Чтение 15–й страницы книги ~Армагед-дом~

- Никак.

- Ты контрольные уже все перерешала?

- Какие контрольные, когда жрать нечего? - спросила она грубо. И, сказать
по правде, преувеличила: макароны еще были. И картошки полмешка, ешь - не хочу.

- Ты помнишь, где я живу?- после паузы спросил Рысюк.

Она задумалась.

...Автобусы ходили редко, и Лидка, закинув сумку на спину, припустила
рысцой. Давно не чищенный тротуар покрыт был подгнившим слоем осенних листьев.
Стены домов пестрели обрывками объявлений, листовок, плакатов: "Сдам квартиру",
"Кровососы убили Зарудного", "Все на площадь! Все на митинг!", "Помогите
найти"...

Она нырнула в переход. Тишина, шорох десятков ног и ни одного голоса -
страшно, но она привыкла. Миновала железнодорожные пути, все так же рысцой
выбралась на привокзальную площадь. Ветер носил отвратительный запах - так
пахнет в зале ожидания, так пахнет в той подземной кишке, где плечом к плечу
стоят пожилые женщины и продают носки и хлеб, домашние тапки и трикотажные
свитера. Перед входом в "опорный пункт правопорядка" лежал на тележке для багажа
одутловатый мужчина в поношенной одежде. Труп. Лидка отшатнулась.

Тут же, на углу, торговали горячими сосисками, причем на борту тележки
виднелись полустертые буквы "Мо-ро-же-ное". Лидка вспомнила, как, держась за
руки брата и мамы, она шла по этой вот площади десять лет назад, и над тележкой
вились, кажется, надувные шарики...

А может быть, этого и не было.

Ее задели чемоданом, да так, что она едва удержалась на ногах. Надо было
спешить, до Рысюковско-го дома оставалось минут десять быстрой ходьбы.

- ...Кто там? Ты, Сотова?

Рысюк запер за ней дверь - Лидка отметила, что дверь новая, железная, с
двумя сейфовыми замками.

- Идем...

Рысюк здорово изменился за те несколько месяцев, что они не виделись. Все
мы изменились, меланхолично подумала Лидка. А то ли еще будет...

- Давай свою контрольную. Так, вариант упрощенный, для девчонок и
экстернатников...

- Не всем теперь по карману платить за очное, - отозвалась Лидка,
разглядывая комнату.

Рысюк обернулся от стола. Глаза у него были прозрачные, как у задумчивой
рыбины.

- Извини.

- За что? - удивилась Лидка. - Был грубияном, грубияном помрешь.

Рысюк не то закашлял, не то засмеялся:

- Помирать я не собираюсь. Сядь вон на тот стул. И займись пока делом -
расчерти поля вот в этой тетрадке, по четыре клеточки, сможешь?

- Постараюсь, - сказала она, никак не реагируя на насмешку.

Рысюк вырвал лист из блокнота и уселся решать Лидкины номера. Лидка водила
красным карандашом- ответственно, аккуратно, со знанием дела.

- Кто убил Зарудного, знаешь? - спросил Рысюк вполголоса.

Лидка ни на секунду не прервала работу.

- Знаю. Те два мужика, которых нашли в заливе. Рысюк оторвал глаза от
уравнения и цепко посмотрел ей в лицо.

- Как ты думаешь, эти... "очистители души" во главе с Бродовским... имели
повод убить его, а?

Лидка водила карандашом. Летела красная грифельная пыль.

- Все-таки версия не хуже других... "Кровососы убили Зарудного" - немножко
примитивно. Конечно, у олигархов был повод его убить... Не всегда стоит доверять
очевидному. А очевидно то, что гибель Зарудного инициировала процессы, приведшие
к новой катастрофе...

- Ты позвал меня, чтобы потрепать ученые словечки? - негромко спросила
Лидка. - Меня как приближенную к Зарудным особу?

Рысюк вздохнул. Отложил авторучку.

- Как там Славка? Лидка пожала плечами:

- Скверно ему.

Славка жаловался, что за квартирой наблюдают. Настоящее это наблюдение или
плоды травмированной психики - Лидка не имела понятия, тем более что Славкина
мама подозревала всех и вся - в последнее время она повадилась едва ли не
обыскивать Лидку на выходе из квартиры: "Ты же помнишь, Лида, что ни один
документ, даже самая мелкая бумажка не должна ? быть вынесена за порог... Ты же
понимаешь, Лида..." И тогда она вскипала и еле сдерживалась, напоминая себе, что
эта женщина пережила трагедию и слегка помутилась рассудком.. И даже открывала
свою сумку, демонстрируя: ни одной бумаги, принадлежавшей Андрею Игоревичу, она,
Лидка, до сих пор не присвоила...

Но обсуждать все это с Рысюком не входило в ее планы.

- Лидка, - глухо сказал Рысюк. - Ты, наверное, думаешь, что я суюсь не в
свое дело. Но я, в отличие от тебя, читал монографии Зарудного, его работы по
истории...

- Ага, - отозвалась она равнодушно. - Он тебя вспоминал. Такой, говорит, в
вашем лицее талантливый мальчик, надежда кризисной истории...

Рысюк помолчал, и Лидка с удовольствием увидела, как Игорь краснеет.

- Да! - с вызовом сказал Рысюк, несильно ударяя кулаком по ветхой
столешнице. - Я собираюсь быть кризисологом, и я им буду! И я имею достаточно
информации, чтобы утверждать... чтобы предполагать... Что Зарудный очень близко
подошел к... созданию теории апокалипсиса. К каким-то основополагающим вещам...

- Какой ты умный, - сказала Лидка. - Никто не догадался, только ты.

- Если бы никто не догадался, - сказал Рысюк шепотом, - то Зарудный был бы
жив. Неужели ты всерьез думаешь, что его убил этот Бродовский, эта банда с
чистой душой? Или эти невнятные "политические противники"? Лида... Лида, ты
чего?!

Она уже ревела. Давилась слезами.

И потому не сказала Рысюку про эти зарудновские слова: "...Очень важное
выступление по первому каналу. Мое выступление... Я думаю, что это будет
поворот... в нашей общей судьбе. Я очень на это надеюсь".

- Все просто, - сказал Андрей Игоревич. - Тысячу лет человечество вертится,
как белка в колесе. Цикла едва хватает на то, чтобы восстановить разрушенное. А
когда потенциал для прорыва худо-бедно наращивается, все начинается сначала.
Развал, распад, апокалипсис... Мы балансируем на грани, мы не растем, но и не
скатываемся к первобытному состоянию.

Кто поставил Ворота? Тот, кто хочет, чтобы мы оставались белкой в колесе,
живой и потешной, и безопасной белкой...

Он сидел на ограде пустого вольера. За его спиной плыли и плыли в небе
облака.

- Лида, Лидочка, не плачь. Я прожил хорошую жизнь, я понял, что...

- Вставай. Вставай. Встава-ай!! Темнота. Чьи-то руки, трясущие за плечи, да
так, что немудрено проглотить язык.

- Лида! Вставай! Началось! Да вставай же! Какой страшный сон, подумала она
и щипнула себя за руку. Боль была тупая, но вполне ощутимая.

- Началось, Лида... Одевайся! Скорей! Комната заплыла красным. Тяжелый свет
пробивался сквозь неплотно закрытые шторы.

- Мама?!

- Подъем! - гаркнул из прихожей отец. - Никаких нюней, никаких соплей!
Через минуту выходим...

Казалось, он даже рад. Казалось, он стал выше ростом - оттого, что он
больше не жалкий безработный, продавший за долги все, что только можно, а
мужчина, отец семейства, готовый бороться за жизнь маленького вверенного ему
прайда.

Шорох ног, как в подземном переходе. Так показалось Лидке со сна.

- Отойди от окна!

Она успела заметить. Небо, неравномерно подсвеченное красным. Ручейки
людей, вытекающие из подъездов и дворов. Запруженная людьми улица.

Страх пришел только сейчас. Когда она увидела это море движущихся голов.
Текучее человеческое море.

- Штаб ГО, - глухо сказал радиоприемник. - Слушать всем. Опасность со
стороны моря. Линия обороны проходит по улицам Флотской - Попова - Январскому
проспекту. Внимание! Направление эвакуации - северо-восток, линия пригородной
железнодорожной ветки. Запрещено использовать транспортные средства! За
использование автомашин в зоне эвакуации расстрел на месте!

Мягко качнулся пол. Задребезжала в шкафу посуда, закачались люстры, с
подоконника грянулась ваза. Яна взвизгнула.

- Тихо! - прикрикнула мама. Тимур неразборчиво бубнил себе под нос. Над
самой крышей пролетел вертолет. От грохота на мгновение заложило уши.

Путаясь в ремнях, Лидка нацепила на спину рюкзачок. С застежкой на груди,
так, чтобы в случае надобности можно было легко избавиться от ноши.

Тимур все бормотал и бормотал; Лидка взяла с вешалки шарф. Отец поймал ее
руку:

- Не надо... Проверьте, чтобы ни у кого на шее ничего не было. Тимур, ты
меня слышишь, или ты уже обо...ся?

Лидка вздрогнула. Отец в жизни не бранился, тем более при детях.

- Я в порядке, - сказал Тимур после паузы.

- Тогда ты с мамой. Я с девочками. Пошли. Щелкнула, захлопываясь, дверь. И
наступил пик

Лидкиного страха - щелчок положил конец прежней

жизни. Все всерьез. Всему конец. Щелк.

- Не бойся, - жалобным дрожащим голосом сказала Яна.

Лидка молчала, героически удерживаясь от слез.

Соседи уходили. Внизу торопливо хлопнула входная дверь, щелкнул замок на
втором этаже, а на четвертом кто-то торопливо поворачивал ключ. Хотя стоило ли
трудиться?..

Они спускались, и знакомая с детства лестница казалась большой
фотолабораторией - из-за густого красного света. Впереди шли мама с Тимуром,
сзади отец вел Лидку и Яну, вел за руки, как маленьких.

- Ничего, - повторял отец, сжимая потную Лидкину ладонь. - Ничего,
ничего...