Чтение 15–й страницы книги ~Бугор~

- Котенок от Котенка, - я улыбнулся и повернул ключ в замке зажигания.
Пора возвращаться к моим баранам...

На работе все были в сборе. В том числе и двое ребят из наружки. Старший
группы пожал мне руку.

- Легендированный опросик сделали, - сказал он.

- Результат? - спросил я резко.

Он удивленно посмотрел на меня, мол, чего ты сегодня такой... Пожал
плечами и проинформировал сжато:

- Приезжала несколько дней назад ночью какая-то тачка. И кто-то вертелся
у дачи Стружевского.

- Обчистили дачку у Стружевского, - хлопнул я в ладоши. Все неприятности
отступали на второй план. Я почуял след.

- И что взяли? - полюбопытствовал старший группы наружки.

- Это нам тоже интересно бы знать. И мы узнаем, - кивнул я.

- А нам что? Дальше его водить? - спросил старший.

- А как же. Будем водить, - кивнул я. - Мы его, гада, подсечем, -
произнес я с уверенностью в голосе. Я действительно был уверен, что
Стружевскому от меня никуда не деться.

Эх, если бы я только мог предположить, как все обернется.

***

- Ну как? - с порога осведомилась Кира.

- Что как? - спросил я ее.

- Куртка как?

- Как влитая, - сказал я.

И не покривил против истины. Мою ветровку, в которую Кира могла
обернуться два раза, она успела ушить, и та действительно шла ей. Вкус у
девушки отличный.

- Сейчас будем пьянствовать, - сказал она, сбрасывая туфли и извлекая из
сумки бутылку "мартини".

- В честь чего? - поинтересовался я.

- Сегодня загнали одному шведу двух Налбандянов. Хозяин выписал премию.

Налбандян - придворный художник сталинской поры, прославившийся картинами
типа "Нарком на прогулке", сегодня резко вырос в цене, и интерес к нему на
Западе почему-то начал подниматься. Впрочем, не зря. Художник он
действительно прекрасный.

- Хорошая хоть премия?

- Сгодится, - она сунула бутылку в морозильник, чтобы быстрее
охлаждалась, оценила наметанным взглядом содержимое холодильника, тут же
сунула в зубы себе кусок ветчины и плюхнулась на диван.

- Значит, налаживается торговля? - спросил я.

- Иностранцы как покупали, так и покупают. Как дефолтнулось, наши,
конечно, берут куда хуже. Но берут. Нашему человеку нужен Фаберже. Или часы
бронзовые, чтобы со львами и перезвоном. А знаешь, почему?

- Презент, - сказал я.

- Правильно. Лучшее подношение - антиквариат. Картину же не потащишь - не
каждый чиновник в ней разберется. А вот Фаберже или часы - тут маешь вещь.
Чтобы завитушки, чтобы золотом отливало, чтобы в глаза било. Им какой-нибудь
карандашный этюдик не интересен, пусть он и руки Рубенса...

- Да, времена золотые у вас прошли.

- Да уж. Года два назад - как юбилей у первых лиц правительства, так все
антикварные магазины в Москве выметали. Вот, оперативник, знаешь, какой цены
антик должен быть первым лицам в правительстве на день рождения от
благодарного банкира или товарища по партии?

- Пятнадцать тысяч зеленых.

- Двадцать. Ниже - неприлично. А какому-нибудь порядочному губернатору?

- Пять, - сказал я.

- В точку. Пять тысяч долларов. Или кровная обида. А когда подряд берешь
на десять миллионов долларов, что такое пять тысяч?

- Ничто.

- Именно... Кстати, как цены на нефть подскакивают, сразу у нас продажи
вверх идут. Появляются шальные деньги. Появляются интересы в экономике. Надо
делать подарки. Надо идти к антикварам.

- Кстати, ты такого Кандыбу не знаешь?

- Сергея Федосовича?

- Его.

- Знаю. Солидный покупатель. В этом мире давно.. Продает иногда живопись.
Чаще покупает. Денег полно. Не на антиках живет - это сразу видно.

С Кандыбой мы встретились сегодня утром. Он пригласил в тот же
подвальчик. Все было примерно так же. Его дежурная стопка с огурчиком. Моя
чашка кофе с каплей коньяка.

Я поизливался в благодарностях за его драгоценную помощь
правоохранительным органам. Он принял их снисходительно. Пообещал впредь
помогать советом, делом или по-спонсорски, если это нужно для службы, а то и
для майора Тихомирова лично. Майору последние слова не особо понравились.
Нет, я не против того, чтобы мне оказали посильную спонсорскую помощь. Это,
наверное, приятно - принимать такую помощь. Вот только еще не было случая,
чтобы я на нее позарился. Я один из тех ментов, к рукам которых за все годы
службы ни копейки левой не прилипло. Многие смотрят на таких как на
общественно опасных психов. И пускай.

Руководство дало добро на продолжение контакта с Кандыбой. Как-никак за
короткое время, по информации от одного источника, поднять два таких дела по
нашей линии - это случай уникальный. Два раза он скинул информацию, два
попадания в десятку. Я закинул на него спецпроверки в наши информбазы.
Получил портрет идеального, правопослушного гражданина. Не судим.
Компрматериалов нет. К административной ответственности не привлекался. В
уголовных и оперативных делах не проходил.

С час он посвящал меня в таинства антикварного бизнеса, а также давал
характеристики на наиболее интересных людей в нем, и, надо сказать, выложил
несколько интересных фактов, над которыми можно поразмыслить на досуге.
Расстались мы с заверениями дружить и дальше. То, что нам от него надо, было
изложено достаточно определенно. Возникал вопрос - чего надо ему от меня.

В руководящих документах по оперативно-розыскной деятельности ясно
записано, что оперативники обязаны защищать людей, оказывающих содействие
правоохранительным органам на конфиденциальной основе. Дружить с нашей
конторой - это значит иметь "крышу", которая выручит в определенной
ситуации...

- Дорогой, мое мартини. Твои - свинячьи отбивные, - проинформировала меня
Кира, потягиваясь. - У тебя завалялась вырезка.

- Да? - спросил я.

- Сама видела ее в холодильнике.

- Я должен ее жарить?

- Ну не я же, - возмутилась она. - Я в гостях.

- М-да...

- Хотя можно и подождать, - она протянула ко мне руки...

Когда все закончилось, "мартини" в морозилке превратилось в лед...

***

Стружевский два дня просидел на даче. Опера из наружки сообщали, что он
отмокает в водке. На третий день он двинул на Москву.

Бригада наружки вышла со мной на связь.

- Сейчас он на Главпочтамте, - сообщил опер по телефону.

- Что делает?

- Телеграмму посылает. Кажется, международную.

- Надо б разузнать, что, куда.

- Не маленькие. Знаем...

Потом объект направился в Клуб нумизматов. О чем-то беседовал с
председателем клуба с глазу на глаз. Оттуда отчалил злой и уставший.

На улице он приклеился к телефону-автомату и начал делать звонки. Номера
оперативники срисовать не могли. Слышали только обрывки разговоров,
преимущественно типа:

- Где он? Я сколько жду уже! Я ему покажу кузькину мать!.. Завтра, да?
Хорошо! Последний раз!

Едва не расколотив телефонную трубку о рычаг, он отправился в магазин.
Вышел оттуда с двумя бутылками джина и поехал к себе на квартиру.

Там он засел накрепко и вылезать, кажется, никуда не собирался. Две
бутылки джина - на вечерочек ему хватит.

- Запил мужик, - сказал я.

- Видать, хорошо его обули, - Железняков отвлекся от изучения изъятой
вчера в Измайлово ворованной иконы. - Жалко даже бедолагу.

- Интересно только, кто ж его так, - задумчиво произнес я. - Завтра ясно
станет. Он с кем-то очень хочет встретиться... Я, пожалуй, его с полудня с
наружкой потаскаю. У тебя какие планы на завтра?

- Буду бумаги отписывать.

- Тогда с Женькой будь на проводе. Можете понадобиться...

Следующее утро я провел на заслушивании у заместителя

Начальника МУРа по раскрытию убийства Тарлаева. Прошло уже достаточно
времени, но шум вокруг дела не утихал.

К группе наружного наблюдения удалось присоединиться только во втором
часу. Я словил их около метро "Бауманская". Оперативная машина стояла за
трамвайной остановкой.

- Привет, - сказал я старшему.

- Здорово, - он пожал мне руку.

- Как клиент?

- Вон, - старший показал на продовольственный магазин. - Там.

- Затоваривается водкой?

- Пивом. Две бутылки уже выхлебал.

- Звонил куда?