Чтение 15–й страницы книги ~Запретный мир~

В голове тяжело, как камни, ворочались обрывки неоформившихся мыслей.
Стучало в висках и отдавало в затылок.

Костерок прогорал. Рдеющие угли подергивались серым пеплом. Дунул
ветерок, шевельнул ветки, колыхнул на лиственнице стропы парашюта и уже на
последнем дыхании доструил до носа запах крысы. Юрик сплюнул и спросил:

-- Тебе не жарко?

-- Угу, -- согласился Витюня, но телогрейку и треух не снял. Меньше
мороки. А если пара лишних килограммов выйдет с потом, то тем лучше. Перед
соревнованиями приходилось и по пять кило в бане сгонять, дело привычное.

-- То-то и гляжу: перегрелся.

-- Парашют снимем? -- спросил Витюня, уходя от неприятной темы.

-- Я уже пробовал. Ничего не выйдет. А жаль: палатку бы сделали.

-- Можно дерево срубить.

-- Вот этим? -- Юрик ткнул пальцем в медный топорик, скривил лицо и
снова сплюнул. -- Попробуй. Дня на два работы. Да еще неясно, что это за дерево
такое -- может, какое-нибудь священное. Дохлых крыс зря не прибивают.

Снова помолчали. Потом Витюня спросил:

-- Ты это давно?

-- Чего?

-- С парашютом прыгаешь.

-- Не очень. Четыреста прыгов.

-- Чего?

-- Ну прыжков. Меня уже обещали инструктором взять. Работа не
пыльная: пристегнулся к "чайнику", поддал ему легонько коленочкой --
полетели... По выходным хорошие бабки. Ну и вообще лафа.

-- А-а, -- сказал Витюня, неловко массируя виски. -- А так чем
занимаешься?

-- Торгую с лотка. Раньше в политехе учился, да бросил. Очень кушать
хочется.

-- Чем торгуешь-то?

-- Дамской амуницией. Трусики там, комбинашки прозрачные,
бюстгальтеры. -- Юрик хихикнул. -- Деликатный товар, в общем. Примерить даю.

-- А-а.

-- Ничего работа. Но надоело. В пять утра за товаром едешь, материшь
демократов с их рынком, вечером бабки считаешь -- материшь коммунистов. Шиза,
раздвоение личности. Если босс в долю не возьмет -- уйду на хрен в
инструкторы...

-- А что, обещал взять?

-- Обещал.

-- А-а. -- И Витюня посмотрел на Юрика с уважением.

-- Чего "а"? Давай решать, вот что. Я так считаю: разделяться нам не
резон. Согласен? -- Витюня кивнул. -- Чапать вниз по реке смысла не вижу. Это
успеется. Кстати, лучше уж плыть, чем идти. Плот сделаем...

-- Там пороги, -- перебил Витюня.

-- Тогда тем более успеется, -- категорически заявил Юрик, не давая
опомниться. Витюня только изумлялся тому, как быстро и без его участия решаются
вопросы. -- Ну, потопали, только потихоньку. Я быстро не могу.

-- Куда?

-- Туда, где я стадо видел. Пора вступать в контакт с аборигенами.
Может, пожрать раздобудем. Только оружие не забудь. Аборигены, они, знаешь,
бывают всякие...

Это Витюня и так уже знал.

Их глаза словно свечи,

Зубы шила острей...

А.К.Толстой

Глава 9

Вверх-вниз, вправо-влево. Вьется тропа, как вьются все тропы в горном
поясе. Старики рассказывают, что даже в лесистых землях равнинных людей с
заката не бывает прямых путей. Пойдешь прямо -- тут же застрянешь в буреломе,
упрешься в озеро либо угодишь в болото. В степях, что лежат на закат и
полудень, -- там да, бывают. Наверное, это ужасно скучно -- все время идти
прямо и видеть перед собою равнину на полдня пути. Никаких неожиданностей, ну
разве что вспорхнет из-под ног степная птица или порскнет заяц. Так и здесь
заяц может порскнуть, эка невидаль.

Юмми улыбнулась и, тотчас погасив улыбку, покосилась на воинов: не
увидел ли кто? Нет, кривые тропинки лучше. Жаль только, что они не так скоро
выводят к цели...

Отряд шел второй день. Двенадцать воинов Волка дал вождь Ур-Гар,
выслушав мудрого чародея Мяги. Двенадцать лучших воинов. Да еще велел не чинить
препон воинам Земли -- это еще пятеро и тоже не худшие. Сильный отряд. Кто бы
ни были двое пришлецов из Запретного мира, участь их незавидна. Это решено.
Даже Растак не возразил, хотя плосколицые еще и не думали убираться в свои
болота и каждый воин был на счету. Хоть и выразился крепко вождь, помянув в
сердцах нечистых духов, однако еще не ослаб разумом, согласился с больным
дедушкой, сам предложил в провожатые Хуккана. Горяч вождь и непреклонен, но
умен. Хуккан опытен в битвах и походах, никто лучше него не умеет распорядиться
облавой, и обычаи Волков ему ведомы, не раз ходил к ним. Да и само имя его
означает "волчище". Такому от соседей уважения куда больше, чем сопливому
мальчишке, посланному вместо занемогшего старика. Хуккан, конечно, сильно помог
-- вождь Волков, выслушав, долго не думал.

А еще вернее помогло другое. Не успел Ур-Гар дать пренебрежительный
отказ, заявив, что племя Волка чтит Договор и само расправится с незваным
пришлецом, как прибежали двое из отряда, высланного на упомянутую расправу, с
ужасной вестью: неуязвимый для стрел пришлец, обладающий сказочной силой, побил
восьмерых невиданным оружием, спастись удалось только им двоим... Видно было,
что оба напуганы и бежали, как побитые собаки. И хотя позднее выяснилось, что
убитых только трое, один ранен тяжело, а четверо точно выживут, хотя вождь
ничуть не поверил болтовне о непобедимости чужака и при всех назвал трусов
трусами -- все-таки новый отряд, пустившийся в погоню, состоял из сильнейших
бойцов и помощь людей Земли не была отвергнута.

Это хорошо. Ослабевшему племени надо дружить с сильными соседями, а
дружба всегда покупается ценой помощи, особенно если беда вызвана ошибкой
своего же чародея, не чужого...

Юмми вздохнула. Плох дедушка, вчера утром едва мог говорить и все же
шепнул через силу: иди. Как-то там за ним ухаживают? После битвы с плосколицыми
раненых множество, бабки-травницы сбиваются с ног да и побаиваются дедушку, как
все. Без слова вождя вряд ли кто вызовется ходить за больным, а вождь сам ранен
и дел у него выше дыма... Дедушка, миленький, выздоравливай! Как же я буду без
тебя?

Слеза-злодейка не вовремя выступила и задрожала в уголке глаза --
Юмми сердито сморгнула ее. Все-таки трудно прикидываться мальчишкой. Помочиться
-- и то приходится отставать от отряда под разными предлогами и прятаться за
кустами. А как иначе, если дедушка велел притворяться? Ему видней. Понятно
почему: он не хочет, чтобы дядя Ер-Нан стал чародеем. А она, Юмми, ничуть не
хуже дедушки находит, открывает и держит Дверь. Вчера все это видели. Даже
Шанги, чародей с той стороны, улыбнулся и похвалил.

Почему нельзя быть нормальной девушкой, играть со сверстницами,
плести венки, работать в поле, как все? Пригубив хмельного меду, плясать до
упаду на праздниках? Обсуждать молодых парней -- кто остановит свой выбор на
тебе, когда придет время заневеститься? Оно уже пришло, как приходит для всех
по пятнадцатой весне, а замужем не бывать -- ну кто решится взять за себя
воспитанницу колдуна? Были бы живы родители -- тогда, конечно, иное дело...

И вовек не носить девичьих украшений: самоцветных ожерелий, ниток
речного жемчуга, медных браслетов с насечкой, тонких лепестков-подвесок из
ковкого золота. А носить облысевшую от времени меховую накидку и -- по особым
случаям -- страшную харю-маску, отпугивающую злых духов. Вряд ли хоть раз в
жизни посчастливится родить сына или дочь, с искрящимся счастьем юной матери
поднести к груди свое дитя...

Так лучше для племени, не раз говорил дедушка. Он мудрый. И она
слушалась дедушку во всем, хотя ей совсем не хотелось быть чародейкой,
притворяющейся чародеем. Отсекут священным ножом мизинцы на обеих руках... это
страшно и, наверно, очень больно. Тогда уже совсем станешь колдуньей, никто с
тобой не поговорит иначе как по делу. Зря дедушка не хочет, чтобы после него
чародеем стал дядя Ер-Нан -- ну чем он плох? Ведь можно будет ему потихоньку
помогать, если сам не справится, разве нет?..

Трудно девчонке с раннего детства изображать мальчишку, почти
немыслимо. Даже если жить не в деревне, а на отшибе за ручьем, всему племени
глаза не отведешь, сколь ни старайся. Вон и Хуккан нет-нет да и взглянет на
"внука чародея" с любопытством и подозрением. Спасибо, что молчит, а мог бы
спросить при всех, нарочно не поверить ответу и под хохот мужиков потребовать
доказательств мужского естества. Этого не хватало!

Юмми сердито шмыгнула. Ладно, что воинам в походе некогда заниматься
чепухой, а то бы...

До места, где незваный пришлец в одиночку побил отряд Волков, шли
спрямляя путь, дальше двинулись по следу. Чужак не петлял, не пытался запутать
погоню, как в надежде уйти от расплаты сделал бы всякий повздоривший с
хозяевами этого края. Две кудлатых собаки, уразумев, что от них нужно людям,
вывалив на жаре красные языки, уверенно вели отряд по следам, кое-где заметным
и наметанному человеческому глазу, не то что собачьему носу. Никто не остался
на бугре, где был побит первый отряд, лишь постояли недолго над мертвыми и дали
напиться раненым. Скоро Ур-Гар пришлет им кого-нибудь с носилками, а у воинов
иная забота. Куда бы ни ушел чужак, хотя бы и к крысохвостым, лучшие бойцы
будут преследовать его до конца и убьют, конечно. Иначе не должно быть.

Иначе не будет, несмотря на то, что крысохвостые -- дикое отребье,
знать не знающее Договора. Враги. И язык-то у них чужой, никто его не понимает.
Дедушка рассказывал, что три поколения назад большая открытая долина, лежащая