последний раз проходили диспансеризацию, вас смотрел эндокринолог? Впрочем,
клиническая картина настолько очевидна, что определить у вас базедову
болезнь сможет любой более или менее грамотный врач. Я, конечно, не
специалист в этой области, но...
арестованы. Я даю вам последний шанс!
женским, - продолжал доктор, отхлебнув чаю, - но в последние годы им все
чаще страдают мужчины. Тут дело в экологии. Щитовидная железа - весьма
чувствительный орган. Если болезнь запустить, может случиться неприятное и
опасное осложнение - тиротоксический криз. Могу порекомендовать вам хорошего
специалиста.
далеко в горах у изголовья кровати Аслана Ахмеджанова затренькал сотовый
телефон.
чеченец голос доктора Ревенко, - ко мне только что приходил капитан местной
милиции по фамилии Головня и спрашивал о тебе.
вздохнул Вадим Николаевич и захлопнул крышку телефона.
***
пиджак под мышками промокли от пота. Разговор с доктором вывел капитана из
себя. Но не потому, что доктор не стал сдавать Ахмеджанова первому
попавшемуся милиционеру и не купился на провокацию. Капитану до этого
Ревенко нет ровно никакого дела. Ему поручили проверить на вшивость, он
проверил.
у него действительно обнаружили на последней медкомиссии. Это грозило
пенсией, а в качестве пенсионера он никому не нужен. И ладно бы какой-нибудь
гастрит или гипертония - этим болеют многие. Но болезнь, найденная у
Головни, влияла на состояние нервной системы. А нервнобольной - все равно
что псих. Он чувствовал, как заводится от малейшего пустяка, как набухает и
колотится сердце ни с того ни с сего, и в пот бросает и руки трясутся, и с
глазами что-то не то. Его бесило любое упоминание о щитовидной железе, и
совсем уж унизительным казалось, что болезнь эту считают по преимуществу
женской - Ревенко только подтвердил слова врача на медкомиссии.
метнувшуюся из кустов, не услышал щелчка фотоаппарата. "И за что мне,
мужику, бабская болячка? И почему все меня в этот, как его - диффузный зоб -
тычут носом? Неужели это так заметно?" - думал он, шагая к освещенной
остановке экспресса.
фотография могла получиться нечеткой, но те, кому он отдаст пленку вместе с
микрокассетой от диктофона, разберутся.
свой зеленый "жигуленок" у газетного киоска, находившегося неподалеку от
санатория "Солнечный берег".
- как дела? Как здоровье?
небеса. Тебе, как всегда, "Независимую"?
перестройки за газетами с ночи стояли, а сейчас никому прогрессивная пресса
не нужна. Как и всякая другая, впрочем, тоже. И для кого ваш брат журналист
старается?
деньгами быстро спрятал в карман своего поношенного пиджачка маленький,
заклеенный скотчем пакет из плотной черной бумаги.
телестудию.
прошел мимо киоска.
получил свежий номер "Аргументов и фактов".
него оказался маленький пакет из плотной черной бумаги.
этот час у Семена Израилевича успел побывать молодой человек самой
неприметной наружности. Он взял пакет, унес его, через некоторое время
вернулся и отдал назад киоскеру - в точно таком же запечатанном виде.
Глава 8
самое необходимое. Кроме одежды, она уложила в рюкзак большой плоский хлеб
лаваш, остатки сыра, несколько огурцов и яблок. Для такой малоежки этих
запасов должно хватить почти до Москвы. В пустую бутылку из-под пепси она
налила кипяченой воды. Потом наберет еще на какой-нибудь станции.
все будет хорошо. Она умылась на дорогу, почистила зубы, в последний раз
сварила себе крепкий кофе. В джинсах и длинной широкой футболке навыпуск, с
волосами, убранными под кепку, Маша вполне сходила за мальчика лет
пятнадцати. Свою маленькую дамскую сумочку с паспортом и студенческим она
спрятала в рюкзак. Еще раз пожалела о старых верных кроссовках - неизвестно,
выдержат ли предстоящее путешествие китайские тряпочные тапочки.
отличное. На товарной станции, находившейся недалеко от вокзала, она прошла
вдоль путей, присмотрелась к вагонам, к пульманам, теплушкам и открытым
платформам, прикинула, куда лучше залезать, поспрашивала у дядек-башмачников
в оранжевых жилетах, когда и куда отправляются составы. Ей указали на
длиннющий поезд, стоявший на пятом пути, и объяснили, что он отправится в
Орел через пятнадцать минут.
зачем она спрашивает, будто путешествия на товарняках - обычное дело, как
пятнадцать лет назад, так и сейчас. Радовало то, что все дядьки обращались к
ней "сынок" и "пацан". Попалась пара вооруженных охранников, молодых
солдатиков, пьяных в стельку. На Машу они не обратили никакого внимания.
пульманов. В некоторых вагонах находился груз, но и пустых оказалось много.
Вдруг дверь одной из теплушек с грохотом двинулась, и появился дедок лет
шестидесяти, кавказец в трикотажном спортивном костюме со всклокоченной
седой бородой.
Маша.
направляется состав. "Вряд ли такой старик станет приставать, - подумала
она, - тем более к "малчику". Можно считать, мне повезло".
заполняли ящики, из которых торчали клочья стружки. Свободный кусок пола,
тоже усыпанный стружкой, занимало что-то вроде стола - пустого ящика,
накрытого газетой, на которой стояла располовиненная бутылка портвейна
"Кавказ" и валялось несколько помидоров.
Дедок сел напротив, молча разлил портвейн в две пустые жестянки из-под
"спрайта", одну протянул Маше:
себе остатки, пусттую бутылку бросил на пол, в стружку.
массой и медленно, неохотно тронулся. Прошло всего три минуты, а не десять.
щель повеяло свежим воздухом. Поезд быстро набирал скорость. Тогварная
станция осталась позади. Запахло морем.
глазами и произвнес:
пляж, мелькнуввший в щели. Старик повернул голову. Быстрым движкением Маша
вылила содержимое своей банки в струужку, а когда дедок опять уставился на
нее, скорчила : гримасу, вытерла губы и взяла помидор.
здоровье.