искусство влило золотое дыхание жизни, стала живым идеалом женской
красоты". Это относится ко времени, когда люди еще не осознали
собственную красоту и не научились ее видеть. Так и теперь некоторые
народности, стоящие на низкой ступени развития культуры, как в Африке
или Южной Америке, и привыкшие ходить почти обнаженными, портят свои
прекрасные тела нелепейшей татуировкой, навешивают чудовищные
ожерелья, а иногда и просто уродуют лицо, подпиливая зубы, вытягивая
губы и уши.
черты грубой розеткой или серьгой, болтающейся до губы.
более поздний, а не пережиток древности. Там, где индийская культура
сохранилась в чистом виде, этого нет. Взять хотя бы далекие острова
Индонезии. Там, на Бали, культура наша, а не мусульманская. Там до сих
пор еще в деревнях люди ходят полуобнаженными, добавляя к чистой
красоте своих тел лишь серьги. А наша Индия вся закуталась после
мусульманского завоевания, принесшего нам и Сати, и затворничество
женщин, и уничтожение изображений, лишившего нас тысяч храмов, почти
всей живописи прежних времен.
подозревал!
уклоняемся от цели нашей беседы и теряем путь... Если древние мастера,
воображая идеал, творили то, что не видели, а люди средних веков, не
находя идеала, усовершенствовали то, что видели, то более поздние
художники видели, но не могли создать.
возводя красоту в принцип, мечтая о воплощении всего прекрасного в
мире. Так, фрески Аджанты, подобно Урваши, стали надолго идеалом.
Неужели модели, служившие буддийским художникам, были совершенно
идеальны? Чувственные и нежные, избалованные и надменные придворные
женщины могуществом мантринов того времени были превращены в богинь,
но не как отдельные индивидуальности. В эпоху общего снижения
мастерства, после многочисленных войн, наши скульпторы повернули
назад. Не в силах создать произведений могучей красоты,
соответствовавших духу времени, они копировали прошлое, - а недостаток
творческой мощи заменяли украшениями. Под покровом прихотливо
вырезанных диадем, ожерелий, поясов, подвесок и причудливых причесок
исчезает строгая и чистая красота тела, доведенная в изваяниях к
шестому веку до высокого совершенства. В общем тогда скульптор
поступал подобно дикарю, украшающему свое тело блестящей проволокой.
принесло нам западную науку и технику; но вместе с тем отравило и
западным отношением к жизни и искусству, - я считаю его ядом. Уметь
видеть, но не пытаться сложить из виденного целое, превратить в
реальность, заставить поверить в него силой труда и таланта. Наоборот,
они стараются рассыпать целое на крохи. Разбить вазу, чтобы любоваться
причудливой формой черепка. Выбрать из живой игры светотени
изображения две-три черты, пару красочных пятен и назвать это именем
целого, заменяя мудрость собирателя красоты умением анатома. Это
неизбежная расплата за разрыв с природой, с ее изменчивой игрой форм.
Я не хочу никого бранить - какое я имею право, но в этом старании
обязательно разбить, разломать, разобрать целое мне чудится обезьянья
черта наивного исследования, свойственная всем нам в раннем детстве!
скульптуре, которая идет следом за западной.
всеобщую сущность красоты, а соригинальничать так, чтобы их
произведения обязательно отличались бы от всего созданного ранее!
силу лишь гигантам искусства, а новые наши мастера уродуют тело
человека, в попытке утрировкой, диспропорцией и абсурдным искажением
достигнуть выражения хотя бы одного-единственного чувства в форме.
Одного - там, где должны быть сотни, да еще в тысячах оттенков и
переходов! Разве не очевидно, что путь выражения отдельных
индивидуальных, случайных черт должен был с неизбежностью привести к
тому чудовищному искажению реальности, какой выражен в абстрактной
скульптуре Запада и наших его последователей! Невыносимая ностальгия
от разобщения с природой толкает людей на украшение окружающих их
стен. Стеновая орнаменталистика и породила абстрактную живопись. Жизнь
среди машин заставила скульпторов отказаться от неисчерпаемых черт
прекрасного в природе и перейти к конструированию скульптур из
металлических частей, превращая образ живого в некое подобие машины.
Они забыли или не знали, что машина создана для работы, только
работающая, она может отвечать нашему эстетическому чувству. Мертвая
конструкция в самой основе скелетна и безобразна.
доносились звонки маленьких молитвенных мельниц. Оборот колеса,
отмечаемый звонком, означал, что написанная на нем молитва прочитана.
из верхнего храма. В том же печальном и замедленном ритме отозвались
большие и малые барабаны. Тревожные их удары чередовались с
пронизывающими высокими нотами хора духовых инструментов и с редкими
звенящими ударами литавр. Даяраму сначала музыка показалась нестройной
и грубой. Постепенно ухо привыкало и улавливало главную тему странного
оркестра - приветливую и успокаивающую, как бы встающую преградой на
пути людских горестей и забот.
расположены кельи монахов. Здесь жил и художник, а профессор занимал
светлый верх небольшой кумирни, еще на одну ступень выше.
крошечные клетушки. Как ни тесно было в монастыре, завет буддийских
вероучителей выполнялся строго - без уединения человеку недоступно
никакое совершенствование. Ночлег и раздумья каждого должны свято
охраняться в тиши отдельного помещения.
проносились в слабом свете.
огибавшую черное зияние храмового входа, откуда тянуло резким запахом
ароматных трав, курений и молитвенного сыра.
смогу создать настоящее произведение искусства, Анупамсундарту
Парамрати?
стоящих на пути к задаче, если ты хочешь уловить образ современности
на уровне мастеров древности.
сейчас доступны сокровища искусства всего мира, не только всей Индии.
И так много воскресло из небытия, извлеченное трудами археологов.
время! Время, Даярам! Вся неимоверная глубина многолетних раздумий,
после того, как изучены все шестьдесят четыре искусства и приобретено
уменье расщепить волосок на тридцать две части, по древней поговорке.
И это не пустые слова - ты знаешь, что такое музыка и танец для
каждого индийца. В танце одних мудра - движений рук около шестисот...
Мы сумели простой ритм барабанных звучаний обогатить сотней оттенков,
двойственных, как наши ноты и как все в природе.
будто сотканы узоры из лунных лучей и расчислены все переливы света в
пене, качающейся на волнах в полуденный час. Накопленное нами
богатство слишком отяготило нас. Мы тонем в словах, особенно в
философии, задушены определениями того, что представляет лишь череду
непрекращающихся переходов. Тонкость разработки оборачивается
слабостью и стоит забором на дороге постижения, особенно в наши дни, с
быстрым ходом времени и изменений в индивидуальной жизни. Но прости
меня, я увлекся сам. Недостаток времени не даст тебе подняться в
раздумьях и воображении до мастеров прошедших времен. Следовательно,
ты нуждаешься в помощи. Эту помощь даст тебе модель, если ты найдешь
ее! - Рамамурти подбежал к гуру.
радости, а о совместном искании Анупамсундарты, то есть о счастье
художника. Я знаю, что у тебя произошла беда, - простертой рукой
Витаркананда остановил Даярама, пытавшегося ему ответить. - Теперь уже
поздно, а завтра, я думаю, что тебе следует рассказать мне все. Я
подумаю, чем помочь тебе, какой колеснице следовать, применяя
терминологию наших добрых хозяев.
добрался до своей кельи, сохранявшей запах несвежего масла, веками
впитывавшийся в каменные стены и земляной пол.
что в левом углу, на низком столике, ему оставлен обычный ужин -
горсть муки из поджаренного ячменя - цзамба и завернутый в тряпье
чайник со смесью зеленого чая, молока, масла и соли. Он, находивший
вначале это питье отвратительным, теперь так привык, что не
представлял, как он раньше обходился без него. Высокогорный ячмень -
Каменистый Артем
Акунин Борис
Андреев Николай
Володихин Дмитрий
Марко Джон
Володихин Дмитрий