оказался в луче солнца.
взял рубин. Ториль едва заметно усмехнулась и протестовать не стала.
последним, то и дело отставая. Он вынимал рубин, полученный от Дайамонда,
чтобы полюбоваться им, и что-то тихо шептал. Когда к нему подходили, он
смущенно замолкал и отворачивался, чтобы не было видно, как он краснеет.
Получив очередной выговор от принцессы, он соглашался, что оставаться
одному опасно, и клятвенно заверял, что больше этого не повторится, однако
вскоре Ториль вновь обнаруживала, что Хани застрял где-то далеко за
поворотом.
неожиданно огрызнулся, что не нанимался к ней в лакеи, а если ей не по
нраву, то пусть она катится на все четыре стороны, а он лично пойдет той
дорогой, которая ему больше нравится. И пойдет так, как ему больше
нравится. И вообще она поперек горла встала со своими претензиями.
изумился, когда она ласково сказала Хани, что беспокоится о нем же самом,
что они не на прогулке и что дорога полна таких опасностей, с которыми
Хани не справится, пусть он вспомнит хотя бы туманного нетопыря. Хани со
всем этим согласился и больше не отставал. Почти.
обступили молодые сосны, приветливо шумевшие, как будто пытались что-то
сказать. В воздухе начала чувствоваться соленая морская свежесть,
приближался конец пути. Однако Ториль становилась все тревожнее. Ей
постоянно мерещились какие-то шорохи и скрипы, она боялась, что кто-то
выслеживает их. И поэтому путники почти не останавливались, привалы были
короткими: подкрепиться наскоро - и снова в путь. Братья едва успевали
отдохнуть за ночь, но принцесса казалась выкованной из железа. Она
безжалостно подгоняла их, не давая ни минуты покоя: быстрее, еще
быстрее...
взбунтовался.
поудобнее у костра.
пятам, и мы должны во что бы то ни стало добраться до Золотой Галеры
первыми. Я не уверена, что они не знают, где она спрятана, они могли и
догадаться. К счастью, даже зная место, ее не так просто найти, как
кажется.
Это главная моя надежда.
ущелье, а конца пути так и не видно. Я скоро сотру ноги до костей.
карта пропала, один раз мы уже заблудились, хорошо, что нам помогли. И
если, как ты сама говоришь, корабль спрятан очень хорошо, то и мы сами
можем запросто пройти мимо него.
именно стоит Галера, и потому я захватила с собой одну вещь. На похищенной
карте вообще нет никаких пометок, но я все равно опасаюсь...
открыла ее. На этот раз и Чани не смог превозмочь любопытство, и братья
звучно столкнулись лбами, попытавшись заглянуть в коробочку одновременно.
В коробочке была простая стальная стрелка с маленьким золотым шариком на
конце.
нее, - пояснила принцесса.
Ладно, давайте ложиться спать, завтра рано вставать.
покраснели, потом сделались чуть синеватыми и вскоре совсем пропали.
Вместе с ними пропал и небольшой кружок света, в котором лежали путники.
Лишь подернутые седым пеплом угли продолжали слегка светиться, но они не
могли уже рассеять сгустившуюся темноту. И тогда в траве что-то осторожно
зашуршало.
вспомнились опасения принцессы. Он не особо поверил ей, когда она
говорила, что их преследуют, но Чани страшно боялся змей - была у него
такая слабость, которую он тщательно скрывал. И сейчас он тоже опасался,
что это ползет что-нибудь длинное и - бр-р-р - холодное, чешуйчатое. К
тому же принцесса говорила так серьезно, что он капельку поверил. И,
затаив дыхание, Чани стал вглядываться в темноту.
мешку принцессы. Завозился возле него. Чани решил, что терять остатки
сухарей им совсем ни к чему - и без того уже давно обеды и ужины у них
были, мягко говоря, скудноваты. Он тихонько вытянул руку, нащупывая снятый
башмак, и в тот момент, когда зверек выползал из мешка, швырнул его.
вскочила, как будто и не спала. Вскочил и Хани, на всякий случай
выхватывая меч.
в нем острыми зубами ночного воришки. Ториль выхватила у него мешок и
принялась лихорадочно в нем шарить.
валежника, тот затрещал, пламя весело взметнулось вверх и осветило поляну,
на которой они расположились. Опустившись на колени, все начали обшаривать
траву. Хани первым увидел сверкнувшую в густой зелени золотую искорку, он
бросился туда и с торжеством поднял коробочку, присыпанную крошками
сухарей.
Больше я не выпущу его из рук. А сейчас нам, пожалуй, надо идти. Ночь не
обещает быть спокойной.
сосновому бору, увязая в мелком белом песке, как вдруг послышался мягкий
шелест и плеск прибоя, сосны расступились, и путники оказались на
нешироком пляже.
себя в Акантоне. Оно казалось им неприветливым и угрюмым. Волны,
накатывавшиеся на песок, были какого-то неопределенного свинцово-серого
цвета, совсем не напоминавшие иссиня-черные, но все-таки прозрачные валы,
бившиеся о берега их родной бухты. Слабые солнечные лучи бесследно
растворялись в воде, не в силах пробиться в глубину, и море казалось
мутным и унылым. Даже плеск прибоя был каким-то вкрадчивым, приглушенным,
в нем не было ничего от веселого буйства волн Акантона. Он был похож на
шорох ползущих змей, и Чани невольно поежился.
тучами, вдали совершенно сливавшимися с морем. Слабый рассеянный свет,
пробивавшийся сквозь их полог, освещал море неестественным, призрачным,
дрожащим, серебристым заревом. Холодный, пронизывающий ветер заставлял их
плотнее кутаться в плащи.
стрелку, ответила:
проваливавшиеся в мелкий рыхлый песок. Чани, с любопытством
оглядывавшийся, заметил в груде плавника, выброшенного на берег волнами,
маленькую голубую искорку. Он нагнулся, раскидал щепки и осклизлые коряги
и поднял полупрозрачный голубоватый камешек, облепленный песком. Протер
его рукавом; раздался тихий треск, и камешек засветился глубоким приятным
светом, напоминающим цвет майского неба.