ступенькам вниз и открыл входную дверь.
сырую тьму. Я не сразу сообразил, что это.
Вчера я была как бы слегка отупевшая. Ладно. Поехали по порядку.
до смерти. Единственный выход - куда-то спрятаться. Но куда тут
спрячешься, если вокруг - тьма, хоть глаз выколи.
диван. Но там, вплотную к дивану, стоял еще какой-то предмет. На ощупь его
поверхность показалась мне знакомой. На ощупь и... на звук: он еле слышно
гудит и слегка вибрирует. Холодильник. Мамочка! В холодильниках -
подсветка. Хоть бы работала!
загорелся свет, который показался мне ярким как фотовспышка. Я, конечно
же, понимала, что на самом деле это - тусклый огонек, в его лучах комната
была еле видна. И все же я смогла найти место, где можно было рассчитывать
остаться незамеченной: под специальным столом со сливом.
под него и, втиснувшись между стенкой и трубой слива, замерла. В этот миг
наступила тишина, а потом под мощным ударом дверь лаборатории
распахнулась. Щелкнул выключатель и, мигнув, загорелись люминесцентные
лампы.
что-то ищет, мечась из угла в угол, а у меня от страха так молотило
сердце, и в висках бился пульс, что, казалось, я сейчас лопну.
но я уже поняла, что более неудобную позу я, пожалуй, не могла бы
придумать и специально - боком, зажатая стеной и трубой, перегнутая как не
знаю что. Терпеть я смогла еще секунд двадцать, но потом, несмотря на
страх, попыталась хоть как-то изменить положение. И, конечно же, задела
ногой какую-то чертову склянку; их тут было расставлено по полу
видимо-невидимо.
закричала с перепугу. Человек отпрыгнул к противоположной стене и резко
присел на корточки, заглядывая под стол, где я корячилась.
руке, которые он, наверное, только что схватил со стола. Но потом я
перевела взгляд на его лицо.
Давай искать вместе.
сама-то я точно так же приперлась сюда неизвестно зачем. Но уж больно я
неприглядно выглядела, когда он меня нашел, и это меня злило. А он уже
потрошил лабораторию, и я присоединилась к нему.
обнаружили. Зато я хоть чуть-чуть выместила на Викторе свою взвинченность:
высмеяла его метод проникновения - грубый взлом. Но, оказалось, и он не
так прост: решился на это дело, только выяснив, что тетя Надя сегодня
ночью с дежурства смылась домой к приехавшей в гости родне, и школа -
абсолютно пуста. Окончательно Виктор взял реванш догадкой:
я, сдвинув с места тот самый холодильник. Под ним линолеум был надрезан,
так, что можно было отогнуть квадрат. Если бы я специально не искала и не
приглядывалась, я никогда бы не заметила этого.
образовавшегося проема достали небольшой серый ящичек-сейф.
спецы-криминалисты. Возьмем с собой.
стороны двери, оглянулась и окаменела. На пороге, улыбаясь мертвящей
улыбкой, стоял Мережко.
щелчком выскочило лезвие.
движении было столько уверенности и опыта, что мне стало совсем дурно.
Виктор, разогнувшись, плавно взял со стола все те же дурацкие ножницы. Но
насколько это бессмысленно стало ясно уже через минуту, когда Мережко,
упруго прыгнув, одним движением выбил эти ножницы из его рук, а другим -
повалил его на пол.
нависло над горлом. Виктор обеими руками удерживал его руку, но силы были
явно неравными, и миллиметр за миллиметром смертоносный клинок приближался
к горлу.
дуэльной стойке, демонстративно поднял над головой.
его сзади каким-нибудь тяжелым предметом. Я просто окаменела от ужаса. И
вышла из оцепенения, лишь услышав какое-то шебуршание за дверью. В надежде
на помощь я кинулась туда и дверь распахнула.
Мережко, выпустив из рук нож, упал на бок. Он барахтался на полу, а на
лице его, крепко вцепившись коготками, сидела здоровая летучая мышь.
уже вязали Мережко руки и ноги проводами, оторванными от приборов. Он выл
и извивался. Из-под когтей летучей мыши сочилась кровь.
ящик.
перетянутых крест-накрест черными резиночками. Виктор распаковал один. Это
были фотографии. Он разложил их на столе.
первом снимке - сияющая, за партой. На втором - на природе, в полный рост.
Потом - с десяток ее снимков обнаженной, в самых откровенных позах... А
что изображено на последнем снимке, я даже не сразу поняла.
На этом самом столе.
нем девушка, хоть и была обнажена, но лежала в самой целомудренной позе. И
только сейчас я увидела, что в груди ее - нож.
закрыла глаза. Я слышала шорох, с которым Виктор распаковывал пачку за
пачкой и его осипший голос:
А вот и Наташа.
закричала:
изуродованном лице, сыто облизываясь, сидела летучая мышь. Может быть это
фантазия, но мне показалось, что она стала чуть ли не вдвое больше
прежнего размера. Поглядев на нас умными хитрыми глазками, она еще раз
облизнулась и лениво приникла к рваной дыре в горле Мережко.
Я еле перебирала ногами.
пили чай. Меня колотило. Виктор успокаивал меня, но я видела, что ему и
самому не по себе. Еще бы. Мы обсуждали происшедшее так и эдак и решили
рано утром поймать перед школой Наташу и серьезно поговорить, чтобы она
держала язык за зубами. Еще я спросила: "А наши отпечатки пальцев?" Виктор
ответил: "Ты слишком хорошо думаешь о наших ментах. Это тебе не
Лос-Анджелес". Потом я позвонила Годи - поблагодарить. И он сказал, что с
Наташей он меры примет. А после того, что произошло я ему верю.
что уж писать. Но раз я веду дневник, не могла я этого не записать. Да,
это ужасная история. Но она - пожалуй самое заметное происшествие в моей
жизни.
притронуться ни одному мужчине.