Чтение 15–й страницы книги ~Гибель Богов~

- Но, Учитель... Амулет Ямерта расколол каменный пол Храма, ударившись в него, а потом Хрофт обрушил Стража Обетованного вниз именно в том месте! Да и Жезл, и Диск - разве в них тоже ничего нет?!

- В этих-то как раз есть, - досадливо бросил волшебник. - В них я ощутил то, что и ожидал. В амулете Ямерта есть некая тяжесть... не слишком мне понятная, правда, но не имеющая никакого отношения к колдовству!

Никогда Хаген не видел Учителя в таком отчаянии. Он бормотал что-то неразборчивое, его кулаки судорожно сжимались и разжимались, глаза метали молнии. Однако - это длилось недолго; большим усилием воли Хедин овладел собой.

- Однако все это не отменяет вызов Мерлина, - сказал он ровным голосом. - Как бы то ни было, драться с ним нам придется. Поэтому я постараюсь сейчас дать тебе власть над этим Диском - в тебе явно есть силы, способные удержать его после этого в подчинении...

Хедин накладывал чары долго, хвост армии Хагена уже давно исчез за дальним поворотом, а Маг все продолжал стоять на коленях, нависнув над Диском; по краям страшного оружия то и дело пробегали многоцветные яркие блики. На висках у волшебника проступил пот; наконец он со вздохом уронил руки и медленно поднялся.

- Готово, - обессиленно выдохнул он. - Попробуй вон на той сосне. Применяй Заклятье Движения, потом Разгоняющее и, наконец. Заклятье Поиска - чтобы он вернулся; цель Диску должна указать твоя мысль, но поддерживать его полет тебе придется самому. Обычно он черпал ее прямо от Солнца, но теперь, сам понимаешь... А искать другие источники силы у меня, признаться, совсем нет времени - это заняло бы, наверное, несколько дней...

Хаген послушно проделал все предписанные Учителем манипуляции; он представил, что та дальняя сосна - спрятавшийся великан, накинувший обманный облик, и...

Диск оторвался от земли, и тан поспешил привести в действие уже заготовленные заклятия, кроме лишь чар Поиска. Воздух вспорола стремительная белая молния, косо черкнувшая по стволу - и тут, к изумлению Хагена и Хедина, на месте дерева они увидели самого настоящего великана, с тяжким стоном валящегося на землю. Диск перерубил его почти пополам. Темная кровь ручьем заливала траву, большие круглые глаза закатились, узловатые пальцы выпустили дубину, длиной с добрую оглоблю.

- Вот это да! - присвистнул Маг. - Не ожидал такого... Остановить войско, немедленно, Хаген! - Он почти кричал.

Тан не успел даже, и подумать, как он может это сделать, как мир вокруг него померк, а спустя мгновение прояснился снова: они с Учителем стояли в самой гуще войска.

Однако они опоздали.

Могучие дубы и вязы, росшие по обе стороны неширокой дороги, по которой, растянувшись на добрую милю, шло войско Хединсея, один за другим обращались в жутких красноглазых гигантов, размахивающих исполинскими палицами. Облаченные в кожаные доспехи, в обшитых костяными пластинками шапках, великаны мерно взмахивали дубинками, утробно урча при виде корчащихся в муках людей и гоблинов. Канут не растерялся, он встретил внезапно появившуюся угрозу дождем чернооперенных стрел, но, хотя самый первый из напавших великанов и напоминал ощетинившего все иглы дикобраза, это ни в малейшей степени не беспокоило его. Черная дубина взлетала и опускалась; от каждого ее взмаха падал человек. Хаген увидел, как пятятся его копейщики, плотно сбив строй и, пытаясь достать наконечниками пик ноги гиганта, как гигантская палица рухнула на них, рухнула и вновь поднялась, оставив на земле три неподвижных тела.

Ярость упругим вихрем ворвалась в сознание тана, красный туман застлал взор, его воины гибли, и он, их вождь, обязан был сейчас быть впереди всех, в самом опасном месте. Голубой Меч прыгнул ему в ладонь, он высоко вскинул мерцающий клинок и с хриплым кличем рванулся вперед. Учитель не успел задержать его.

При виде своего предводителя воины Хединсея воспряли духом. За таном тотчас устремилась волна его дружинников, привыкших к тому, что возглавляемая таном атака - всегда решающая.

Сучковатая дубина врезалась в землю совсем рядом с Хагеном, вверх брызнул земляной фонтан: великан промахнулся лишь на самую малость. Тан вскинул руки, приказывая своим остановиться.

- Назад! - заорал Хаген. - Назад, и прочь мечи!

Пять или шесть гигантов окружили голову войска; их палицы работали, словно цепы крестьян при молотьбе. Дерево потемнело от крови.

Хаген проскользнул вплотную к великану. Голубой Меч, шипя, вонзился в чудовищную коричневую ступню по самую крестовину. Тан выдернул клинок; пузырясь, в ране вскипела темно-багровая кровь. Вскипела и тотчас затянула ее плотной коркой. Великан взревел, и Хаген едва-едва увернулся от его дубины.

И тотчас, мысленно обругав себя последними словами, тан выхватил Диск Ямерта.

Великан уже почти опустил свою палицу на голову Хагена, когда разогнанный таном Диск рассек тело исполина надвое; лишь белая молния пронзила воздух, когда оружие вернулось к своему новому хозяину.

Другой великан, в изумлении уставившийся на погибшего собрата, вдруг истошно взвыл, вокруг него волнами вздыбилась земля, и гигант исчез; до слуха Хагена донесся лишь быстро угасающий вопль, как будто кричавший падал в неимоверно глубокий колодец, что уводит в неведомые бездны. Тан понял, что его Учитель тоже не теряет времени даром.

Оставшиеся четверо великанов поспешно бежали Хаген уже поднял, было, Диск, целясь в широченную спину одного из убегающих, - но раздумал. Бойня бегущих претила ему, он предпочел бы поединок лицом к лицу.

Пока приводили в порядок смешавшиеся кое-где десятки, перевязывали раненых да наскоро хоронили убитых, прошло не так уж мало времени. Тан увидел, что с каждой минутой Учитель становится все мрачнее.

- Подумать только, древесные великаны Ялини! - вполголоса проговорил Маг, когда войско, наконец, тронулось дальше. - Кто придумал гнать их на войну? Это ведь слуги, строители, носильщики, но никак не воины! Тогда, в Эриваге, - зофар ... теперь вот они... - закончил он постепенно затихающим голосом, обращаясь в конце уже к самому себе, погрузившись в размышления.

И вновь они шагали рядом, Учитель и Ученик, слившись с рядами уменьшившегося в числе, но все еще очень сильного войска Хединсея; тан расспрашивал Мага, что же произошло после появления Замкового Ворона с вызовом Мерлина.

- Сперва я решил, что поединок начнется немедленно: кольцо невозможно было снять с лапы птицы, так раскалился металл от гнева пославшего, - говорил Хедин. - Я попытался заговорить с Главой Совета Поколения - и мне удалось это, хотя раньше он не слишком удостаивал меня своим вниманием.

"Когда и с чем в руках мы встретимся?" - спросил я его.

"Когда тебе будет угодно. Познавший Тьму", - ответил он, и я удивился: обычно требующий удовлетворения настаивает на скорейшем сведении всех счетов.

"Что это значит, Мерлин? - спросил я тогда. - Ты не хочешь решить все немедленно?"

"Но ведь никогда не испытываешь радости от того, что стираешь с лица нашего Мира одного из подобных самому себе, - издевательски ответил он. - Я на Авалоне. Понимаю, что ждать тебя в гости туда бесполезно, и потому предлагаю тебе отправиться на твой бесценный Хединсей. Давай, замыкай кольцо своей защиты вокруг Главной Башни острова - ты ведь столько трудился над этими заклятьями! Торопись на Хединсей, а там все сразу станет ясно".

"А где же твой хваленый Астральный Вестник? - спросил я тогда. - Где же ужасная кара, назначенная мне Молодыми Богами?"

"Я и есть эта кара", - по обыкновению напыщенно ответил он и прекратил разговор. Я немедленно отправился к тебе, мой мальчик. Наступил решающий момент. План или рухнет сейчас целиком, или мы все же продолжим... продержимся еще какое-то время, пока всё не повернет в нужную сторону. Итак, тебя ждет Авалон.

Войско шагало под прояснившимся звездным небом, и Хаген, невольно опустив голову, слушал Учителя, боясь пропустить хоть слово.

- А теперь расскажи мне о Великом Орлангуре, - напоследок попросил Ученика Маг.

Повесть Хагена длилась недолго; волшебник слушал очень внимательно, время, от времени кивая, словно получая подтверждение своим догадкам. Когда тан закончил, Маг вздохнул и положил ему руку на плечо.

- Третья Сила впервые открыто вмешалась в дела нашего Мира, - сказал он. - Я боюсь даже гадать, к чему это может привести. Теперь не миновать ответа Дальних... Я все еще надеюсь, что они схватятся с хозяйкой Ночных Всадниц, - но кто может наверняка сказать хоть что-то о намерениях Дальних Сил? Я буду долго размышлять над твоей повестью, а сейчас время прощаться. Да, я знаю, твое войско устало, обременено добычей и ранеными; и я отправлю вас сперва не на сам Авалон. Вы проведете день и ночь в отдаленном, уединенном месте... надеюсь, там ни Мерлин, ни Сигрлинн до вас не дотянутся. Вы сможете отдохнуть и перевести дух. Оставив там раненых и добычу, оттуда вы сразу же попадете на Авалон. Я открою Врата и подержу их открытыми некоторое время; как я уже сказал, вы окажетесь в одном переходе от замка Мерлина. Ближе мне отправить вас не по силам. Ну, дальше... тебе все известно. Вся наша надежда - в твоей удаче, - добавил Маг, понижая голос.

Хаген медленно и низко поклонился Хедину. В тот момент он не чувствовал ничего, кроме горькой тревоги, пополам с почти полной уверенностью в том, что он навсегда расстается с самым дорогим для него существом - своим Учителем, своим единственным поводырем в том невероятно сложном Мире, чье истинное строение открыто лишь считанным единицам Смертных и без знания которого он, Хаген, не боящийся никакого врага из рода людей, окажется один на один с великими колдунами, которые могут в любой миг отправить его в такие мировые бездны, что сама Смерть покажется ему избавлением...

Хедин коснулся жесткой ладонью склоненной головы своего Ученика, коснулся осторожно, словно страшась чего-то, и тотчас отдернул руку, а затем, шагнув назад, негромко произнес: "Врата!"

И перед войском распустился радужный веер открытой меж мировой двери; Хаген первым шагнул в распахнутый ход, увлекая за собой остальных. Как обычно, окружающее померкло в его глазах, лишь длинные многоцветные струи, похожие на спящих змей, тянулись по обе стороны невидимой тропы. Растянувшись на добрую милю, за таном следовало войско, грубая тяжесть серых, коричневых, темно-зеленых доспехов и оружия смешивалась с нежными переливами радужных слоев Меж-Реальности, которые окружали их.

В рядах дружинников Хагена стихли песни и говор. Лишь самым бывалым сотникам был знаком этот переход; остальные несколько оробели, но, веря в своего тана, не колеблясь, шли за ним. Кое-кто из воинов помоложе, стараясь не сбиться с шага, пытался пощупать рукой, то невидимое, по которому ступали их ноги. Хаген замечал это; и он знал, что их пальцы не встретят ничего, кроме твердой, гладкой поверхности, вроде стекла. Быть может, они шли сейчас по одной из небесных сфер; быть может, все это было лишь обманом для их глаз - он не знал; это не представлялось важным. Тану предстояло привести в порядок войско, а затем повести его на штурм твердыни, перед которой все их приключения в Храме Солнца показались бы детскими забавами, и именно это занимало все его мысли.

Хаген настолько погрузился в размышления, что не сразу заметил, как радужное мерцание вокруг него исчезло, тяжелые сапоги, окованные шипастыми железными пластинками, утонули в мягкой высокой траве нежно-зеленоватого оттенка, источавшей слабый приятный запах, так похожий на аромат весенних лугов Восточного Хьёрварда; он не сразу услыхал птичий пересвист и радостный гомон дружинников, вновь увидевших свет, - ласковый свет яркого, но не обжигающего, не палящего немилосердно солнца.

Войско Хединсея оказалось в укромной долине, устьем своим открывавшейся на морской берег. По склонам карабкались темнолистные деревья с коричневыми гладкими стволами; их плотная кожистая листва была незнакома Хагену. Вершины их походили на заостренные копья; промежутки между деревьями затягивали колючие побеги вьюна с крупными бледно-розовыми цветами. Гудели пчелы; негромко рокотал прибой. Мир царил повсюду вокруг, и впервые за много дней и недель чутье Хагена на опасность сказало ему, что здесь им ничто не угрожает.

- Ста-а-новись! - зычно скомандовал тан. - Разбить лагерь!

Да, здесь было тихо, покойно и как будто бы безопасно, но Канут все же выставил двойные дозоры, и часовые добросовестно всматривались и вслушивались, следя за малейшими колебаниями кустов или скрипом колеблемых ветром ветвей. Шли часы, вокруг все оставалось спокойно, и войско предалось глубокому, бездумному отдыху. Кто полез купаться в теплое море, кто устроился спать на мягких травяных матрацах; лишь самые жадные до боя вновь и вновь скребли лезвия своих мечей точильными камнями.

Роскошная ночь, полная терпких запахов, принесенных легким ветром из глубин приморских лесов, с невероятно крупными звездами по бархатно-черному небу, с мягкими шорохами в зарослях, - будет ли еще одна такая у его воинов, да и у него самого?.. Усилием воли Хаген заставил себя не думать о том, сколько еще его дружинников, бестрепетно шедших за ним в огонь и в воду, не вернется к серым хединсейским утесам, ставшим домом для всех, кого выталкивал полнящийся людьми Восточный Хьёрвард.

Наступил рассвет, теплые волны приняли в себя сотни и тысячи крепких мужских тел, привыкших к серо-стальным холодным валам родных морей и сейчас наслаждающихся новым для них, ласковым прикосновением пронизанной солнечными лучами воды. Затем по окрестным склонам застучали топоры, поспешно сооружался необходимый осадный припас.

Хаген медлил. Он замечал украдкой бросаемые воинами взгляды; в них он читал: "Хорошо бы подольше не отдавал приказа выступать!" И он оттягивал, сколько мог; когда же солнце, перевалив полдень, стало неспешно опускаться к горизонту, тан отдал наконец, давно ожидаемую команду.

Его глаза, глаза опытного военачальника, не могли обмануться - войско собиралось неохотно. Люди вставали в строй с задержкой, тоскливо озираясь по сторонам. Никому не хотелось уходить из уютной долины.

- Братья! - крикнул Хаген. - Знаю, вам хорошо здесь. Обещаю, что после этого дела мы вернемся сюда и сможем перевести дух по-настоящему! А сейчас - пристало ли таким мечам, как ваши, спать в ножнах? Наш враг уже наполовину повержен, но еще силен. Его надо добить! Он будет пытаться сбить вас с толку, навести колдовского обманного тумана - не обращайте на него внимания, исполняйте лишь мои команды! Верьте мне, никогда и ни в чем не обманывавшего вас! Вы доблестно сражались в Храме, о каждом из вас будут петь песни, вы не дрогнули перед волшебством, вы не дрогнули перед самими Богами! Так неужто сейчас вы позволите предательской слабости овладеть вами?! Вперед, во славу Хединсея!

И едва отгремели удары мечей о щиты, едва стих гул ответных криков войска, как над морем опустился серый занавес, сотканный из тысяч и тысяч жемчужных нитей тумана. Разом наступила тишина, и Хаген взмахнул мечом, молча отдавая дружинникам приказ следовать за собой.

И войско двинулось за таном, растянувшись широкой полосой вдоль призрачной границы Миров, чтобы оказаться там, на неведомом Авалоне, всем сразу в один момент.

Переход оказался мгновенным. На краткую секунду лицо тана погрузилось в холодную, чуть липкую взвесь, плававшую в воздухе, и затем прямо в глаза ему брызнули веселые солнечные лучи, раздробленные густой светло-зеленой листвой.

Ему показалось, что земля уходит у него из-под ног - настолько неожидан и пьянящ оказался аромат вечноцветущих авалонских прибрежных лесов. Тан не смог бы опознать ни единого дерева, ни единой травинки вокруг себя - все было причудливым образом изменено в соответствии со странными прихотями здешнего хозяина. Стволы в этом лесу казались туго сплетенными связками множества канатов; зеленоватую кору украшал агатовый сложный орнамент. Каждый лист покрывала тонкая вязь замысловатых узоров, образованных желтыми прожилками; малиновые цветы томно опускали тяжелые венчики среди древесных ветвей.

Из зарослей прямо перед Хагеном высунулась черная голова муравья - правда, муравей этот был ростом с доброго волка. Ученик Хедина не успел ни выхватить меч, ни даже поднять щит - этот авалонский обитатель, молча и стремительно метнулся прямо к нему.

Успел Гудмунд. Воин ступил на землю Авалона, держа наготове свой нож-крюк; и он метнул оружие, даже не поняв толком, кто этот новый противник, по одному лишь движению, слишком быстрому, чтобы не быть опасным. Изогнутый, подобно серпу, крюк рассек твердый панцирь громадного насекомого, отделив голову от туловища.

- Славно принимает нас Авалон, - проворчал Фроди, поудобнее берясь за дубину.

Мглистое марево открытого пути назад за их спинами исчезло. Войско Хагена стояло на плотном прибрежном песке; волны с тихим рокотом накатывались на край отлогого берега. В миле от них, над зеленой пеной леса, возносились коричневатые уступы, уходящие вверх, к самым облакам, гигантскими ступенями, достойными стопы гиганта. Влево и вправо тянулся однообразный пляж, кое-где в море виднелись черные мокрые каменные зубцы - вершины подводных гряд.

Авалон чем-то очень напоминал то прекрасное место, которое они только что не без сожаления покинули, - напоминал и в то же время очень от него отличался. Что-то неуловимое, едва осязаемое было разлито вокруг, как-то по особенному дрожал воздух над нагретыми скалами - тану почудилось, что там ведут сложнейший танец неведомые полупрозрачные существа, гении надземного океана. Таил в себе загадку и простой песок под ногами:

зачерпнув горсть, Хаген увидел, что каждая песчинка отличается от других цветом - здесь встречались все сочетания, начиная от иссиня-черного и кончая рубиново-алым.

Тело убитого Гудмундом муравья зловеще чернело на берегу; тан с благодарностью кивнул воину, но тот, казалось, не обратил на это никакого внимания - он рассматривал труп, и лицо его было полно самой неподдельной скорби. Прежде чем Хаген успел задать вопрос, Гудмунд выпрямился.

- Я поступил дурно. - Голос его звучал сухо и надтреснуто. - Здесь нельзя никого убивать. Быть может, он не стремился напасть. Я лишил его жизни по пустому подозрению...

- Опомнись, ты что! - рявкнул Фроди, хватая друга за плечо. - Не ты его, так он тебя - глянь, какие челюсти! Ручаюсь, доспех прокусят!

- Я поступил дурно, - не слушая, вновь произнес Гудмунд. - На этом острове нельзя никого убивать...

Словно в подтверждение его слов, место, где лежал мертвый муравей, внезапно засветилось россыпью мелких огненных звездочек; очертания тела исчезли, затем погасли и огоньки; на песке лежал труп молодой женщины в неброском домашнем платье Восточного Хьёрварда. Гудмунд внезапно страшно побледнел, а затем его рука рванулась к ножу-крюку.

- Я убил собственную мать, - без всякого выражения сообщил он и вдруг со всей силы попытался вонзить себе клинок прямо в глаз.

Он, конечно же, лишил бы себя жизни, если бы дубина Фроди не опустилась ему на шлем несколькими долями секунды раньше. Сверкающее острие лишь на палец не дошло до зрачка Гудмунда.

По рядам войск прокатился нестройный ропот.

- Это же морок! - крикнул тан, понимая, что страх сейчас может за считанные минуты превратить его великолепную дружину в стадо обезумевших, спасающихся бегством животных. - Это Авалон - остров обмана! Здешний чародей навел на Гудмунда колдовской туман! Нам нельзя мешкать здесь больше! Вперед, за Хединсей!

Голос Хагена еще звучал, когда его поглотил куда более мощный, нежели человеческий, глас земных недр. Глухой, раскатистый рев доносился прямо у них из-под ног, почва ощутимо затряслась. Воины Хагена затравленно озирались, подняв бесполезные сейчас щиты и копья.

Рев перешел в оглушающий грохот, земля ходила ходуном, и тут прибрежный многоцветный песок вдруг рванулся к небу причудливыми фонтанами, взметнулся и опал, стекая струйками по серым откосам скал. Могучие горные стены, мощно раздвинув непрочные пласты песка, устремились вверх, вырастая из-под земли, словно поднимающаяся над полом выдвижная решетка в какой-нибудь цитадели. По всему берегу, насколько мог окинуть взор, гладкие тела утесов громоздились одно на другое, достигая облаков и затемняя землю.

И - воцарилась полная тишина. Каменные стены застыли, словно высились здесь веками: их поверхность была лишена даже малейших трещин или уступов. Дорога в море оказалась отрезана, оставался только один путь - в глубь острова, где лежала их цель - жилище Мерлина.

Хаген поспешил скомандовать выступление. Вид поднявшихся из-под земли скал лишал воинов мужества;

многие только тут начали понимать, какому страшному противнику бросил вызов их предводитель.

- Да это же просто закрылась входная дверь, - крикнул тан, сам, не слишком веря в эти слова. - Если бы он мог, то уже обрушил бы эти камни на нас! Не теряйте сердца, мы одолеем!

Отправив вперед и вбок глаза и стрелы тайных дозоров, войско двинулось прочь от берегов. Фроди тащил на плече бесчувственное тело Гудмунда.

Они углубились в заросли. Все здесь казалось непривычным, никем еще не виданным - и трава, и кусты, и деревья; поневоле растянувшись длинной цепочкой, дружинники Хагена шли по узкой, малоприметной дорожке, почти тропе, протоптанной кем-то среди девственных зарослей. Им не попадалось ни единого живого существа; и, как ни старался Ученик Хедина, он не мог почувствовать ничего магического в окружающей действительности.

Причудливый лес довольно быстро кончился, сменившись невысоким жестколистным кустарником, карабкавшимся по коричневатому склону, террасами уходившему вверх. Сдвинув щиты и держа наготове луки, Хаген и его телохранители осторожно поднялись на гребень.

Вопреки всем ожиданиям, их взорам открылась мирная картина обычной сельской страны. Между полей виднелись деревни, кое-где темнели рощи... По проселкам тащились телеги и небольшие обозы, двигались конные и пешие. И - никаких скал. Хаген ожидал их увидеть; по словам Учителя, Авалон не отличался значительными размерами, однако вдаль тянулись бесконечные, чуть всхолмленные равнины, у самого горизонта исчезавшие в голубоватой дымке.

Тан резко вскинул руку, приказывая идущим позади него остановиться. Им овладело знакомое чувство смутной тревоги - словно бы он со всех ног летел в расставленную западню. Он не верил своим глазам, этой мирной равнины не могло быть здесь, перед ним наверняка морок! Но... с какой целью? Свести их с ума, если уж Законы Древних вроде бы запрещали Мерлину прямое убийство даже напавших на него Смертных? Сосредоточившись, Хаген еще раз попытался понять, не скрывается ли перед ними какое-то чародейство, - и вновь потерпел неудачу. Если тут и действовали заклятья, то сплетенные явно не по его силам.

И в то же время тан не мог больше держать войско без движения. Недобрый лес у него за плечами, сколько он еще захочет терпеть непрошеных гостей? - словно произнес кто-то в его сознании мягким и вкрадчивым голосом.

В тот миг тан не стал задумываться, откуда пришла к нему эта мысль - немедленно трогаться дальше, как можно скорее миновать перевал. Его поднятая рука опустилась, воины двинулись следом, на ходу перестраиваясь в более широкую колонну.

Дорога нырнула за один холм, другой, третий, обежала кругом небольшое поле - и дружинники Хагена уперлись в невысокий плетень, совсем как в обычной деревне бондов. Тан слышал удивленно-неразборчивые возгласы у себя за спиной - его бойцы, изумляясь, глазели на ничем не примечательное селение, каких тысячи по всей юго-западной окраине Восточного Хьёрварда; все в войске Хединсея видели такие деревушки несчетное число раз, многие в таких выросли; но откуда ей взяться на Авалоне, волшебном острове невероятных колдовских красот и очарований?

"Это наваждение, не больше!" - стискивая зубы, подумал Хаген.

Он толкнул плетень ногой, невольно ожидая, что его сапог пройдет сквозь преграду, не встретив сопротивления, однако наткнулся на крепко вбитый кол, даже не дрогнувший от удара.

"Если Маг захочет, он и призрак сделает прочным", - мелькнуло у Хагена.

И все же что-то сдерживало его руку, уже готовую подняться вверх и приказать войску двигаться дальше. Уж слишком проработанным в мельчайших деталях казалось сотворенное Мерлином видение - а что это не более чем видение. Ученик Хедина не сомневался.

И пока тан раздумывал, в селении их заметили. Раздался истошный женский крик, на разные голоса завопили испуганные ребятишки; выскочивший на крыльцо ближайшего дома мужчина уже держал в руках лук с наложенной на тетиву стрелой.

В деревне поднялось страшное смятение. Хаген видел, как поспешно гнали прочь скотину, и бежали женщины, схватив в охапку первое, попавшееся под руку из скарба и таща за собой детей. Тан бездействовал, когда с полсотни обитателей деревни, наспех вооружившись, со всех ног поспешили укрыться за амбарами и сараями, выставляя хищные жала готовых к полету стрел. Хаген не отдавал никаких приказов, несмотря на то, что стали тревожно перешептываться между собой его ближайшие тысячники; не произнес ни слова и после того, как кто-то из деревенских не выдержал и отпустил тетиву, поразив в незащищенное лицо одного из дружинников. Несмотря на гул возмущения у себя за спиной, несмотря на требования крови, и мести, Ученик Хедина безмолвствовал; что-то очень настойчиво подталкивало его скомандовать отступление - он сам не знал почему.

Но вслед за первой стрелой в его войско полетели и следующие, двое гоблинов и один ратник упали; и тогда тан вскинул руку, одновременно выбрасывая ее вперед.

Сигнал атаки. Дружинники с ревом перемахнули через плетень, легко смяли попытавшихся сопротивляться...

- Не задерживаемся! Уходим отсюда! - крикнул, наконец, Хаген, но деревня уже загорелась с одного конца. Шальная стрела сломалась о панцирь тана, он не обратил внимания - нельзя было дать войску застрять в этой несчастной, проклятой всеми Древними и Новыми Богами деревушке!

Слово Хагена еще оставалось законом для всех без исключения дружинников; железная змея медленными извивами потащилась прочь из разоренного селения. Ветер доносил едва слышные тревожные рога в соседних деревнях; и тут небольшая, крепко сколоченная кучка наиболее стойких защитников попыталась прорваться из кольца гоблинов - вояки Орка окружили их и от души потешались, чувствуя себя в безопасности за крепкими роговыми панцирями и добрыми кольчугами из арсеналов Столицы Видрира. Прежде чем Хаген успел вмешаться, кто-то из деревенских зацепил-таки длинной секирой дровосека одного из насмехавшихся, и гоблины, тотчас рассвирепев, кинулись в атаку.

- Прекратить! - заорал Хаген. - Хватит, волчье племя! Гоблины нехотя прекратили потасовку. Несколько уцелевших их противников, еще не веря в удачу, со всех ног кинулись прочь; последний же не бежал, а медленно отступал, пятясь назад. Взгляд Хагена поймал его лишь на короткое мгновение, пока тот не скрылся за углом сарая, но и этого было достаточно.

Тьма и свет, луна и солнце, во имя Творца, что мог делать здесь Бран Сухая Рука?!

- Этого взять живым! - рявкнул Хаген, и его дружинники во главе с Фроди ринулись исполнять приказ, но опоздали - Бран как сквозь землю провалился.

И тотчас же, как и положено мороку, наваждение стало таять, местность вокруг войска Хединсея менялась на глазах, исчезла выглядевшая такой уютной равнина; вместо нее, подобно гигантской скатерти, развертывалась черная пустыня, и вокруг ударяющих в выжженную поверхность сапог взлетали облачка тонкой пыли.

"Что нам покажут еще?" - подумал Хаген, твердо убежденный теперь, что все, увиденное им на Авалоне до этого, - не более чем действие Мерлиновых заклятий. Он ни секунду не верил, что открывшаяся им безжизненная пустошь существует в действительности. Поэтому все равно было, куда по ней идти, - все дороги на Авалоне ведут к дворцу Мерлина.

Солнце внезапно стало очень горячим; войско угрюмо брело куда-то к горизонту. Хаген лишь старался не сбиться на марш по кругу.

Однако так продолжалось недолго. Что-то дрогнуло у самого края земли, покатилось навстречу войску, Хаген поспешил скомандовать боевое перестроение - и вовремя.

Полчища муравьев, со всех сторон, стремительно работавшие ноги, готовые рвать челюсти... Армия Мерлина, и неясно уже, реальная или только кажущаяся.

Щитоносцы сдвигались плотнее, копейщики выставляли вперед длинные пики, арбалетчики натягивали тетивы, лучники доставали первые стрелы... Хаген бросил на лицо, поднятое до этого забрало и обнажил Голубой Меч.

Окруженное со всех сторон войско Хединсея спешило сомкнуться в сплошное кольцо - и успело, благодаря предусмотрительности Хагена, вовремя скомандовавшего маневр. Нападающих тварей встретила железная стена, со стороны казавшаяся непробиваемой.

Густым роем ушли первые стрелы, арбалетные болты, пращные ядра, закувыркались на черном песке первые пораженные муравьи, моментально исчезая под набегающими сзади новыми шеренгами; ударили копья, насквозь пробивая коричневые тела; поднялись и опустились в мерной и кровавой работе своей секиры, топоры, мечи и кинжалы; острый и кислый запах растекся в воздухе.

Голубой Меч сразил уже трех тварей; Хаген рубил с холодным сердцем, как всегда; его глаза успевали следить за происходящим вокруг. И он тотчас понял, с самых первых мгновений схватки, что битва проиграна. Сплошной шелестящий ковер бесчисленных насекомых упрямо лез прямо на смертельное сверкание тысяч и тысяч людских и гоблинских клинков, на зазубренные копейные наконечники, на колючие рои стрел; было что-то завораживающее в этой живой волне, в том, насколько стоически ее шестиногие составляющие расставались с жизнями - они не ведали страха смерти.

Строй дружинников Хагена шаг за шагом отступал - сдержать этот напор не смогли бы и Титаны Ракота в пору Великой Войны; и впервые в жизни Ученик Хедина вдруг с острым отчаянием и обессиливающей горечью осознал, что не знает, какие отдавать приказы. Все, кто только мог, не отрывали от него полных надежды и веры взоров; воины не сомневались, что их предводитель в состоянии справиться с любой непредвиденной опасностью.

В любой другой битве тан уже давно бы скомандовал перестроение для внезапного прорыва сквозь ряды неприятеля или, если враг был бы очень силен, - попытался бы укрепить оборону и продержаться до тех пор, пока груды мертвых тел не охладят порыва идущих им на смену атакующих. Здесь же им было некуда прорываться и нечего было ждать. Муравьи не знали ни усталости, ни страха, и полчища их оказались воистину неисчислимы.

Меч Хагена раскроил голову сорок шестому муравью - тан считал свои жертвы, сам, не зная для чего, - когда все вокруг вновь, в который уже раз, неожиданно изменилось. Ряды атакующих утратили стройность, муравьи, словно все, сразу ослепли, бестолково тыкаясь страшными челюстями в разные стороны. Напор на стену щитов, выстроенную дружинниками Хагена, внезапно прекратился. Конечно, то и дело кто-нибудь из стражи Авалона натыкался на воинов Хединеея, и жизнь его тотчас обрывалась; но это уже не было атакой.

Никто из людей или гоблинов не успел даже как следует удивиться случившемуся, когда окружающий их угрюмый пейзаж стал стремительно бледнеть, выцветать, теряя четкость очертаний. Суетящиеся муравьи стали прозрачными, сквозь их тела проглянули древесные стволы I трава.

Через несколько мгновений мрачной черной пустоши живого ковра хищных насекомых уже не было - они исчезли, растаяли, растворились; армия Хединеея стояла на неширокой дороге среди густого, причудливого леса, и голова войска достигла самого края зарослей. Хаген вскинул руку, давая знак остановиться. Он ничего не понимал. Почему Мерлин прекратил действие своих заклинаний, когда его слуги были так близки к успеху? И как допустил, чтобы Ученик его лютого врага оказался бы там, где он, Хаген, стоит сейчас?

Глазам тана открылась уютная поляна среди праздничного, весело зеленеющего леса, с другой стороны плавно спускающаяся к довольно широкой реке - в добрую половину полета стрелы. И посреди этой поляны, утопая в кустах невиданных, гигантских роз немыслимых цветов и оттенков, стоял изящный трехэтажный особняк, увенчанный тремя башенками с тонкими, точеными шпилями. Стены его были белы, окна окантованы темно-алым. На крыше развевался флаг - сочетание голубых и золотых полос.

Они были на месте. Если только перед ними не очередное наваждение, Хаген стоял на пороге жилища Мерлина!

ГЛАВА VIII

Войско моего Ученика шло через Врата Миров, шло и шло, не ведая своей судьбы, и мне, признаться, стало даже несколько не по себе - я-то знал, что, скорее всего живым из этого предприятия выйдет только один - мой Хаген. Авалон - это Авалон, и Мерлин - это Мерлин; я не слишком утешал себя мыслью, что все его внимание окажется поглощенным моей персоной.

И все же, все же... Мой План трещал по всем швам. Я надеялся вызвать Молодых Богов хоть на какое-то действие, когда Хаген штурмовал их самый главный Храм, ворвался аж в сам Алтарный Чертог и захватил все амулеты, все до единого, а ведь эти штуки веками слыли самыми таинственными и самыми недоступными магическими предметами во всем Мире Большого Хьёрварда. Я полагал, что во всей этой кутерьме Молодым Богам будет просто не до меня и мне удастся незамеченным проскользнуть туда, к самому Дну Миров, где уже десять веков томился в злом заточении Ракот.

Да, такова была первая часть моего Плана; весь срок своего изгнания я не переставал всеми доступными методами собирать сведения о судьбе своего Восставшего. Я не брезговал самыми дикими выдумками и побасенками, ибо в каждой из них тем не менее, крылось зерно правды, пусть даже порой и едва заметное.

Долго, очень долго пытался я во всех деталях разузнать дорогу к Ракотову узилищу, но так и не смог выяснить все до конца. Твердо известно было только лишь одно: Дно Миров - под Полюсом Сил, - там висит прикованный к невидимой скале зачарованными цепями развоплощенный Ракот. И окружена его тюрьма, как гласило предание, "семижды семьюдесятью диковинными землями", наполненными неусыпной стражей, поставленной Молодыми Богами. О некоторых существах, караулящих узника, я знал все или почти все, о большинстве - имел отрывочные сведения, а кое о ком я не мог сказать ничего, не сумев разузнать даже их имена.

Я был уверен, что просто так мне никогда не удастся подобраться достаточно близко. Молодые Боги стерегли Ракота строже самого Обетованного, мне нужно было отвлечь их чем-то, но отвлечь так, чтобы не возникло и тени сомнения - Маг Хедин рвется к власти, к магическим амулетам, но не более. Я затеял кровавую и, в общем-то, ненужную атаку на Столицу Видрира, чтобы во вселенской сумятице вырвать Ракота из заточения. Я ждал ответа Молодых Богов - и, как выяснилось, зря: весь грандиозный Храм оказался подделкой. Хозяева Обетованного спокойно взирали на мои потуги, с усмешкой наблюдали за отчаянным приступом Хагена... Против меня так и не была брошена вся мощь Молодых Богов. Они не двинули в бой главный резерв - стражу Ракота. Мне пришлось сцепиться с Мерлином и прочими Магами моего Поколения; пожертвовать войском моего Ученика, бросив Смертных воинов на колдовской Авалон, - и теперь все равно идти к тюрьме Ракота напролом, почти без надежды остаться незамеченным.

Скопившееся отчаяние нашептывало мне, что таиться больше незачем, лучше использовать все силы на один стремительный прорыв сквозь толщи Реальности; однако последовать этим мыслям означало лишь быстро сложить голову. Медленно, очень медленно я начал перевоплощение, вновь прибегнув к Магии Лунного Зверя. Великая Арфа Ночи могла помочь мне и на сей раз, и я надеялся, что буду избавлен по крайней мере, от нежелательного любопытства моих сородичей. Чего, разумеется, нельзя сказать о Молодых Богах. Лишь два существа во всем нашем Мире сталкивались с ними в открытом бою и знали хотя бы часть того, на что они способны. Одним из них был Старый Хрофт, вторым - Древний Бог Горы, у которого я отнял Голубой Меч, ныне принадлежащий Хагену. Однако и Хрофт ничего не мог сказать о том, можно ли бороться с Молодыми Богами при помощи Ночной Арфы. Мне предстояло проверить это на самом себе.

Я миновал все стадии Большого Изменения, и вот перед глазами появились смутные очертания Великой Арфы. Аккорды удивительной музыки мягко заполнили все вокруг меня, мир растаял в их звуках, причудливые формы задвигались среди растекающегося сиреневого тумана... Я давал дивному инструменту полную свободу. Неведомые руки и разум в невообразимых глубинах Начальных Веков создали ее, оживили, вложив в Арфу сложную, обуреваемую противоречивыми стремлениями душу... И только Лунный Зверь за долгие столетия молчания и постижения сумел понять, на что еще она может оказаться способна. Сначала - он, а потом, через него, и я. Звуки Арфы накладывались на ткань Реальности, изменяя ее с той же легкостью, с какой руки гончара мнут податливую необожженную глину. Я помогал ей, чуть-чуть, самую малость. Огромная воронка стала постепенно затягивать меня, мелькание радужных полос сменилось видом лазурного неба, кое-где подернутого легкими, сквозными облаками. Далеко внизу, под моими ногами, виднелась земля. Я шел сквозь небо иного Мира.

Разумеется, здесь, в ближайших окрестностях Мира Большого Хьёрварда, я бывал не раз. Здешние края мало, чем отличались от привычных пейзажей, населяли их существа совсем не воинственные, вдобавок ничего не смыслящие в магии. Поэтому мое внимание ни разу не задержалось на этих местах. И напрасно, как оказалось.

Врата Миров, распахнутые передо мной властными звуками Арфы, уже готовы были пропустить Мага по имени Хедин в следующий слой Реальности, когда земля вдруг стремительно рванулась мне навстречу. Словно схваченный чьей-то безжалостной исполинской рукой, я беспомощно барахтался в воздухе, лишившись опоры; в ушах взвыл ветер, я камнем падал вниз.

Не требовалось много усилий, чтобы понять, в чем дело. Над самой землей медленно кружили четыре крылатых твари, чем-то похожие на драконов, но с человеческими головами и лицами. Вытянутые тела имели, помимо двух ног, две человеческие же руки и две когтистые лапы, словно специально созданные для того, чтобы рвать живую плоть. Существа кружили вокруг тонкого столба дыма, поднимавшегося из голубой долины между двумя цепями холмов.

И нечто очень могущественное с необоримой силой тянуло меня туда.

Я тотчас понял, что в те короткие секунды, оставшиеся у меня до удара о землю, я не смогу ни разгадать накладываемое заклятье, ни, тем более, противопоставить ему свое собственное. Однако если тебя очень настойчиво зазывают в гости - почему бы и не принять приглашение?

Мир вокруг меня вновь рванулся в безумной пляске - так же, как и в те минуты, когда Алчущие Звезды штурмовали Хединсей. Я не стал защищаться. Я не стал пытаться вновь обрести власть над вышедшим из повиновения телом. Напротив, я ускорил свое падение до всех возможных пределов, превратившись в огнистый метеор, рассекающий небосвод.

Драконоподобные твари с хриплым карканьем двинулись наперерез мне, тяжело взмахивая крыльями.

Земля стремительно приближалась. Крылатые существа попытались преградить мне путь, но уже слишком поздно. Я уже превратил все свое существо в один раскаленный узкий огненный клинок, погасил все мысли, отключил чувства, кроме зрения, и мое тело, точно пламенный меч, распороло бок одной из тварей; визгливо вскаркнув, существо метнулось в сторону.

За доли мгновения до того, как врезаться в землю, я нанес еще один удар всей заготовленной мощью движущегося вокруг меня Мира.

Он не мог сделать с моими противниками ничего особо серьезного, но сковывающие меня цепи распались, я вновь владел собой. Теперь можно было заняться этими летучими крокодилами-переростками: пока я оставался в образе огненного меча, они были бессильны, сейчас, когда я вновь обрел тело и сознание, они могли покончить со мной в считанные мгновения, если бы я стал ждать их, сложа руки.

Одна из тварей валялась на земле, нелепо раскинув кожистые крылья, но три другие что, было, мочи мчались на меня, изо всех сил загребая воздух. Судя по всему, они обладали, куда меньшим разумом, чем Алчущие Звезды;

те, по крайней мере, остановились, оказавшись перед выбором - победа ценой гибели своего сородича или отступление. Эти же драконы-недомерки, похоже, знали одно только чувство - голод - и видели во мне не более чем пищу.

Первый натиск тварей едва не стоил мне сознания и души. Я вонзил мгновенно созданные мной острые ледяные клинки в широкую грудь приближающегося чудовища - оно даже не дрогнуло. Точь-в-точь, как у ящерицы, ловящей муху, длинный прозрачный язык с быстротой молнии метнулся ко мне, и пришлось потратить драгоценные силы на столь же молниеносный уход. Я попытался сбить моих противников с толку фантомами, но они, похоже, обладали отменным чутьем на истинную магическую силу.

Разворачиваясь, студенистый прозрачный язык сухо щелкнул совсем рядом со мной; уклоняясь, я заметил, что навстречу мне несется еще одна серая лента; избегнуть ее я уже не мог, наложить заклятие за недостатком времени - тоже; Черный Меч Ракота сам собой прыгнул мне в руку. Широкое лезвие с легким шипением рассекло язык уже почти вцепившегося в меня крылатого противника. Клинок на миг окутался прозрачным багровым огнем, тотчас напомнившим мне свечение Больших Костров Ракота*, и напрочь отрубил серый язык.

Лишенная своего оружия тварь с пронзительным курлыканьем метнулась в сторону; сперва мне показалось, что с ней покончено, однако клыкастый зверь оправился и вновь принялся кружить надо мной, словно в ожидании чего-то; два его собрата одновременно ринулись на меня.

Заклятье - и путь чудовищам преградила стена взметнувшегося до самого поднебесья пламени - но они пролетели через нее, как ни в чем не бывало. Другое заклинание - и меня загородили черные щиты, сотканные из непроницаемого мрака. Их было несметное множество, этих щитов, крылатые твари ломали их лапами, крушили всей мощью тела, однако на дороге у них возникали все новые и новые... пока у меня хватало сил.

*Большие Костры Ракота разводились перед высоким троном в исполинском зале его необозримого подземного дворца. Эти Костры черпали силу откуда-то чуть ли не из-за Грани Мира, поддерживая мощь Восставшего... С трудом смогли загасить их Молодые Боги.

Прорыв недешево обошелся этим слугам Молодых Богов, однако они все же преодолели мое отчаянное сопротивление и, покрытые зеленоватой кровью, с поломанными когтями, глубокими ранами на спине и боках, продолжили полет.

Ледяной холод страха и предчувствия ужасной гибели сковал меня. Я использовал все самые мощные защитные заклинания - и проиграл, не сразу поняв, что именно к таким поединкам и готовили своих подручных Молодые Боги, именно таких заклятий ждали они от тех, кто попытается освободить Восставшего... К несчастью, я понял это не сразу.

И в последнюю минуту, когда гибель моя уже казалась неминуемой даже мне самому, я сделал еще одну, последнюю попытку спастись. Все оставшиеся силы я направил на управление Великой Арфой, стремясь как можно скорее открыть себе дорогу прочь из этого Мира, хотя и знал, что подобные существа способны последовать за мной куда угодно. Собственно говоря, так и следовало бы поступить с самого начала, но... я переоценил себя и недооценил своих противников.

Туманный вихрь открывшихся Ворот всосал меня как раз вовремя. Я исчез из этого пласта Реальности, оставив позади одураченных страшилищ.

Меня встретил сумрачный, затканный покрывалами мрака Мир. Впопыхах я проскочил слишком много слоев Реальности - оставив для любого, хоть мало-мальски сведущего в колдовстве столь ясный и четкий след, что вздумай кто-нибудь выяснить, где сейчас Маг Хедин и что он поделывает, то этот любопытствующий получил бы ответ немедленно.

Были у этого мгновенного прорыва и свои достоинства - я сильно уменьшил число стражей Ракота, могущих повстречаться на моем пути. Но главнейшие, укрывшиеся там, на самом Великом Дне, теперь наверняка получат ясное и четкое указание - кто и зачем направляется к ним. А по силе эти последние тюремщики Ракота превосходили всех прочих его стражей, вместе взятых.

Но, так или иначе, заклятие, связывавшее Арфу и заставлявшее ее подчиняться мне, уже распалось, мой безумный полет сквозь Миры прекратился. Я стоял на самом краю исполинской скалы, иссиня-черной, с бесчисленными кроваво-красными прожилками. По небу стремительно неслись дымные веретена рваных туч; ни солнца, ни звезд я не видел, вокруг был разлит серый полумрак. Далеко внизу шумело невидимое море, и лишь изредка я замечал крохотную белую черту пенного гребня волны, разбивавшейся о камень.

От края обрыва, постепенно понижаясь, тянулась пепельно-серая равнина, кое-где поросшая чернолистным кустарником. Далеко-далеко от нас, подле самого горизонта, во тьме угадывались очертания взметнувшихся в поднебесье гор.

Я вновь начал творить заклятья - когда внезапно ощутил чье-то мощное противодействие. Мою руку словно охватили железные тиски. Творимое заклятье оборвалось под напором чужой грубой силы.

От далеких гор через темные просторы равнин ко мне летела белая искра, ярко сияя на черном фоне угрюмых каменистых громад; острые лучи впивались в землю, снопы тонких пламенных языков, стелющихся среди валунов, отмечали ее путь.

Мне некогда было гадать, кто или что это; я спешил возвести заплоты магической защиты и одновременно - восстановить свою власть над Арфой.

Летящее существо, однако, оказалось слишком быстрым для меня. Страшный удар, равного которому я еще никогда не получал, смял все слои моих защитных заклятий, боль мириадами раскаленных игл вонзилась в каждую мельчайшую частицу моего существа, из груди рванулся хриплый крик, которого я сам не слышал... и еще пришло отчаяние.