 1 веке до н.эры, после смерти знаменитого царя Буребисты, первенство стало переходить к дакам, а саму страну стали называть Дакией.] . Пора нам выходить на широкие степные просторы. Там победа всегда за нами будет. А с остальными колониями греков на побережье после разберемся. Никуда не денутся.
Осушив чашу, Иллур поставил ее на подставку, низкий деревянный столик, на котором стояли раззолоченные блюда с фруктами. И добавил, обернувшись к кровному брату.
– Отдыхай пока, корабли чини, а потом будет у меня к тебе еще одно задание.
Услышав слова царя, Леха против воли вздрогнул. Гонцами от Арчоя могли оказаться, на сей раз, воительницы Исилеи, с которым он почему-то пока не хотел встречаться. А может и она сама. Проклиная себя за эту странную робость перед претендовавшей на него амазонкой, морпех предпочитал сейчас оказаться в самом пекле сражения. И его вдруг снова потянуло в бега.
– А чего тянуть, – обострил он ситуацию, – корабли почти все готовы. Осталось только «Тамимасадас» подлатать. Он сильнее других пострадал. Их и без меня починят. Ты говори, что за дело.
Иллур, некоторое время изучал физиономию своего адмирала, словно видел его впервые, но все же кивнул, согласившись.
– Ты прав, Аллэксей, время пришло, – подтвердил скифский царь, жестом отправив наружу слугу, который только что наполнил чаши царя и его кровного брата, – слушай.
И царь Скифии рассказал, наконец, что за миссию он собирался поручить своему кровному брату. Дело выходило куржное. Не дожидаясь общего наступления конных скифских армий по всему протяженному фронту, Лехе предлагалось немедленно отплыть на корабле и высадиться в дельте Истра, то бишь Дуная, как он полагал, где до сих пор теплилось небольшое скифское государство, оставшееся от завоеваний легендарного царя Атея и называвшееся Малой Скифией. Окруженное гетами и даками, а также соседствующее с мощными греческими колониями, былой силы оно уже давно не имело. Однако и не исчезло с карты совсем, продолжая чеканить свою монету и больше торговать, чем воевать с соседями. В преддверии широкомасштабного наступления, Иллур вознамерился вдохнуть в этот осколок былого скифского величия новую силу. Лехе предстояло тайно достичь берегов скифского анклава, разыскать местного царя по имени Палоксай [26 - В данном случае выдуманный персонаж.] , и провести переговоры с ним или с его старейшинами о выступлении армии Малой Скифии против гетов, сразу после того, как они узнают о приближении орд Иллура.
– После того как Орития и я нападем на царство гетов с двух сторон, удар в тыл придется очень кстати, – усмехнулся Иллур, отпивая красного вина, – их оборона должна будет развалиться на части. Мы разобьем их отряды по одиночке, а затем снова займемся жирными греческими торговцами, что обосновались на берегу.
– Ты уверен, что наши дальние родственники пойдут на восстание? – на всякий случай спросил Леха, – если вокруг них столько сильных противников.
Иллур усмехнулся, вновь отпив вина. Помолчал.
– Конечно, дело не легкое, Аллэксей, – заговорил он вновь, – потому и посылаю тебя. Ты такие дела любишь. Может, и повоевать придется. Но, прежде ты должен добиться от старейшин согласия. Как доносят мне верные люди, старейшины там пока предпочитают торговать с греками. Как и наши, совсем недавно. И в самой стране сильно влияние греков. Но стоит моей армии перейти границы гетов, как все изменится. У них будет очень простой выбор или встать на мою сторону или помогать моим врагам. И память предков не позволит им пойти против скифов.
Иллур отставил чашу в сторону.
– Но помни, восстание должно начаться не раньше моего наступления. Иначе их просто раздавят. И, постарайся сохранить, все в тайне. Как договоришься со старейшинами, не жди меня среди них, и не участвуй в войне. Морем вернешься обратно и примешь под командование флот в Тире.
– Согласен, – радостно кивнул Леха, поднимаясь, – пойду готовить корабль.
На следующее утро, собрав все необходимое, включая сундук с золотом и тайную грамоту царя к обитавшим в дельте Дуная скифам, Леха погрузился на триеру и вышел в море. Вместе с ним в опасное путешествие отправилась неполная сотня Гнура, вновь спешившись, вместе со своим сотником.
Сначала Леха хотел отправиться в плавание на квинкереме, все же помощнее корабль будет. Но, не срослось. Выбор пал на триеру не только потому, что «Тамимасадас» все еще был не отремонтирован, – слишком сильно «приложила» его греческая квинкерема своим тараном.
– Чем быстрее будет твой корабль, – заметил на это Иллур, – тем лучше. Ты не воевать плывешь с греческим флотом, а переговоры вести. Бери триеру, сотню надежных людей, и отправляйся. Ты должен вернуться с ответом не позднее, чем через месяц, до начала наступления.
– А что так долго? – удивился морпех, – я думал, сплаваю туда на пару дней и назад. Это же вроде не очень далеко, если по берегу.
– Так быстро не выйдет, – успокоил его Иллур, – Для начала доберись, без приключений. В тех водах немало греческих кораблей плавает.
Леха напрягся, решив было попросить подкреплений, но передумал. Тут дело тонкое назревало, разведка.
– Если перехватят по дороге, – приказал царь, – золото на дно пустишь. А грамоту уничтожь любым способом. Но чтобы никто о моем замысле не знал до той поры, пока сюда не подойдет еще пятьдесят тысяч конных воинов из Скифии.
– Съесть ее что ли? – удивился Леха.
– Как доберешься, осмотрись там, – продолжал наставлять Иллур, пропустив замечание кровного брата, мимо ушей, – разузнай на месте с кем старейшины дружат больше: гетами или греками. И действуй осторожно. В местные распри не ввязывайся. Как поймешь, что к чему, сразу назад. Понял меня, Аллэксей?
– Да понял, – махнул рукой Леха, – чего тут не понять.
– И пусть хранят тебя наши боги, – попрощался Иллур с кровным братом, – сегодня я принесу им жертву.
Выйдя в море, Леха сразу оценил преимущества путешествия на быстроходной триере. Легкий, а по сравнению с эннерой вообще невесомый, корабль летел по волнам, направляемый вперед ритмичными взмахами весел. Путь вдоль побережья, населенного гетами, занял почти четверо суток из-за того, что все время приходилось петлять, то приближаясь к берегу, то удаляясь от него. За это время адмирал лишь единожды разрешил вытащить корабль для ночевки на пустынный берег. Ночь прошла нервно, в постоянном ожидании нападения. Сотня Гнура всю ночь охраняла место стоянки, рассредоточившись по холмистому берегу на значительном расстоянии. К счастью, геты просмотрели корабль, приближавшийся к побережью уже в сумерках. Но все остальные дни Леха приказал ночевать прямо на корабле, благо погода благоприятствовала. В первый день невооруженным глазом он увидел множество деревень на берегу, а потом им постоянно попадались греческие корабли, и он приказывал уходить в море от греха подальше. Несмотря на то, что их тоже могли заметить с тех коарблей, никто не преследовал триеру посланцев скифского царя.
На четвертый день, кормчий, знавший все местные берега как свои пять пальцев объявил, что сегодня они уже должны достичь побережья, населенного дружественными скифами. Эта была небольшая территория в дельте Истра, оккупированная еще в глубокой древности солдатами царя Атея и до сих пор населенного его потомками.
– А дальше что? – навел справки Леха, рассматривая в южном направлении низкий берег, иссеченный многочисленными рукавами великой реки, впадавшей неподалеку в море.
– Дальше Истр, – ответил знаток местных берегов, и добавил, словно догадавшись что Ларин не все понял с первого раза, – Это ближайшая греческая колония, так же как река называется. А за ней к югу еще города стоят Томы и Одесс. Дальше всех отсюда Аполлония. А там уж и до Византия недалеко.
– Ну, тогда поворачивай к берегу, – приказал Леха рулевому, смутно подозревая что он находится где-то в районе будущей Болгарии, – дальше нам не надо, если там сплошные греки. Будем надеяться, что местные скифы, хоть и живут далеко, не совсем оторвались от родни. Признают нас по одежке.
Спустя несколько часов, триера вошла в русло реки, – это был, судя впечатлениям кормчего, еще не сам Истр, а один из его притоков, – и вскоре пристала к пирсу небольшого городка, расположенного на лесистом холме. Дело было к вечеру, но на пирсе, у которого были пришвартованы еще две местные триеры и множество лодок, вскоре собрался народ, посмотреть на гостей с моря. Леха, оставаясь на палубе, с настороженностью рассматривал суда и местных жителей, которые были одеты почти также как обитатели знакомого ему Неаполя Скифского. Те же рубахи, штаны, перехваченные внизу ремнями, сапоги. Словно никуда и не уплывал. Ни греческих торговцев, ни солдат он с первого взгляда на пристани не заметил. На берегу были видны вооруженные люди, облаченные в доспехи скифского образца, но нападать на них пока никто не собирался.
– Похоже, мы на месте, – выдохнул адмирал, – пора налаживать контакты с администрацией.
Ждать этого пришлось не долго. Не успел он сойти с корабля, как к нему явился местный «чиновник», поинтересовавшись, кто они такие, к кому и зачем прибыли. Узнав, что Леха понимает его язык, первым делом сообщил, что тому следует заплатить пошлину за стоянку. Морпех безропотно заплатил, приврав, что собирается торговать, и что прибыл сюда в качестве начальника охраны грузового каравана, который подойдет не сегодня завтра. Местный мытарь, узнав, что Леха Ларин желает немедленно пообщаться со старейшиной по личному делу, и, зажав в ладони золотую монету греческого производства, вызвался проводить.
– Пока все нормально идет, – подбодрил сам себя Леха и приказал сотнику, – Гнур, оставь половину людей охранять корабль, да пошли человека ночлегом заняться. Остальные со мной.
Поднимаясь на холм, по узкой улочке городка вместе с многочисленными охранниками Леха Ларин выглядел настолько внушительно, что, едва достигнув ворот единственного каменного здания, провожатый посоветовал ему оставить своих людей снаружи.
– Это почему? – насторожился Леха.
– Чтобы не возникло недоразумений, – туманно пояснил провожатый и кивнул в сторону начальника охраны местного городского начальства, воина свирепого вида, уже схватившегося за рукоять меча. Позади него выстроилось человек пятнадцать лучников, перегородив двор. Вся охрана была одета в доспехи, очень походившие на те, в которые Ларин облачил своих людей. Похоже, обе Скифии развивались параллельно и древних традиций здесь не утеряли.
– Ах, это, – понял морпех, делая над собой усилие, чтобы войти в образ охранника обычных торговцев, – Хорошо. Мы мирные люди. Торговать приехали. Но, пару человек я могу взять с собой?
И услышав согласие, приказал сотнику остаться с основной массой воинов на улице. При желании, Леха со своими орлами мог легко захватить и этот дом, и даже весь не очень богатый с виду городок, напоминавший сильно разросшуюся деревню. Больших военных сил он здесь не заметил. Но, Иллур послал его сюда не воевать, а мирный договор заключать. Да и народ вокруг был тоже вроде бы не вражеский. Те же скифы, только живут далеко.
Начальник прибрежного городка под названием Хамор, – бородатый дядька, лет под сорок, одетый в богато отделанную длинную рубаху, кожаную жилетку и штаны, – принял Леху радушно. И радушие его умножилось, после того, как он узнал, что Леха прибыл сюда из Великой Скифии не только по торговым делам, а отчасти по государственным, и желает поскорее добраться до двора царя Палоксая.
– У меня там дела, – пояснил Леха, – торговые. С одним из ближайших помощников Палоксая.
– Но, царь наш в столице живет, далеко отсюда, – пояснил местный градоначальник, обнажив рот в котором не хватало полвины зубов, явно желая оказать почет дорогому гостю, – еще два дня вверх по реке и потом день на конях.
– Ничего, – кивнул Леха, – мы доберемся. Я приплыл на корабле. Дайте нам провожатых, чтобы дорогу до столицы знали. А уж я в долгу не останусь.
И он высыпал из кошелька на стол несколько золотых монет, данных ему Иллуром для такого случая.
– Сегодня поздно выступать, – проговорил местный хозяин, быстро сгребая блеснувшие монеты – располагайтесь пока на ночлег. У пристани есть подворье, там же есть хорошие комнаты для ночлега. Останетесь довольны. Мы привыкли принимать много гостей с моря. А с утра я пришлю к вам провожатых, что доведут ваш корабль почти до самой столицы.
– Хорошо, отдохнуть не помешает, – согласился морпех и поинтересовался напоследок, – Как тут у вас, войны нет?
– Нет, – отозвался его собеседник, – у нас все спокойно. Торгуем. Соседи нас давно не обижают, а мы их. Вот на севере, поговаривают, ваши воины с греками схлестнулись. Ольвию взяли и дальше посматривают.
– Я не знаю, – отмахнулся Леха, решив, что и так взболтнул лишнего, – может и так. Давно в дороге. Но ведь война торговле не помеха. А вообще, мое дело караваны охранять.
– А когда ваш караван прибудет? – уточнил хозяин города.
– Завтра, в крайнем случае, после завтра, – приврал Леха, обернувшись в дверях, – много товаров привезет. Ждите.
Когда Ларин вышел на улицу, уже смеркалось, и весь обратный путь до пирса отряд проделал в сгущавшихся сумерках. Устроив половину людей на ночлег в подворье, – несмотря на уверения местного старейшины, явно не привыкшем к столь большому наплыву гостей, – остальных адмирал оставил спать на корабле. А сам, уступив настойчивым приглашениям хозяина трактира заночевать в «лучшей комнате», поднялся на второй этаж низкого бревенчатого здания, и растянулся на жесткой лежанке, скинув с себя доспехи.
Рано утром, после сытного завтрака с вином, хлебом и сыром, Леха вновь был на корабле, где его поджидал молодой парень из деревенских, назвавшийся провожатым. Быстро сторговавшись на счет цены, Леха приказал отчаливать. И триера, сделав несколько мощных гребков, устремилась вверх по течению. Посмотрев назад, Ларин заметил, что от пристани вслед за ними также отошло несколько лодок с местными жителями, большая часть из которых направилась к морю. Адмирал сначала насторожился, но потом увидел среди снастей рыбацкие сети и махнул рукой.
– Рыбаки.
За время пути Леха рассматривал берега реки, но больших городов пока не попадалось, все больше деревни, да поселки. Судоходство здесь тоже было развито слабо. В основном по реке ходили корабли не больше биремы, сделанные, судя по всему местными корабелами, топорно. Триера, на которой он приплыл, казалась просто суперсовременным кораблем. Однако, когда к исходу вторых суток они благополучно приплыли к большому городу, окруженному каменными стенами, имевшему обширную пристань, то увидели здесь кроме местных, несколько греческих торговых кораблей и одну триеру.
Город у излучины реки вырос внезапно. Увидев греческих пехотинцев первым, Гнур потянул за рукав Леху, глазевшего на башни и стены крепости. Тот, обернувшись, едва не схватился за меч, но все же сдержался, сделав над собой усилие.
– Мы, – мирные люди, – напомнил он себе и своим солдатам, когда триера скифов пришвартовалась неподалеку от греческой, – торговать приехали. Держаться спокойно. В драку не лезть. Первыми.
Провожатый довел их до базара и помог раздобыть добрых коней.
– Далеко ли до столицы вашей? – уточнил Леха, поглаживая по холке черного как смоль скакуна.
– К вечеру будем, – подтвердил парень.
– А это что за город? – полюбопытствовал морпех, обводя взглядом каменные дома вокруг, образовавшие многочисленные улицы, расходившиеся от базарной площади.
– Это Тернул, – ответил парень, – здесь торговля сильная.
– Вижу, – кивнул Леха, – греков здесь много.
– Да, – согласился парень, ухмыльнувшись, – сюда они заезжают часто. Все мимо нас плывут. А товаров много везут. Особенно из Том, да Истра. Греки торговать умеют.
– Это верно, – кивнул Леха, заметив на базаре многочисленные лавки греческих купцов, и чуть поодаль человек десять пехотинцев, разгуливавших, как ни в чем не бывало среди скифов, – я бы с ними поторговался. Да жаль, поспешать надо.
Поразмыслив, Леха решил оставить половину солдат под началом Гнура в здешнем порту, охранять триеру. А сам отправился к царскому подворью, взяв с собой всего пятнадцать человек.
– Чего глаза мозолить большим отрядом, – сказал он Гнуру, – я по-тихому туда и назад съезжу. Быстро обернусь. Дня за два, а потом сразу назад.
Провожатый не обманул и к вечеру они были в другом городе, где должен был находиться дворец Палоксая. Дорога, едва они отдалились от берега, углубилась в лес и долгое время шла по чащобе, словно царь Малой Скифии решил спрятаться ото всех своих врагов в дремучем лесу, а заодно и от народа. Хорошо хоть дорога была не размякшей, дождей давно не было.
Прибыв к вечеру в небольшую, но мощную крепость на лесном холме, Леха был удивлен. Город словно застыл во времени и по сравнению с городами Великой Скифии отставал лет на сто в своем развитии. Никакой мостовой, что видал Леха в Неаполе Скифском или Херсонесе здесь и не пахло. Даже виденный утром Тернул производил более сильно впечатление. Впрочем, крепость выглядела крепкой, и каменные дома имелись, хотя и в небольшом количестве. «Похоже, в этих землях больших городов не много, – подумал Леха, – а царь любит жить на природе, как и наш Иллур. Это хороший знак».
У ворот их встретила многочисленная конная охрана, начальник которой, бесцеремонно остановив отряд Ларина, спросил:
– Кто такие и зачем явились в Урканак [27 - Название вымышлено.] ?
– Посол Великой Скифии к царю Палоксаю, – гордо заявил Леха, – открывайте ворота.
Глава двенадцатая Старейшина Иседон
Самого Палоксая на месте не оказалось. Он был в отъезде, на севере страны, и должен был прибыть не раньше чем через неделю. Но Леху незамедлительно принял его ближайший помощник Иседон, – старейшина самого уважаемого здесь рода, как он представился.
– Мы рады приветствовать в наших землях посланца грозного Иллура, – произнес седовласый Иседон, одетый в длинное серо-зеленое платье, похожее на балахон, что сильно отличало его ото всех виденных здесь Лехой прежде скифов, – да продлят великие боги его дни.
Узколицый Иседон, на голове которого красовалась небольшая войлочная шапка, делавшая его похожим с точки зрения морпеха, на крестьянского старосту, даже поклонился. «Боится, – едва не расплылся в улыбке скифский адмирал, разглядывая странно одетого вельможу, – значит, уважает. Зараза». Составив первое впечатление, он решил, что старик действительно пользуется здесь большой властью и можно провести с ним первый раунд переговоров, дожидаясь царя.
– И я рад, от имени Иллура, царя всех скифов, приветствовать вас в этом замечательном замке, – Леха неумело поклонился в ответ на приветствие Иседона, стукнув себя кулаком по нагрудному доспеху.
Морпех от природы не был слишком наблюдателен, но даже от него не ускользнуло легкое раздражение, промелькнувшее на лице первого помощника царя. Впрочем, это длилось всего мгновение. И вскоре Иседон снова расплылся в слащавой улыбке, пригласив его за стол.
Разговор происходил в одной из небольших палат царского замка, куда Леху, сразу после прибытия и вручения грамоты, пригласили отведать великолепный ужин. На столе громоздилось множество дичи и рыбы на золотых блюдах. Вино в кувшинах и всевозможные деликатесы, от которых у морпеха, проголодавшегося за день скачки, быстро потекли слюнки. Вдоль стен стояли слуги, готовые исполнить любое приказание.
– Боюсь, вам придется обождать, – посетовал Иседон, отщипывая длинными сухими пальцами немного от бока закопченной рыбы, – наш мудрейший Палоксай, отправился на охоту в леса возле острова Певка. Он большой любитель загнать кабана и не вернется, пока не сделает этого.
– И долго его придется ожидать? – не очень дипломатично поинтересовался скифский адмирал, усаживаясь на дубовый стул со спинкой, испещренный грубой резьбой.
– Быть может, несколько дней, – туманно ответил Иседон, – возможно, неделю или больше.
«Мутит что-то этот староста, – подумал Леха, разглядывая стол, – Да и говорит так, словно взглядом меня просверлить хочет. А впрочем, политики все такие. Наши старейшины, не лучше выражаются».
– Тогда мне придется где-то жить все это время, поскольку Иллур просил меня непременно с ним переговорить, – попросил Леха, тоже налегая на рыбу, которой здесь было великое множество, – и прикажите расселить моих людей.
– Я позабочусь обо всем, – наклонил голову Иседон.
На некоторое время переговоры приостановились, – они оба молчали, предаваясь еде. Особенно Леха Ларин, мгновенно позабывший про условности, едва оказался за богатым столом. Но, выпив чарку вина и отведав местной дичи, обильно политой каким-то красным и сладким соусом, Леха вспомнил таки зачем сюда прибыл. Но решил начать издалека.
– А что геты, тихо себя ведут? – спросил он, откусывая яблоко.
Иседон бросил на него сначала удивленный, а потом изучающий взгляд, но ответил все также неспешно.
– С ними у нас мир. Особенно сейчас, – проворил старик, – Весь прошлый месяц у них были праздники, на которых наш царь Палоксай даже принимал участие. Но сейчас настало время молитв и принесения жертв своим богам. В такое время они не воюют.
– А в кого они верят? – не задержался с вопросом Леха, слегка откинувшись на спинке массивного стула, явно сработанного местными мастерами, и приготовился выслушать рассказ. Ожидания его не обманули.
– Они верят в бессмертие, – заявил Иседон, посмотрев на пламя большой сальной свечи, чадившей перед ним на столе, – и хотят после смерти попасть к Залмокису, своему верховному богу, что живет на юге, в подземелье неприступной горы Когайнон. Каждые пять лет они отправляют к нему посланников, выбрав самых достойных.
– И что посланники, – решил Леха поддержать разговор, – возвращаются довольные? Залмокис всем помогает?
Иседон вновь вперил в представителя Иллура странный взгляд, словно не мог уразуметь того, что произнес гость.
– Посланнику сообщают все просьбы, – нашелся, наконец, Иседон, кашлянув в кулак, – и бросают с горы на врытые в землю копья. Если посланник умер, значит, бог услышал просьбы смертных. Если же остался жив, то геты выбирают другого, более достойного посланника.
Леха чуть не подавился, услышав развязку истории. Дальше слушать про племена гетов ему стало не интересно. Как-то они с посланниками не правильно обращались.
– А что с греками у вас, – закинул он новую удочку, – не конфликтуете?
– С греками мы больше торгуем, – улыбнулся Иседон, и на его лице снова появилось слащавое выражение, – Купцы из Том бывают в наших землях. Из Истра приплывают. Из Одесса. Охотно закупают зерно, скот и кожи. Нам это выгодно.
– Да, торговать, не воевать, – срифмовал захмелевший скифский адмирал, решив, что этот староста неровно дышит к грекам и о главном следует переговорить лично с царем.
После ужина он отправился спать в предоставленные ему комнаты в укрепленном замке. Неподалеку поселили и его воинов, пойдя на встречу просьбе посланника Великой Скифии. Всю следующую неделю он ел, спал и упражнялся в стрельбе из лука в окрестностях замка. Несколько раз выезжал в Тернул, снабдив сотника деньгами на затянувшийся постой и оплатив нужные пошлины.
Так Леха провел неделю, под конец которой ему наскучило ожидание, и он вновь поинтересовался, когда прибудет Палоксай, перехватив Иседона в одной из галерей крепости.
– Вчера от него прискакал гонец, – поделился новостями седовласый советник, поправив шапку, которую носил в любую погоду, – наш царь решил задержаться еще на неделю. Охота выдалась удачной.
Леха испустил горестный вздох.
– Еще неделю и я с тоски умру, – заявил он, – нет, у вас здесь хорошо кормят, но мне нужно увидеть Палоксая, как можно быстрее. Не могу ли я сам отправиться к месту его охоты? И повстречаться там, на природе.
– Что же, – неожиданно быстро согласился Иседон, – думаю, это возможно. А вы хороший охотник?
– Я не охотник, – признался Леха, – скорее рыбак. Но для дела, на все согласен.
– Тогда я дам вам провожатых из своих воинов, и вы сможете отправиться на встречу к царю хоть завтра, – сообщил Иседон, – я уже сообщил ему, что вы ожидаете его в замке, но Палоксай не захотел прерывать охоту.
Леха немного подумал обижаться ему на царя или нет. Решил не обижаться. «В конце концов, я хоть и посланник Великого Иллура, но он царь, – рассудил морпех, – сам решает, с кем ему дружить. Съезжу, поговорю, заодно и развеюсь, а то осточертело здесь жир наедать».
– Ехать далеко, – заботливо предупредил старец, – придется скакать в северные степи дня три.
– Ничего, – отмахнулся Леха, – скакать я привычный.
Накануне вечером Леха отправил гонца к своему сотнику, сообщить, что уезжает. А на следующее утро весь скифский отряд покинул замок и направился по лесной дороге в сторону, противоположную той, откуда прибыл. Их сопровождали восемь всадников из личной охраны Иседона.
– Где гонец? – удивился Леха, не досчитавшись одного человека, – должен был на рассвете вернуться.
Заместитель Гнура развел руками.
– Ладно, дожидаться не будем, – решил Леха, и, обернувшись к начальнику охраны замка, попросил, – как вернется мой человек, укажите ему по какой дороге мы уехали. Он догонит.
– Укажем, – наклонил голову бородач в кольчуге.
Примерно полдня они ехали сквозь лес, не встретив на своем пути ни одной деревни. К счастью дорога была одна, и сбиться с нее было трудно. Лишь тропки, ведущие в глухой лес, изредка пересекали ее. К обеду гонец их так и не нагнал, и Леха начал беспокоиться: отродясь такого не бывало, чтобы скиф где-нибудь уснул спьяну по дороге и не выполнил вовремя приказ.
Когда впереди показалась первая крупная развилка, Леха остановил одного из своих бойцов и приказал.
– Оставайся здесь. Дождешься гонца и за нами.
Так они ехали еще несколько часов, и у каждой новой развилки Ларин оставлял по человеку, пока их не осталось всего десять человек, не считая всадников Иседона. Постепенно лес стал редеть и вскоре Леха услышал впереди шум реки, а потом и разглядел чуть внизу блестевшую на солнце голубую ленту. Судя по всему, они приближались к переправе, спускаясь с холма.
– Долго еще до ночлега? – уточнил Ларин.
– Скоро, – ответил старший охранник, усатый боец в высоком шлеме, махнув рукой в кольчужной перчатке в сторону ближней балки, – вон за те камни заедем, реку перемахнем, а там и деревня будет, где можно на постой встать.
– А лес скоро кончится? – не отставал Леха, у которого все не выходила из головы пропажа гонца, никто из оставленных позади людей также не нагнал пока основной отряд.
– Сегодня еще будет, – пояснил всадник Иседона, – а завтра уже степи начнутся.
– Степи, это хорошо, – кивнул Леха.
Но попасть в степи ему, видно, была не судьба. Едва неспешно отряд доехал до валунов, словно рукой великана разбросанных вдоль лесной дороги, как из-за них разом выскочило человек двадцать лучников в кольчугах и в лицо скифам полетели стрелы. Целый ураган стрел обрушился на небольшой отряд, поражая всадников. Однако, Леха, едва успевший прикрыться щитом, вдруг понял, что целятся совсем не в него. Ни одна стрела его даже не задела, хотя лучники на дороге были отличные. Это скифам объяснять не надо.
– В лес! – заорал Ларин.
Развернув коня, он хотел убраться с дороги, чтобы получить больше шансов в битве среди деревьев, но увиденное заставило его придержать скакуна. Все сопровождавшие его воины из сотни Гнура были мертвы. Многие валялись в дорожной пыли, пронзенные стрелами, а кого-то, запутавшегося в стременах, волокла за собой испуганная лошадь. Но все влсемь охранников, приставленных к нему Иседоном, были живы. Более того, Ларин успел заметить, как двое из них на глазах у Лехи закололи мечами ехавших рядом с ними скифов.
– Ах вы, суки! – заорал Леха, поняв, – ну, я с вами сейчас посчитаюсь, предатели.
Он выхватил меч и бросился на командира охранников, но тот опередил его, ловко метнув аркан. Свист брошенной веревки разрезал воздух, – и Леха, глазом не успел моргнуть, как уже валялся спеленанный по рукам и ногам на земле, отплевываясь от забившегося в рот песка.
– Щас тебе и ночлег будет и отдых, – назидательно проговорил охранник, – Иседон приказал все по чести устроить. Так и сделаем.
И на затылок морпеха опустилось что-то тяжелое, погасив свет в глазах.
Глава тринадцатая На суше и на море
– Магон мертв? – первое, что спросил Федор, когда к нему вернулся дар речи.
Сенатор прошелся по полу, выложенному плитами из коричневого камня, и, обойдя массивный стол, остановился у окна.
– Когда я видел его в последний раз, – медленно проговорил он, смотря за окно, – а это было сегодня утром, – еще нет. Он потерял много крови, удар был силен, но жизнь постепенно уходит из него. Лекари сомневаются, что он доживет до завтра.
– Но, как это случилось? – Федор шагнул вперед, взяв себя в руки, – И где? Ведь у него в доме всегда полно охраны, да и по улицам он, наверняка, не ходит один. Кто мог осмелиться напасть на героя, победителя римлян, да еще в самом Карфагене?
– Вчера вечером он возвращался поздно вечером к себе в особняк в сопровождении всего двух верных слуг, – ответил Магон, – брат Ганнибала был без доспехов. На него напали в переулке недалеко от рынка. Убийц было несколько, один из них нанес ему три удара кинжалом. Остальные закололи слуг, после чего все скрылись.
– Кто-нибудь их видел? – спросил Федор, – их ищут?
– Пара ремесленников видела драку, – ответил Магон, – но это нам мало что дает. По тем приметам, что они сообщили, можно арестовать половину Карфагена.
– Но откуда он шел так поздно и без охраны? – удивился Федор.
– Судя по всему, от женщины, – предположил Магон, – он не взял с собой охрану, шел окольными путями. А, может быть, с тайной встречи с кем-то из сенаторов. Впрочем, так ли это, я это скоро узнаю.
– Думаете, это ревнивый муж? – спросил Чайка.
– Месть ли это ревнивца или происки его врагов, пока рано делать выводы. В любом случае, – заявил сенатор, – он явно не хотел привлекать к себе лишнего внимания. И поплатился за это.