по одним и тем же дубравам да перелескам. А после забредаешь совсем в
другую сторону, к чертям на кулички.
То и дело их скопления попадались на пути. И крупные глыбы, в рост
человека, и совсем небольшие, просто россыпь камней. Иногда приходилось их
обходить.
крупного и одинокого орла-падальщика. Да шныряют среди камней коричневые
мерзкие сколопендры.
Боград бегом спешил к вожакам.
неровные глыбы. Собственно, это были уже не валуны, а самые настоящие
скалы.
потоптался на месте, поворачиваясь и так, и эдак; после уверенно зашагал к
дальней оконечности скал. Остальные пустились за ним. Откуда только силы
взялись у них, усталых, едва тащившихся посреди этого знойного
бесконечного дня... Одно лишь сладкое и волшебное слово "вода" вдохнуло в
них жизнь и надежду.
пропустил несколько без внимания и замер напротив одного, ничем на вид не
примечательного.
Словно кто-то протащил мимо крупную корову, прямо на брюхе, ловко и
бесцеремонно, а корова изо всех сил упиралась всеми четырьмя ногами, но
это мало помогло.
след в след ступал Боромир, дале - Тарус, Вишена и все остальные. Проход
петлял и извивался в каменном царстве. Темные изломанные стены взметнулись
ввысь, лишь далеко вверху оставляя яркую полоску неба. Под ногами хрустело
мелкое рыжее крошево, вылущенное жарой со стен за долгие неподвижные годы.
А проход все вел и вел вперед, в самое сердце скал, увлекая и маня
познавших жажду путников.
серый лишайник, а это значило, что где-то поблизости действительно есть
вода.
Боград неуверенно повертелся перед ней и пошел вправо. Шагов через сто он
замедлился, мотнул головой.
некоторое время. И, наконец, уловили слабое журчание, прозвучавшее для
всех слаще самой лучшей музыки.
глаза, расставил руки, поворотив их ладонями вперед, и стал медленно
крутиться на месте. Отыскал направление, сделал несколько шагов вперед.
жизнь.
Ничего не понимаю!
руки - и указал вверх. Там, где скалы уступом громоздились одна на другую,
стекала, чернея на фоне сухого камня, узенькая лента долгожданной влаги.
скалу. Скрылся с глаз он всего на миг.
Даждьбогу!
Вода слабой струйкой стекала откуда-то сверху и исчезала в зеве темной
бездонной трещины. За неровности камней цеплялся живучий неприметный
лишайник; здесь его было довольно много.
где упал. Над спящими повисло недвижимое солнце, заглядывая в расщелину
сверху, следило за ними пристально и неотрывно.
светило продолжало вылизывать землю горячими желтыми языками. Спутники еще
спали; гулко отдавался в скалах могучий храп Омута. Вишена нехотя встал,
разминая затекшие ноги, влез на уступ и некоторое время с наслаждением
пил. Вода была теплая и солоноватая на вкус, совсем не такая, как в
студеных лесных ключах.
сколопендра. Ростом с добрую собаку, длинная, ровно спиленная сосна.
Вишена ясно видел уродливую голову, хищно изогнутые жвалы с мутными
каплями зеленоватого яда на кончиках. Виднелось и что-то вроде глаз: два
невыразительных пятна того же рыжего цвета, что и все тело сколопендры.
припал спиной к скале, чувствуя, как струйка воды смочила волосы и потекла
за шиворот. В нужную секунду взмахнул мечом, коротко и резко. С противным
хрустом клинок взломал крепкий хитиновый панцирь, голова сколопендры
отделилась от тела, которое продолжало мерно перебирать ногами и ползти
вперед. На мече осталась густая сероватая слизь. Вишена, скривившись,
подставил его под струйку воды. Обезглавленная сколопендра тем временем
ткнулась в стену и полезла по ней вверх. Скоро она скрылась из виду.
Вишена, гадливо поморщившись, сапогом отшвырнул подальше отрубленную
голову и уже хотел спускаться, как вдруг знакомый сухой шорох заставил его
замереть и осмотреться.
едва заметные выступы, спускалась по противоположной стене. А вон и еще,
на верхушке пузатого валуна... И над трещиной две...
разбуженные Вишеной, тут же хватались за мечи, а к ним со всех сторон
сползались десятки и сотни мерзких многоногих гадов, издавая стройное
отчетливое шуршание.
не хотели умирать сразу, кромсали их на части, части эти продолжали
ползать и дергаться. Новые и новые сколопендры появлялись отовсюду,
прыгали сверху, выскальзывали из трещин и извилистых ходов, зло щелкали
мощными ядовитыми жвалами и бросались в атаку.
Богуслав и близнецы-венеды Чеслав, Вавила и Ярош размахивали мечами,
перемалывали накатывающийся из прохода вал; слева Боромир и Купава
отступали под дружным натиском дюжины извивающихся гадов. Им на выручку
спешили Омут, Роксалан и Дементий, а еще дальше, за причудливым выступом
скалы Славута, Пристень и Соломея пытались пробиться к загнанному в угол
Яру. Яр держался молодцом: орал и ругался не хуже пьяного сапожника, но
мечом действовал ловко и исправно.
впились ему в лодыжку. Свистнул в воздухе чей-то меч, поражая удачливую
многоножку, но голова, разлученная с телом, словно в отместку еще крепче
стиснула жвалы.
полужидкий блин, а длинное рыжее тело заскребло ногами.
точно вдоль спины. Длинные узкие половинки разошлись в стороны, словно
вскрытый стручок гороха, Боромир разинул рот от удивления. Но всего лишь
на миг: подоспела новая тварь.
гадину. Прыжок, еще один, и та обрушилась на него сверху, царапая жестким
панцирем. Измочалив и исхлестав ее, Тикша вскочил, ногой отшвырнул
бесформенные шевелящиеся клочья в сторону и оглянулся в поисках нового
врага.
втроем, плечом к плечу; Соломея присоединилась к сестре Купаве и Боромиру.
Светозара от намертво вцепившейся мертвой уже головы, а Тарус и Омут их
обороняли.
огляделся, не веря, что остальные уйдут просто так, ни с чем. Но уцелевшие
сколопендры исчезли, растворились в скалах, остались лишь разрубленные
беспорядочные части да склизкое месиво под ногами. Лойдяне, сжимая оружие
сбились в плотную группу, готовые к новому нападению. Но никто не нападал.
ядом. Над воином склонился Тарус.
и заляпанный слизью Славута вытирал секиру содранными со стены пегими
лохмотьями лишайника.
Мережковский Дмитрий
Акунин Борис
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Перумов Ник
Шилова Юлия