Чтение 15–й страницы книги ~Кровь пьют руками~

Воскресенье началось с почты. Два файла - один побольше, другой совсем
маленький.

"Пятый - Стреле. На ваш экстренный № 258. Ниже приводится список объектов
города и области, связанных с фамилией "Голицын" и сходными с нею.

1. Покровский монастырь (действующий). Князь Василий Семенович Голицын был
одним из донаторов (вкладчиков).

2. Троицкая церковь (действующая). Князья Михаил и Константин Голицыны
внесли 20 тыс. рублей золотом на ее строительство. По непроверенным данным,
князь Константин являлся ктитором..."

Пятый постарался - от души. Сорок три пункта, включая сахарный завод в
Белом Колодезе, которым в 1936-1938 годах управлял некто Сергей Ферапонтович
Голицын - явно не князь. Я заварила кофе и включила принтер. Три страницы
"голицыаны" - по крайней мере, есть от чего плясать.

"З. Пушкинская, 7. Дом, купленный в 1876 году князем Николаем Голицыным.
Не сохранился, снесен в 1929 г.

4. Николаевский собор (бывшая Николаевская площадь, ныне Конституции). Не
сохранился, снесен в конце 1920-х годов. Иконостас был изготовлен на средства
семьи купцов первой гильдии Голи-цынских..."

Я поняла, что тону. Вместо одинокого поручика Голицына вкупе с верным его
другом-корнетом, на меня навалилась целая орва Голицыных, Голицынских и даже
Голиков-Голицыных. Интересно, а Голиценко есть? Такового не обнаружилось, но
легче от этого не стало. Неуловимые психи, к которым угодил доктор-биохимик,
спрятались, забившись за могучие спины однофамильцев на букву "Г".

Второй файл - тот, что поменьше. Снова от Пятого! Где же Девятый?

"Пятый - Стреле.

Подтверждаю, что Эмма Александровна Шендер здорова. В настоящее время,
после академического отпуска, вновь приступила к занятиям в колледже. Ваш
перевод получен позавчера".

Холодные казенные слова не успокоили. Академический отпуск - ясно, о чем
речь. Пол... Павел Авраамович Залесский. Странно, они с Аликом-алкашом совсем
непохожи - если, конечно, судить по снимку. Бедный парень!

А перевод - это, само собой, "премия в размере 2N". Интересно, хватит ли
моих денег для Гарварда? Увы, не все решается деньгами...

Уже несколько раз я поглядывала на проклятую распечатку, даже брала в руки
- но каждый раз откладывала. Не сейчас! Она жива, здорова - это главное. Да и
можно ли доверять спириту-алкоголику? Отец Николай точно бы предостерег - не
верить бесам.

Ладно, что там дальше?

"5. Могила писателя Мыколы Голицына на бывшем Первом городском кладбище.
Не сохранилась, снесена в 1938 году..."

* * *

Телефон позвонил без десяти двенадцать, а в четверть первого у подъезда
уже ждала машина - громадный белый "Форд" с номерами городской администрации.
Там не чтили ни день субботний, ни соответственно воскресный. Кому-то очень
понадобилась старший следователь Гизело.

Кому - довелось узнать очень скоро. Лычаков Валерий Федорович, вице-мэр.
Связи с общественностью, средства массовой информации и, конечно, речи. Наш
городской златоуст. Почти Цицерон.

Дважды на него приходилось составлять "объективку". Первый раз - по долгу
службы, в связи с заявлением одной мамаши по поводу слишком близкого знакомства
господина Лычакова с ее дочерью-десятиклассницей. Второй - тоже по долгу
службы. Девятого интересовала перспектива вербовки. Я отсоветовала - слишком
продажен. Его взятками в свое время занималась прокуратура, но так и не довела
дело до ума.

Почти Цицерон принял меня в своем огромном кабинете, и весь его вид -
непринужденный, вальяжный - излучал радость. Когда-то, говорят, он был худ и
красив, но сейчас обрюзг, лицо умудрилось одновременно располнеть и покрыться
морщинами, из-под модного серого жилета выпирало изрядное брюшко. Не понимаю
десятиклассницу!

Похоже, меня хотели обагять. Мягкий голос, сердечная улыбка, кофе на
столе. Ладно, стерпим! Стерпим - и подождем, пока златоуст заговорит о деле.

О деле Трищенко, само собой.

Но разговор начался странно. Сначала погода, потом - перебои с
электроэнергией (это у нас-то!), затем снова о погоде. Я начала понемногу
звереть, когда внезапно улыбка сгинула, господин Лычаков пододвинул ко мне
толстую папку коричневой кожи:

- Это для вас. Ознакомьтесь!

Я хотела переспросить, но первые же строчки...

"Секретно. Только для служебного пользования. Указ № 1400

Об укреплении конституционного порядка в стране и некоторых мерах по
дальнейшему усилению борьбы с организованной преступностью.

В последнее время в некоторых регионах сложилась политическая ситуация,
угрожающая государственной и общественной безопасности страны. Наблюдается как
прямое, так и косвенное противодействие исполнению Конституции и законов
государства. Руководители местной администрации регулярно и систематически
игнорируют решения исполнительной, законодательной и судебной власти,
результатом чего является резкий рост преступности, особенно организованной, а
также неоднократные столкновения на этнической почве, угрожающие здоровью и
даже жизни десятков тысяч людей. Особенно нетерпимы эти проявления в таких
городах, как..."

Я откинулась на спинку кресла и закрыла ; глаза. "В таких городах, как..."
Наш назван вторым. Но что за чушь! Ни один указ не должен пройти мимо
прокуратуры! За то мы и хлеб едим!

- Указ еще не подписан, - правильно понял меня Лычаков. - Читайте,
читайте!

Что будет дальше, я уже догадывалась. Девятый не зря предупреждал о
"жестких мерах". Вот они, жесткие! Впрочем, после забавной истории со
взломанным компьютером РВСН подобного, следовало ожидать.

"...Основываясь на статьях 1, 2, 5, 125-5 Конституции, ПОСТАНОВЛЯЮ:

1. Временно прервать осуществление полномочий местной администрации и
выборных органов в перечисленных выше городах и местностях и ввести там
ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ начиная с 0 часов 1 марта сего года.

2. Для осуществления введения ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО ПОЛОЖЕНИЯ обязать:

а) Министерство обороны..."

Я вновь прикрыла веки. Как пишутся такие указы, я знала. И что после них
бывает - тоже. В последний раз - два года назад, после теракта в
Изыльментьевске. До этого - в Нагорной республике. Еще раньше - в Чечне и.
Дагестане.

- Есть еще два указа, - негромко добавил Лычаков. - Они не будут
опубликованы даже после подписания, В одном из них -(решение о депортации, то
есть, конечно, "о временном переселении в безопасные для жизни районы"
населения города и области. Только нашего города! Понимаете?

- Прокурор знает? - спросила я, уже догадываясь об ответе.

Лычаков кивнул, явно довольный эффектом.

- Конечно, знает! Ему ведь и предстоит, так сказать, организовывать наше
"переселение". Теперь вы понимаете, Эра Игнатьевна?

Интересно, что я должна понять? Почему спешат мои боссы? Почему
предостерегает Пятый? Но заместитель мэра явно имеет в виду другое.

- Ситуация висит на волоске, Эра Игнатьевна! В столице далеко не все хотят
крови. А ведь без крови такое не совершить! Тем более есть у нас горячие
головы...

Начальство нахмурилось, покачало головой и перешло на доверительный шепот:

- План "Покров" - может, слыхали? Кое-кто желает оказать вооруженное
сопротивление! Армии! Представляете, что начнется?

Вот оно! "Кое-кто" готовит план, а "кое-кто" другой этого весьма
опасается.

- Наши враги ждут предлога - любого, даже самого крохотного! Кентавры,
например...

Да, например, кенты. Так сказать, этническое меньшинство. То-то в
последнее время с ними одни заботы! Не иначе в спину подталкивают! Но... Что же
это будет?

- Надеюсь, Эра Игнатьевна, вы не сторонник подобных... методов

Слово "методов" было прекрасно проинтонировано.

- Сейчас от всех силовых структур и в первую очередь от вас, Прокуратуры -
Государева Ока, зависит все!

Голос звенел сталью.

Я невольно подалась вперед. Зависит? Интересно, при чем тут "прокра"?

- И от вас лично, Эра Игнатьевна! От вас лично! Мы очень на вас надеемся!

Сталь сменилась бархатом. В глазах, покрытых паутинкой- красных жилочек
(пьет Цицерон наш, ох, пьет!), светилось доверие.

- Им нельзя дать предлога! Никакого! Поэтому дело Трищенко надо закрыть!
Завтра же!

Бац! Трам-пам-пам, приплыли! А я-то думала: к чему все это?

- Мы несколько раз официально сообщали, что "железнодорожники" практически
обезврежены - благодаря нашим славным карательным органам и, конечно,
прокуратуре. После смерти Капустняка, то есть, простите, Панченко, они уже не
опасны. И тут вы! Да вы понимаете, что один слух о Капустняке может заставить
кое-кого решиться!

...Раз-два-три-четыре-пять, Капустняк шел погулять. Тут танкетка выбегает,
прямо в лоб ему стреляет...

- Простите, Валерий Федорович, но разве арест Капустняка (если он,
конечно, жив!) не будет свидетельством нашей силы?

Спорить не следовало - особенно в таком кабинете, но такая уж я
безнадежная дура. Ответом был снисходительный взгляд - и тяжелый вздох. Вздох
истинного государственного мужа, вынужденного объяснять недоучке азы высокой
политики.