Чтение 15–й страницы книги ~Чудеса в кастрюльке~

гроб и положим.
- Иди отсюда.
- Еще чего!
Я схватила Светку за рыхлые плечи и стала подталкивать к
выходу.
- С ума сошла, - заорала та, - между прочим, я у себя дома!
Мы со Светкой находимся в разной весовой категории, из ее
тела запросто получится два моих, но вторая жена Андрюшки
любит проводить свободное время у телика с пакетом чипсов
или орехов, поэтому ее кости обтянуты не тугими мышцами, а
салом. Я же ношусь целый день по городу и редко принимаю
сидячее положение, к тому же все детство провела с
мальчишками во дворе, отстаивая свой авторитет в драках.
Очевидно, знания кулачного боя не ржавеют, потому что я
мигом стукнула Светку под коленки и вытолкала гору жира в
коридор. Потом повернулась к Розалии Никитичне и сказала:
- Может, это и правда, что после смерти в комнате остается
энергетическая оболочка человека, тогда прошу извинения за
свое хамское поведение. Насколько понимаю, вы очень любили
Асю и терпеть не могли Свету, поэтому мне придется сделать
еще один некрасивый поступок.
С этими словами я открыла комод и вытащила бархатные
коробочки, в которых Розалия хранила свои украшения. У
пожилой дамы имелись отличные броши и серьги, ее покойный
муж знал толк в драгоценностях и старательно покупал их
жене. Запихнув драгоценности в сумку, я снова повернулась к
телу Розалии:
- Квартира завещана Аське, бумажку эту, с печатями, я тоже
прихвачу с собой. Не волнуйтесь, как только Ася выйдет из
больницы, передам ей все до нитки. У меня вещи целей будут,
а тут их Светка сопрет.
Пожилая дама молча смотрела в потолок. Я пошла к двери, но
на пороге обернулась и сказала:
- Прощайте, вы мне всегда очень нравились, жаль, не успела
сказать этого раньше. Хотела сегодня поговорить о Ежи, да не
судьба.
Внезапно раздался легкий стук. По непонятной причине с
ночного столика упала маленькая телефонная книжка в красивом
ярко-малиновом переплете. Я подошла к тумбочке, подняла
вещицу и обнаружила, что она сама собой раскрылась на
страничке, где было написано: "Ежи Отрепьев".
Сказать, что мне стало не по себе, это не сказать ничего.
Сунув в карман книжечку, я попятилась к выходу и
забормотала:
- Большое спасибо за помощь, желаю удачи и счастья в
загробной жизни.
В коридоре никого не оказалось, я беспрепятственно донеслась
до вешалки, надела куртку, сапоги и помчалась на улицу.
Господи, неужели жизнь после смерти - это правда? Никогда не
верила в подобную чушь, но сегодня по моим
материалистическим взглядам был нанесен серьезный удар.
Очнулась я только в метро, села на скамейку и стала тупо
наблюдать, как мимо носятся поезда. Надо поехать на работу к
Ежи и попробовать порасспрашивать его коллег. Вдруг у него
там имеются близкие друзья, с которыми он поделился
a%*`%b.,?
Розалия Никитична была крайне педантична. Бисерным почерком
она записала на маленькой страничке все: станцию подземки,
до которой следовало ехать, чтобы попасть в больницу, этаж,
название отделения, даже отметила: "Войти со стороны
площади". Бог весть зачем почти обездвиженной даме
понадобились эти сведения, скорей всего, из природной
аккуратности. Я не поленилась и перелистала книжечку, так же
обстоятельно, с детальными подробностями в нее оказались
занесены и координаты всех остальных знакомых.
Вход в клинику охранял дряхлый дед, одетый в черную форму.
На груди у него золотом горел знак "Охранное агентство
"Ястреб".
- Пропуск, - грозно сказал секьюрити и закашлялся.
Я сделала самую простецкую морду и приготовилась заныть, но
тут зазвонил телефон. Бравый вояка ухватил трубку и сообщил:
- Охрана. Хомяков. Здравия желаю, Петр Семенович. Кто прийти
должен? Федекина Е.С.? Пущу непременно, не сомневайтеся, вы
знаете, я всегда на посту.
Повесив трубку, дедуська уставился на меня блеклыми глазами.
- Пропуск.
- Нету.
- На нет прохода нет.
- Очень надо.
- Не положено, терроризм в городе, вдруг ты пособница
чеченцев и замыслила нашу больницу взорвать? - на полном
серьезе заявил дед.
- Как же продукты родственнику передать?
- На то часы отведены специальные, с семи до девяти вечера,
- пояснил охранник.
Да уж, руководство клиники отличается умом и
сообразительностью. По их мнению, во время, предназначенное
для посещений, никто и не подумает протащить в здание
взрывчатку. Но не говорить же это полубезумному дедушке,
который изображает из себя Брюса Уиллиса.
- Посмотрите по списку, моя фамилия Федекина, Федекина Е.С.
Дедуська расцвел в улыбке.
- Только что Петр Семенович звонили, проходи, второй этаж,
кабинет двести пятнадцать, иди, иди, не тушуйся, хороший
доктор, не то что другие.
Я проскользнула сквозь железные воротца и не сдержала
любопытства:
- Простите, а каких хомяков вы охраняете? Старик поднял очки
на лоб:
- Чего говоришь? Не пойму.
- Ну вы сняли трубку и ответили: "Охрана хомяков".
- Фамилие мое такое, - объяснил секьюрити, - Хомяков, вот и
сказал, как положено: "Охрана, Хомяков". Никак в толк не
возьму, чего тебе надо, а?
Стараясь не расхохотаться в голос, я пошла быстрым шагом по
обшарпанному коридору к лифтам. Путь лежал на восьмой этаж в
отделение кардиологии.
В ординаторской нашлась только одна тетка, быстро писавшая
что-то в толстой тетради. Услышав мои шаги, она подняла
#.+."c и довольно вежливо спросила:
- Вам кого?
- Ежи Варфоломеевича Отрепьева.
- Он уволился! - мигом ответила тетка. Я удивилась до
крайности. Честно говоря, я ожидала, что докторица всплеснет
руками и воскликнет:
- Боже! Вы не знаете! Такой кошмар! Но врач, даже глазом не
моргнув, соврала.
- Как уволился? - возмутилась я.
- Просто, - пожала плечами лгунья, - нашел другое место.
- Где?
- Понятия не имею. Кто вас к нему отправил?
- В поликлинике по месту жительства бумажку дали.
- Имеете направление? Можете обратиться к любому врачу,
завтра, с девяти утра, пожалуйте в приемный покой, вам дадут
талон на госпитализацию.
- Но мне нужен Отрепьев!
- Ничего поделать не могу.
- Может, у него тут друзья имеются? Подскажут, как можно
найти Ежи Варфоломеевича?! Тетка уткнулась в бумаги,
буркнув:
- Нам дружить некогда, с больными бы разобраться, если
больше вопросов не имеете, прошу покинуть ординаторскую.
Поняв, что ничего не узнаю, я вышла в коридор и попыталась
остановить кого-нибудь из людей в белых халатах,
проносившихся мимо со страшно серьезными лицами.
- Я рентгенолог, - сообщил один, - про кардиологов ничего не
знаю.
- Не работаю в этом отделении, - сказал второй.
- Средний медицинский персонал справок не дает, - отрезала
женщина необъятной толщины, толкавшая перед собой пустую
каталку.
Одним словом, все тут были неприветливые, малоразговорчивые
и шарахались в сторону, заслышав фамилию Отрепьев. Потерпев
сокрушительную неудачу, я дошла до самого конца коридора и
увидела в небольшой нише у окна страшно расстроенную
медсестру, почти девочку, с пустым эмалированным ведром в
руках.
- Ты чего сопли льешь? - спросила я. - Обидел кто?
Существо в белом халатике, по виду чуть старше Кристины,
вздохнуло: