решающий фактор: Федеральная служба безопасности была, есть и будет
наследником КГБ. А эта контора занималась не одной лишь разведкой, шпионами
и диссидентами; ее интересы были гораздо шире и простирались в такие
области, что не приснились бы научным ортодоксам в самых страшных снах.
Взять хотя бы наш Промат? Формально он состоял в академической системе, но
курировали его армейское управление стратегических исследований и,
разумеется, все то же вездесущее КГБ? Многое можно было припомнить на этот
счет - и ?спецотдел 17?, в коем трудились масоны и чернокнижники, и ?ящик
241?, где изучали экстрасенсов, и спинторсионный локатор, определявший
лояльность трудящихся масс, и всякие эксперименты с инопланетными сплавами,
с клонированием дрозофил, с искусственным интеллектом и чтением мыслей. Все
это относилось к сфере домыслов и фантазий лишь отчасти: ?ящик 241?
действительно существовал, а над искусственным интеллектом работали не
покладая рук в киевском институте кибернетики. И если Серж - верней, его
патрон и шеф - придумал что-то стоящее, нечто такое, что позволяет
манипулировать рассудком, не приходилось сомневаться, кто им за это платил и
кто претендовал на результат.
настало время отправиться в постель, досыпать.
***
новостям, но ничего любопытного не узнал. По испанским каналам - пляски,
музыка и спорт, по британским - то же самое, но в обратном порядке. В
промежутках - реклама подгузников и что-то невнятное о Сербии и миротворцах
ООН, о коварном Саддаме Хусейне, об амурных делишках Клинтона и матче
Глазго-Эдинбург. О России - ничего. Россия будто выпала из времени и
пространства, обрушилась сама в себя, как мертвое светило под действием
гравитационных сил, став невидимой ?черной дырой? на небосклоне среди
других, более ярких и счастливых звезд. Такие мысли могли бы вызвать острую
тоску, но вспоминалось кое-что о ?черных дырах?: они хоть невидимы, но
тяготение их по-прежнему ощутимо. Приободрившись, я спустился в ресторан и
заказал черный кофе и яичницу с ветчиной. Мои лейтенанты уже позавтракали и
теперь сидели под пальмами в парке, пускали дым колечками и пробавлялись
банкой пива на двоих. У ног их стояла большая сумка, полная - судя по их
решительным лицам - противотанковых гранат. Что до Бориса, то он
отсутствовал в поле зрения: может, залег в кустах, а может, с конспиративной
целью прикинулся скамьей - той самой, на которой кейфовали
братцы-лейтенанты.
размытая, но в полном пляжном камуфляже: шорты, майка, тапки и белозубая
улыбка.
Хочешь, чтоб я подхватил цирроз? И умер без страхового полиса? Не дождешься.
Не застрахуюсь и не помру. Назло всем капиталистическим акулам. Сообщив это,
я подцепил на вилку кусок ветчины, осмотрел его и отправил в рот. Бартон
усмехнулся, пошарил в карманах, вытащил блестящую серебром упаковку с белой
восьмиконечной снежинкой, высыпал половину в огромную ладонь и тоже отправил
по назначению. Сохранить белизну зубов не просто, а очень просто, подумал я,
глядя, как мерно двигается его квадратная челюсть. Некоторое время мы оба
сосредоточенно жевали.
стаканов, так это вовсе не обязательная процедура. Я, знаешь ли, и сам не
любитель? Вот девочки - другое дело. Сеньоры там, сеньорины? - Он
мечтательно прижмурил глаза. - Так что насчет девочек? Пойдем пошарим по
кабакам? - Лично я отправлюсь к морю и солнцу. Девочек и в Петербурге
хватает, а теплое море для нас - экзотика.
Он явно набивался мне в приятели. Такое упорство и жертвенность заслуживали
поощрения, и пару минут я размышлял, не рассказать ли Бартону мой сон о
крысах. Но сны - слишком интимная материя, чтоб толковать о них за кофе и
яичницей с ветчиной. С психоаналитиком - еще куда ни шло, но только не со
страховым агентом из Таскалусы.
Будут тебе девочки, дорогой. Там, у теплого синего моря. Там их как мух на
сладком пудинге. И сеньориты есть, и сеньоры, и их мужья - во-от с такими
рогами!
лосиные? - Лосиные. Вешалки делаю из них, - ответил я, припомнив последнюю
встречу с Мартьяновым.
снаряжении, в соломенной шляпе, шортах и майке, с фотоаппаратом и зеленой
сумкой, из которой выглядывал краешек полотенца. Вид у него был самый
победительный: шляпа набок, брови веером, заклепки на сумке надраены до
блеска. Он сел и окинул зулуса пронзительным взглядом.
внимания джентльменов. Угощайтесь!
взял одну, а Боря-Боб - все остальное, в соответствии со своей комплекцией.
Потом он вытащил монету в пятьсот песо - новенькую, блестящую, красивую, с
благородными профилями королевской четы - и начал подбрасывать ее в воздух.
Раз подбросил, второй, а на третий поймал в ладонь и скрутил в трубочку. -
Инкредэбл! - восхитился Бартон. - Невероятно! Наш друг Боб и в самом деле
всего лишь торгует фруктами?
Разборки, стрелки, конкуренты, должники, то да се? Всякое бывает. - И трупы
тоже? - поинтересовался Бартон, выкатив глаза. - Как Боб разбирается с
конкурентами? Вот так? - Он оттопырил большой палец и чиркнул себя по горлу.
Борис, хлопнув огромной ладонью по столу. Стол застонал, но выдержал. Мы
поднялись и, выйдя из ресторана, окунулись в знойный, насыщенный запахами
асфальта и зелени воздух. Небо было безоблачным, и палящий солнечный жар
навевал воспоминания о Калахари, Нубийской пустыне и Сахаре. Впрочем, до
Сахары было рукой подать - всего-то пятьсот километров к югу. - Ну и жарища!
- недовольно пробормотал Боб. - А черному хоть бы хны? Небось у них в
Трихамате еще пожарче!
пестрыми зонтиками, окунулись по первому разу, а затем разглядели и обсудили
всех близлежащих сеньорит, затеялась серьезная беседа. Боб, как оказалось,
был поклонником кунфу и карате (искусства, абсолютно необходимые торговцу
фруктами), а Дик отдавал предпочтение таиландскому боксу. Они принялись
обсуждать достоинства этих систем, размахивая руками, все больше горячась и
накаляясь, и наконец совсем отказались от переводчика (то есть от меня) и
перешли на выразительный язык междометий и жестов.
переломил, сложил вдвое и перешиб одним ударом. Боб снисходительно
усмехнулся и начал молча разбирать свой лежак: под верхними планками были
бруски посолидней, сантиметров в пять, сухие и прожаренные солнцем до
гранитной твердости. Вскоре от них остались щепки, а звуки ударов и азартные
возгласы привлекли к нам внимание сеньорит, сеньор и их сеньоров. Одна из
них, костлявая желчная англичанка лет под шестьдесят, что-то с возмущением
втолковывала супругу, такому же костлявому и желчному; он наконец поднялся,
окинул нас злобным взглядом и побрел к набережной. ?Не иначе как за
полицейскими?, - с тревогой подумал я. Не все, однако, были против наших
молодецких забав. Вокруг нас собралась стайка тоненьких и смуглых
девушек-испанок: они восхищенно взирали на Боба и Дика, хихикали и щебетали,
словно канарейки. За ними расположился толстый немец с банками пива в обеих
руках: две банки он прижимал к животу, а из третьей прихлебывал и
подбадривал моих приятелей утробным рыком. Были еще какие-то молодые люди
спортивной наружности, и среди них - Леонид: он то приподнимался на носках,
то вращал глазами, то азартно вскидывал вверх стиснутые кулаки и мычал
что-то неразборчивое - словом, переживал.
метрах в десяти от нас. К моему удивлению, спортивные игрища его не
занимали; он простерся на лежаке с закрытыми глазами и с упоением слушал
музыку. Магнитофон, очевидно, находился в сумке: провода от наушников
тянулись к ней и исчезали в ее объемистом чреве. Временами Лев поднимал
руку, поправлял наушники и делал плавный, волнообразный жест, как бы
дирижируя оркестром или подчиняясь неслышимой мелодии; это выглядело забавно
и трогательно. В который раз я дал себе зарок не судить о людях по первому
впечатлению. Взять хотя бы этих братцев-лейтенантов? Может, они не
лейтенанты вовсе, а студенты консерватории, которых богатый папа отправил
отдохнуть? Может, и папы богатого нет, и эти два молодца трудились не
покладая рук - точно так же, как я в моем студенчестве - чтоб посетить на
каникулах Испанию? Может, глаза их серые от природы, а не посерели согласно
служебным уставам? ?Сложная штука жизнь?, - мелькнуло у меня в голове. Если
использовать строгий и точный математический язык, любая мало-мальски
серьезная жизненная проблема относится к классу некорректных задач, где
случайность, помеха или внезапная подсказка могут радикально изменить
решение. Предположим, был я свободен и холост, гулял, как кошка, сам по
себе, не глядя на всяких серых мышек; но тут приходит остроносый волк и
Просит передать повестку мышке? Цепь случайностей, флуктуация на флуктуации!