пылким юнцам.
благодетеля исподволь кусающих, изгнать без пощады из мест, короне
российской подвластных. Однако же Государь Император в неиз(r)яснимом
добросердечии своем такого приказа не изволил отдать; военные же нужды в
моих руках, и я, хоть судьбам еллинским сочувствую, потворствовать
гетеристам не стану!
полное вниманье. Архонты [архонт - старейшина; глава рода или общины
(греч.)] же, уловив разрешенье оправдаться, шевельнулись; вновь за всех
заговорил хромой.
империи преданность свою доказавший! Этериоты же, о коих помянуть
изволили, - не больше чем куцка юнцов...
пряди; стыдясь слезы, закрыл глаза смуглыми ладонями. И тотчас же другой,
важный, такой же длинноусый и большеглазый, воззвал:
семеро сыновей у него - и шестеро этериоты истинные; бьются в Элладе
против бацурмана! Лишь седьмой осквернил отцовские седины, уйдя к
инцургентам... но он и ему подобные - не этериоты!.. презренные Эфиальты
[Эфиальт - грек, предавший персам защитников Фермопильского ущелья (V в.
до н.э.); символ предательства, аналогичный Иуде] они, и прокляты, встав
против василевса [василевс - царь (греч.)] православного!
что не кулон это вовсе, а медаль - большая, тусклая, времен матушки
Екатерины.
колени. Предуведомляя, встал сам, опершись о столешницу кулаками.
того - чту народ еллинский и делу вашему душевно сочувствие имею. Но...
пенатам отеческим; в таком случае обещаю твердо: раскаяние зачтено будет
вполне. Меры же контрибуционные отменю тотчас по первым возвращениям! В
ваших ли силах сие?
медленно, опершись на трость, встал. Истово положил крест. Голос его,
только что слабый, нежданно налился медью; словно и не было старческих
слез.
говорю: пошлю известье Спиросу, и буде откажется вернуться... предам
проклятию, и отлучу от дома и рода, и анафему ему вымолю. Да будет так...
повторили хором:
прекрасных очей под густыми бровями выглянула сама Эллада, древняя, словно
небо; звякнула бронза фермопильская в голосах, ветер за окном свистанул
разбойно, по-сулиотски [сулиоты - жители горного района Сули в Греции, так
и не признавшие власть султана] - и ясно стало при виде клятвы старцев,
что плохи дела султановы, хотя б и сто лет еще тщился он покорить
греков...
нечаянное наважденье. Выйдя из-за стола, подошел к архонтам, пожал руки
всем поочередно, не чинясь, словно равным.
урезать контрибуции. Ныне же, прощенья прошу, нет более времени. Прощайте;
уповаю на мудрость вашу...
ненавистный, рванулся с небес, вспарывая хрустально-прозрачный воздух,
вопль муэдзина:
отгородиться; уже и то хорошо, что научился на людях играть лицом... хоть
это постиг в искусстве дипломатическом.
став плотнее и удушливее, вокруг миссии Республики Российской; трижды
подкатывалась к воротам толпа оборванцев, ведомая косматыми дервишами,
угрожала разгромом двора, а ханские сеймены [воины личной гвардии
крымского хана; они же - городская стража (тат.)] не торопились и
появлялись лишь после того, как своими силами отгоняли басурман; двое
гусар скончались, отведав купленного у прохожего торговца изюму; мурзы,
недавно еще приторно-сладкие, будто из лукума слепленные, сразу и вдруг
прекратили наезжать с визитами, разве лишь Туган перекопский, известный
русофильством, порой наведается, однако и он уже не тот, что прежде:
посидит молча, повздыхает, водочкой побалуется втихую - и отбывает, слова
путного не сказав. Самое же главное: две недели, как прервалось сообщение
с Севастополем; оттуда вестовые не прибывают, и свои исчезают, словно в
воду канув... Сейменский ага на вопрос о сем покачал головой, отговорился
степными аламанами [разбойниками (тат.)]. И по глазкам узеньким видно
было: лжет! лукавит гололобый!
Галдящая толпа, пестрая по-восточному и вместе с тем омерзительно грязная,
липкая даже и на вид, затихала при виде миссии, подавалась к стенам,
освобождая проезд, но взгляды, взгляды!.. даже оборванцы, ночующие под
глинобитными дувалами, позволяли себе глядеть дерзко, с вызовом. И никаких
звуков. Вот только что еще гомон и крик, а ныне - молчание, тугое и
тяжелое.
отбрасывает обратно в толпу дохлую крысу; в лицо швырнули, едва успел
перехватить.
шаровары обтрепаны, в пятнах, чапан разлезся клочьями; в руках связка
дохлятины, а глаза белым-белы, словно и нечеловечьи... явный терьякчи
[терьякчи - наркоман, курильщик опиума (тат.)]. Скалит гнилой рот;
доволен: хоть раз, а заметен в толпе.
видит, все слышит, а вроде и не замечает...
поверх бритых до синевы голов, засаленных тюбетеев и негусто торчащих
тюрбанов. Чуть подшпорил коня, затылком ощущая, как, пропустив миссию,
смыкается за всадниками татарва.
таким был и Мансур-бей?"
сеймены скрестили копья, не пропуская. На ярлык с тамгой [ярлык - пропуск;
тамга - печать (тат.)] и не поглядели. Почти час стоял у ворот, чувствуя,
как закипает в сердце истинно здешнее, неведомое ранее дедовское
бешенство. Сперва, сколь мог, обуздывал себя долгом дипломатическим. Потом
сорвался:
дороги! - и уж попер конской грудью на сейменов, не размышляя о
следствиях, прямо на вмиг склоненные копья.
с Аллахом беседовал, отчего и не мог призвать к себе немедля. Ныне
повелевает войти.
ни к чему тебе сабля.
сие ведомо...
[официальный документ (тат.); здесь: верительная грамота] свой!
формальность исполнить. Пришлось смириться. Отстегнул саблю, сунул
ближнему сеймену. Ободряюще кивнул гусарам: не бойсь, не бойсь...
коридорчиками. Вновь подивился Кирилл Мансуров убогости покоев: ковры, как
один, драные, стены исцарапаны, облупились, куда ни глянь - паутина, будто
совсем уж прислуги нет. Повсюду муллы: седые и темнобородые, в зеленых
чалмах и в белых. Глядят, не скрывая ненависти; впрочем, эти и в хорошие
дни сего чувства не прятали: знают, сильны! - сейменов у хана кучка, орды
на Яйле [Яйла - крымское плоскогорье, пастбища крымских кочевников], а за
этими - толпа базарная. Они ее и подняли в январе урусов резать, они и
хана с Кубани привезли...