Чтение 15–й страницы книги ~Я не вернусь~

Решил...

Ну и правильно! Ты его враз положишь. А если кто еще полезет, того я скручу!

А сам ручку кинжала поглаживает. Эх, Капанид! Даже если чудо, если мы вдвоем, как Геракл с Ификлом, все куретское воинство разгоним, все равно ведь уйти не дадут. Достанут!

Кровник - это навсегда. Врага можно пожалеть, простить. И помириться можно. А со мной мириться они не могут. Боги не простят потому что. И души убитых папой тоже не простят. Из самого Гадеса придут! Капанид просто не знает, у нас... у них в Аргосе давно не мстят. Очистят поросячьей кровью у алтаря - и все. А у нас...

...А дорога все под уклон, под уклон. Легко, легко идти!

Хорошо, что Сфенел так думает! Его, наверное, не тронут. У него волосы

длинные, не стриженные еще, таких трогать сам Зевс-Гостеприимец не велит. И меня бы не тронули, если бы, скажем, война.

Кровника - тронут. Ну и ладно! Главное, чтобы не как овцу!

...А вокруг уже лес, дорога вверх пошла, но все равно, идти легко, ноги

сами несут, словно на сандалиях крылышки выросли, как у Психопомпа-Килления...

...А может, и не вспомнит меня Светлая. Кто я ей? Обидно, если не вспомнит

хотя бы разок.

...та, что блистает под стать Новогодней звезде в начале счастливого года.

Лучится ее красота, и светится кожа ее...

А вот и речка. Смотри, Тидид, герма!

Голос у Сфенела такой, словно он и рад. Ну, еще бы, подраться можно!

Над лесом острый серп вынырнул. Вынырнул, засветился. Успели!

Пойдем, что ли?

Я вздохнул, на Луну-Селену поглядел (серп серебряный - это, говорят, ее диадема: красивая!). А потом на мост взглянул. Вот он, старый, с краев камни свалились, под ним речка шумит... Шагов двадцать - и мы там. В Ку-ретии.

Мост, речка, за речкой - лес, перед мостом - герма. Старая, по уши в землю вросла.

Герма?

Эти слова на твоем языке, мама? Как и колыбельная?

Да, сынок, на моем. Их легко запомнить, правда ? Но главное - кровь.

Когда не будет выхода, порежь себе руку. Ты ведь не испугаешься, если будет немного больно?

Мама!

Ладно, ладно, ты уже взрослый, знаю! Крови много не надо, всего несколько капель...

А почему он должен помогать? Ведь ты его не любишь? А вдруг не захочет ?

МЫ- нелюди, сынок. НАС можно заклясть. Это - как отравленная стрела.

Много бы дал Психопомп, чтобы мы с тобой забыли эти слова!

Мама, а ты... Неужели и тебя так можно...

Заклясть? Можно, мальчик. Да вот только никто не знает, как. И не узнает.

Никогда!

От каменного лика уцелел только нос. Вместо глаз - источенные ветром и дождями выемки. Рот... Нет его, в землю ушел.

Ну и пусть себе!

Я обернулся. Сфенел беззвучно шевелил губами - не иначе Килления о помощи

молил. Самое время! Вот и я сейчас его попрошу. И много слов мне не надо, пяти вполне хватит. Пяти слов - и вот этого!

Кинжал бесшумно покинул ножны. Лезвие острое, сам точил! Даже боли не почувствую. Просто плеснет кровь на старый камень, просто вспыхнут красным огнем тлаза-выемки...

...Или по-другому будет. Но - будет!

Ну что, Фоас, сын Андремона, наследник куретский, не ожидал?

"Придешь - я убью тебя, как мужчину, в грудь..."

Бронза дрогнула, едва коснувшись кожи. Мой родич мог ударить ножом в спину.

Полное право имел! И дротик бросить. И стрелой отравленной угостить.

Мог!

А вместо этого...

Эй, Тидид! Ты...

В голосе Сфенела - тревога. Он не понимает, зачем его друг стоит у старой гермы с кинжалом в руках. Хвала богам, не понимает!

Мне нечего бояться! Смерть легко вызвать. Кровь да пяток слов, которые так

легко запомнить

Тидид!

Да, - кивнул я. - Пойдем.

Кинжал - в ножны. Ненадолго. Но это будет мой бой! Мой!

Я - человек, и мне не нужны даймоны. Я - человек, меня нельзя заклясть, как

эту каменную башку. Я - человек!

Темно за мостом. Словно там уже - Тартар. Словно не речушку безымянную нам переходить, а Коцит с Флегетоном...

Эфеб Сфенел Капанид!

Здесь!

В Куретию Заречную... строевым... репку вверх, под ноги не глядеть, идти бодро-весело-хорошо!.. Походную, про Геракла... запе-е-вай!

* *

Возрадуйся, о царь Геракл!

Тепелла-пелла-пей!

А с ним копейщик Иолай!

Тепелла-пелла-пей!

А с ним Ификл - Железный Меч!

Тепелла-пелла-пей!

И вождь вождей Амфитрион!

Тепелла-пелла-пей!

И пусть подохнут все враги!

Тепелла-пелла-пей!

* *

Про врагов мы как раз вовремя допели. Уже за мостом - в Куретии. Допели, сандалиями по пыли шлепнули.

Знай наших!

А как допели, как глотнули теплой пыли, так даже легче стало. Вот и все,

Тидид! И бояться не надо, и убегать не надо, и Психопомпов всяких на помощь из Гадеса кликать - тоже не надо. А что нужно? Песню спели, самое время - поорать.

Кинжал из ножен, темную бронзу - вверх, к холодному лику Селены. И-и-раз!

Кабан! Каба-а-ан! Ка-а-аба-а-н! Уноси тепленько-го-о-о-о-о!

И - вместе, до хрипоты, до звона в ушах, чтобь всем все ясно стало:

Аргос! Аргос! Аргос! Арго-о-ос! Теперь - вздохнуть, плечи расправить, хитон - одернуть...

Кур-р-р-р-р! Кур-р-р-р-р! Кур-р-р-р-р!

Ответили!

Сперва негромко, протяжно, с диким чудным распевом, затем все сильнее, в

полный голос, до самого черного неба, до сияющего венца Селены...

Кур-р-р-р-р! Кур-р-р-р-р!

Летняя ночь дохнула холодом. Заледенели пальцы, победное "Аргос!" замерзло в горле.

Куреты!

Беспощадные, бесстрашные, неодолимые. Так же, в Давние годы, кричали они,

охраняя в колыбели на далеком Крите самого Дия-Зевса. Тогда их вожди не побоялись встать против всевластного Крона, Крона-Времени. Встали - и победили!

Кур-р-р-р-р!

Я зажмурился. Вот и кончился твой поход в Заречье, глупый хвастунишка Тидид! Овцу свяжут, бросят на землю...

Ледяная рука Капанида вцепилась в мои пальцы. Со стороны - смешно, наверное. Двое перепуганных мальчишек...

Открыть глаза! Кинжал - в ножны. Успею еще вынуть -напоследок.

А темнота сгустилась, распадаясь черными пятнами, дыша шорохами, звуком

негромких шагов. Со всех сторон, со всех боков.

Радуйтесь!

Глубокий низкий голос, словно из самого Тартара. Кто-то черный, широкоплечий, огромного роста...

Вас двое. Нам один нужен.

В его словах не было гнева, и злости не было. Так мог говорить ветер. Так могла говорить буря.

Радуйся! - хрип из горла. - Тебе нужен я. Я - Диомед сын Тидея!

Неверный свет Селены скользнул по меховому плащу. За кожаным поясом - короткий меч, в руке - секира...

...Или не секира? Просто жезл, тяжелый, с узорным навершием?..

И золотая диадема в густых черных волосах. И белый блеск зубов в бороде -

такой же черной.

Я - Андремон, сын Афарея, басилей Куретии Плевронской. Твой друг может уйти...

Прогони-ка меня, басилей!

На этот раз Сфенелу не хватило баса. Не бас - писк какой-то. Но странное дело! Почудилось отчего-то, что я слышу голос дяди Капанея.

Белые зубы блеснули, чуть дрогнул тяжелый жезл.

Вы сами выбрали. Идемте!

* *

Кровь хлынула на лицо - теплая, душистая, солена На лицо, на руки, на пропитанный потом хитон...

Темная Геката, этой ночи правительница! Селене Серебряной ты сестра, Аиду

Глубокому ты падчерица, всесильная, всевидящая, вездесущая, из темных глубин приходящая, от корней подземных, от гробов безгласных...

Я не двинулся с места. Только глаза закрыл. На веках - тоже кровь. И на губах. И на шее.

...Селена на небе, мертвец в земле, мертвецу тоскливо, мертвецу холодно, он зовет тебя, Темная Геката, мы не зовем, нет нас здесь, и родичей наших нет, и скота нет, и не слышишь ты нас, и не видишь...

Мертвая овца упала на старые каменные плиты. Кровь еще лилась, еле заметно дергались веки.

...Мертвец позвал тебя, мертвец говорит, мертвец просит. И той просьбе покорна будь, Темная Геката, ибо заклята ты кровью, а та кровь тебя сильнее, и твоих слуг сильнее, и даймонов подземных, и душ неупокоенных...

Глухо звучали слова - и тишина была ответом. Даже птицы ночные смолкли, словно чуя Ее приход.

...Мертвец к солнцу хочет, к теплу хочет, пальцами землю скребет, корни гложет, гроб трясет...

Худая старческая рука еле заметно коснулась моего плеча. Я понял и осторожно опустился на колени - на теплый камень, на теплую кровь.

...А мы ему поможем, кровью напоим, мясом накормим, и то мясо вокруг костей белых отрастет, плотью станет. А с той плотью и жизнь вернется, и встанет мертвец, и глаза откроет, и вдохнет, и слово скажет...

И вновь - тишина, глухая, мертвая. Словно те, кто стоял вокруг старого алтаря, лишились дыхания, сгинули, превратились в прах, в ветхий камень...

Я открыл глаза. Передо мной - залитые кровью плиты. Передо мной - высокий каменный трон...

...И тонкая, почти бесплотная рука. Худые старушечьи пальцы коснулись волос.

Жизнь за жизнь, кровь за кровь и семя за семя. Отныне вражда кончена.

Афарей сын Портаона! Да упокоится душа твоя вечно, вековечно в Аиде Глубоком и да не вернется она более к нам - ни для мести, ни для смерти. Диомед сын Тидея отныне займет твое место у очага, твое место в доме, и место на ложе, и дом, и поле, и сад. Иссякнет кровь и настанет мир! Во имя Гекаты Темной, во имя предков-пращуров!..

То ли почудилось, то ли в самом деле, но в тот миг, когда мое лицо коснулось ее ладоней, дрогнули старые камни, и словно стон - еле слышный, протяжный, пронесся на холмом...

Встань, Диомед, наш родич!

На бесцветных старушечьих губах - улыбка. Сестра Афарея, когда-то убитого моим отцом, Тидеем Непрощенным, принимает меня, сына убийцы, в свой осиротевший род..

...Жизнь за жизнь, кровь за кровь и семя за семя. Теперь на моих плечах - меховой плащ. Такой же, как на Капаниде. Сфенел отныне - ксен, гость рода, и никто из куретов никогда не поднимет на него руку.

В деревянной чаше не вино - кислое молоко. Злое - как здесь говорят.

Холодное, пьянящее. Чаша идет по кругу, пустея с каждым глотком.

Осторожно, ребята! - Басилей Андремон смеется, блестит белыми зубами. -

Два глотка - на коня не сядешь, три глотка - меч не поднимешь!

И вправду - острый серп Селены начинает двоиться, расплываться серебристой радугой. Но я не боюсь. Сегодня бездонная река плещется где-то вдали, не здесь, не у этого холма.

А я знал, что ты придешь, - на лице Фоаса, сына Андремона, нет улыбки. -

Ты - курет! Ты - мужчина. Когда я пойду на войну, ты возглавишь правое крыло. Я вспоминаю герму - и мне стыдно. Хорошо, что я вовремя отдернул кинжал!

Ну-ну, вояки! - Рука басилея тяжело опускается на плечо сына.-Мир, мир, мир! Этолийцы друг с другом не должны воевать, с врагом должны воевать, вместе воевать...

...Иначе кости Ойнея, моего деда, давно бы растащили

вороны. Я уже понял, как ненавидят в Этолии Живоглота. И куреты, и

калидонцы.

Но сейчас - мир.

Завтра поговорим, Диомед, - теперь басилей смотрит на меня. - О том поговорим, об этом поговорим. Как думаешь, найдется о чем?

Его губы улыбаются, но глаза - нет. Я догадываюсь - о чем. Живоглот не вечен, кто-то должен наследовать Калидон. Сейчас у трона толпятся жадные родичи, которых тут любят не больше самого Ойнея.

Но это - завтра. Сегодня мы пьем кислое молоко, а. вокруг горят костры, я жив, и пролитая когда-то кровь наконец остыла.

Внезапно я ловлю на себе взгляд басилея - недоуменный, полный удивления.

Андремон смотрит на меня, затем на Капанида, потом - снова на меня.

Или я плащ не так надел?

Эй, сюда! Все сюда!

Разговоры стихают, кто-то роняет чашу прямо на землю. Миг - и вокруг нас крепкие чернобородые парни в меховых плащах. Мечи - за поясом, белые зубы сверкают.

Родичи!

Почему обычай нарушаем, мужи куретские? Почему мальчишки злое молоко пьют, у ночного костра стоят, мужские беседы ведут?

Белозубые переглядываются, смотрят на нас.