Гуманотеррарий. Зоопарк.
сейчас еще дальше от разгадки секрета этой планеты. А разгадка, уверяю
вас, будет совсем неожиданной.
9. РАССКАЗ КАПИТАНА. И ВСЕ-ТАКИ НЕ РАЗГАДКА
больнице, открытой пять или шесть лет назад. Войдешь в приемную или в
этажные коридоры, и кажется, что ты на Памире или на склонах Эльбруса.
Куда ни взглянешь - белым-бело, сверкающе-снежно и необъятно по своей
протяженности. Даже стены не просматриваются, потому что не имеют границ
ни вертикальных, ни горизонтальных: все скруглено, сглажено, как хоккейное
поле во Дворце спорта. Даже самый крохотный микроорганизмик, бог знает как
сюда забравшийся, мгновенно погибнет в этой стерилизованной белизне. Окон
и тех не видишь, стекла словно запорошены блистающим инеем, а вокруг,
конечно, нет ни рам, ни выступов, ни подоконников. Здоровому человеку в
этом дворце Снежной королевы сразу становится тоскливо.
хранилища мудрости. Впрочем, сводов не было. На неопределенной высоте
висело над головой колючее алмазное небо, незаметно переходящее в стены и
пол. Пол уплотнялся с каждым шагом, сверкающий глянец приобретал тусклую
матовость, а свет падал вокруг неизвестно откуда - чистый, яркий, не
раздражающий.
палаццо что-то вроде очень большого аквариума, державшегося над полом без
всякой опоры. Вода в нем стояла прозрачная, ничем не замутненная, но,
должно быть, плотная и густая; вероятно, совсем не вода, а какой-нибудь
коллоид, потому что погруженный в эту квазиводу предмет не вызывал своими,
хотя и слабыми, движениями никаких изменений в окружающей среде - ни
всплесков, ни пузырей. Предмет большой, серый, похожий на ядро грецкого
ореха, увеличенное до одного метра в диаметре. Он не стоял на месте, а
плавал, чуть-чуть пульсируя, слегка поворачиваясь, то опускаясь, то
подымаясь, в пределах сантиметра, и, не оставаясь однотонным, причем
неравномерно, то и дело переливался густыми и блеклыми пятнами. Я сразу
догадался, что это и есть мозг, непомерно раздутый и почти лишенный его
привычных по анатомическим атласам признаков. Я по крайней мере не нашел
ни границ полушарий, не височных и лобных долей, ни затылка, ни мозжечка.
И тем не менее это было Учителем, средоточием оберегаемой в Вечном
хранилище мудрости, источником предстоящих нам, землянам, контактов.
происходит в этом почти бесформенном сгустке - сгустке жизни или, точнее,
высшей формы материи. Какие процессы, волны, электрические сигналы,
мгновенные изменения химической структуры в его клетках? Сколько
миллиардов нейронов управляют нескончаемым потоком образов, воспоминаний,
мыслей, извлекаемых из метрового архива памяти? Он пульсирует, он изменяет
цвет, - значит, он живет, может быть, с помощью каких-то датчиков видит и
оценивает меня, мой мозг, мою способность наблюдать и мыслить. Пусть его
умственный потенциал в тысячи раз превосходит человеческий, но ведь и мы,
как говорится, не кролики. Начнем.
экзамен. Вы помните вопросы на световом табло и наши ответы на карточке,
помеченной тем же номером. Никто не курил, не кашлял, не повышал голоса,
не глотал чай с лимоном. Нас спрашивали - мы отвечали. Здесь та же
процедура повторялась еще упрощеннее. Кто-то во мне так же беззвучно и
безлично спрашивал, а я, обдумав ответ, мысленно повторял его. Даже
светового табло не было и ничто нигде не печаталось.
звездной системы?
удалось ли это, но мой бесформенный собеседник, плававший в прозрачном
сиропе, должно быть, отлично все понял, потому что отклик был точный и
незамедлительный:
Земли по своей орбите и соответствующие им временные периоды, понятия
года, месяца, суток, часов и минут, суть десятичной системы, скорость
света и связанные с ней космические масштабы отсчета. Думал бессвязно и
долго: почему-то лезли в голову картины школьной учебы, старался
отвязаться от назойливых ассоциаций, вроде ошибки в экзаменационном зачете
об уравнениях Максвелла, мысленно мямлил и путался, но в конце концов,
вероятно, все-таки соорудил что-то разумное. Тотчас же без паузы ответная
мысль на мой вопрос "давно ли они пытались связаться с планетами Солнечной
системы?" откликнулась в сознании, как вспышка света - ярко и коротко:
взорвался новый вопрос. Энергетическая сила их была столь велика, что
действовала, как приказ гипнотизера. Со шнурковыми гедонийцами мы
беседовали, как дипломаты за круглым столом, здесь же я стоял, как солдат,
рапортуя на взрывающиеся в сознании команды Учителя. Ведь этот серый,
почти неподвижный комок биомассы в неведомом коллоидальном растворе и был
тем, что осталось от когда-то живого Учителя и продолжало ныне его
долговечное существование на этой планете. И не вопрос Учителя, а приказ
Учителя "выслушал" я, как послушный ученик, далеко не уверенный в своей
подготовке к ответу.
город, твой уголок планеты. Я хочу знать облик вашего мира. Не заботься о
последовательности и не бойся уводящих ассоциаций.
воспоминаний.
захочу. Я даже не то чтобы представил себе, а словно воочию увидел улицу
Горького, Калининский проспект, гранитные набережные Москвы-реки и
Сиреневый бульвар, где под нашими окнами шумели старые липы. Я увидел
почти бесшумную улицу, по которой беззвучно плыли разноцветные коробки
авто на воздушной подушке, широкие, не слишком людные тротуары, где
остановившийся у зеркальной витрины прохожий мог услышать только шаги по
асфальту, дробный стук каблучков, мерный цокот уличных эскалаторов и
обрывки разговоров, как журчанье гальки на морском берегу. По ассоциации
вспомнил Пицунду и болгарский Солнечный Берег, теплоту нагретого солнцем
пляжа, вкус соленой волны.
вашей науки, вашей технической оснащенности, ваших взаимосвязей.
знаем, как вторгается в сознание мысль извне, как воспринимается и
переводится на язык наших понятий и образов. Если привыкнуть, такое
общение мало чем отличается от словесного, оно не подавляет, не связывает,
не тяготит. Но здесь, в этом бело-алмазном капище все происходило иначе.
Энергетическая сила мышления, погруженного в жидкий хрусталь аквариума, не
только подавляла и связывала, но и как сквозным ветром продувала мозг,
очищая его от всего лишнего, путающего, мешающего сосредоточиться и
обдумать главное. Фактически я уже не принадлежал себе. "Переключись", -
сказали мне, и я переключился, не протестуя. А ведь это только легко
сказать: современный уровень науки и техники. Попробуйте сформулировать в
неподготовленном разговоре. А ведь я должен был сразу отобрать и обобщить
главное, что было достигнуто человечеством на современном уровне знания.
Как мне это удалось, я и сам не знаю, но, должно быть, все-таки удалось,
потому что беззвучный "голос" остановил меня:
цивилизации. Покорив космос, подвели ее к юности. Но зрелость еще далеко.
Ваша мысль еще не стала владыкой материи, еще не господствует на дорогах
Вселенной. Теперь мне понятно, почему наши сигналы не были приняты.
предки в Вавилоне и Фивах? Я даже улыбнулся, предполагая, что собеседник
мой не приметит невежливости. И не ошибся. Мозг послал в ответ совсем уже
неожиданную реплику:
более тысячи лет.
у меня на языке. Я просто очумел от неожиданности. Если это мистификация,
то зачем, с какой целью? Если нет, если я правильно понял ответ моего
безмолвного собеседника, то одно недоумение вызывало другое. Какая же
цивилизация пыталась связаться с Землей две тысячи лет назад? Где она?
Откуда взялась нынешняя? Почему Мозг говорит от имени обеих?
голове, как в открытой книге. Сейчас он не двигался, только два
параллельных участка его - должно быть, височные доли - высветлялись, как
подсвеченные изнутри. Значит, какие-то нервные центры его находились в
состоянии напряжения. Очевидно, он ждал моего резюме, венца размышлений,
итогового вопроса. Но у меня их было слишком много, чтобы подвести итог.
называете это историей. Я мог бы передать ее, не прибегая к зрительным
образам, но способность к прямому восприятию у тебя не развита. Нет
Сертаков Виталий
Контровский Владимир
Лондон Джек
Роллинс Джеймс
Майер Стефани