хотя бы на сегодня все закончилось более- менее благополучно (а на столе
в кабинете по-прежнему лежат бумаги, и в очередной раз нужно посылать
бригады на обыски и аресты, и спать опять до утра не придется), комиссар
окликнул его нарочито тихим голосом:
крайнем случае - завтра, найди хоть не самого наркома, хоть концы какие.
Любым способом. Второе - дождись, когда кто-то со стороны этим делом
заинтересуется. От кого запрос придет - где, мол, Ляпкин- Тяпкин, а
подать сюда Ляпкина- Тяпкина. Сразу мне сообщишь.
времени почти пустыми коридорами в свой кабинет, - тут перекурить
некогда будет. Ну а дальше? Самому, что ли, застрелиться для простоты
дела? Или?"
ГЛАВА 8
Дзержинского, буквально в десяти минутах неспешной ходьбы, на третьем
этаже старинного дома непонятного архитектурного стиля, за метровыми
стенами обширной, хорошо натопленной квартиры некий человек
заинтересованно следил за только что завершившимся совещанием, более
похожим на сговор.
лубянских чинов, с высокими, четырехметровыми потолками и двумя узкими
стрельчатыми окнами, выходящими на знаменитый московский переулок,
напоминал одновременно обиталище рафинированного интеллигента и
декорацию к фильму о сумасшедшем изобретателе. Левую его половину
занимали темные застекленные книжные шкафы, огромный письменный стол
утвердился в простенке, рядом с ним располагались пара громоздких кресел
и пухлый диван, обитые шоколадной стеганой кожей.
квартиры, сравнительно молодой человек в армейской гимнастерке со
знаками различия военинженера 1-го ранга (три рубиновых прямоугольника
на черных петлицах связиста), к стене был прилажен длинный верстак. Его
загромождали голые алюминиевые шасси с рядами радиоламп, непонятная
нормальному человеку путаница проводов соединяла между собой
всевозможные конденсаторы, сопротивления, реостаты, коробки
осциллографов и генераторов стандартных сигналов.
батарейного коммутатора и еще один коммутатор - телефонный, едва ли не
прошлого века, с мраморным распределительным щитом и торчащими в гнездах
многочисленными штекерами с толстыми черными шнурами на противовесах.
запахами.
в разные технические эпохи последнего полувека, лишь один прибор,
закрепленный в специальном многолапом зажиме над столом и связанный со
всеми прочими устройствами десятком гибких серебристых шин, словно бы
обтянутых парчой. Как-то совершенно чужеродно он выглядел, словно
спортивный "Порше" среди самобеглых колясок. Иная техническая культура в
нем ощущалась и несколько даже нечеловеческий дизайн, пусть и невозможно
было объяснить простыми словами, в чем тут дело.
маленький, как тетрадный лист, экран американского телевизора.
часа в день, передачи, собственных телеприемников, за исключением
экспериментальных, штучной сборки, в СССР пока не производилось.
фанатиков технического прогресса, переключившихся со сборки детекторных
и ламповых приемников и передатчиков на очередное чудо XX века.
отнюдь не бессмертным и пресловутым "Лебединым озером", хотя именно
отрывки из него передавала последнюю неделю опытная студия с Шаболовки.
С четкостью и контрастом, недостижимым пока и в Соединенных Штатах, где
благодаря эмигранту Зворыкину регулярные передачи шли уже лет пять, он
наблюдал прямую трансляцию из кабинета Заковского.
не выражало никаких эмоций, только время от времени приподнималась
удивленно бровь, и еще - он довольно часто закуривал "Северную Пальмиру"
из лежавшей рядом коробки и несколько более резко, чем обычно, стряхивал
пепел в круглую хрустальную пепельницу.
испытание нового специального изобретения, призванного заменить
банальное уже подслушивание кабинетов и телефонов высокопоставленных
сановников.
сказано: "Связь - нервы войны". Если это справедливо в отношении войны
явной, так тем более - тайной. А нервы, как известно, передают мозгу от
всех прочих органов информацию, являющуюся матерью интуиции.
военинженер Лихарев значился начальником аналитического сектора
спецотдела при секретариате Политбюро ВКП(б), фактически же - личным
референтом Сталина для весьма особых поручений и, по собственному
усмотрению, мог носить как штатский костюм, так и военную форму с любыми
знаками различия. В разумных пределах. Кроме, скажем, маршальских,
поскольку живых маршалов в СССР к описываемому моменту имелось всего
три, хорошо известных всей стране в лицо, и появление четвертого вызвало
бы законное удивление в заинтересованных кругах.
власти" была достаточно темная и большинству приближенных к вождю людей
неизвестная, самым же доверенным, вроде Поскребышева и Власика, -
непонятная.
25-го и 26-го годов, сначала вроде бы в качестве шофера пличного
охранника. По слухам, рекомендован он был на этот пост лично Менжинским,
которому Сталин, после весьма своевременной, пусть и немного загадочной
смерти Дзержинского, неосторожно упомянувшего на съезде партии о
грядущем диктаторе "в красных коммунистических перьях", доверял почти
безгранично. А когда Вячеслав Рудольфович, в свою очередь, тоже наконец
умер (от грудной жабы, кажется)- стал доверять еще более.
дискредитировать, вождь верил гораздо больше, чем пока живым. Пусть и
имело это правило некоторые исключения. Считалось, что, не успев став
врагом при жизни, то* варищ и в дальнейшем таковым не станет, от живого
же можно ждать всякого.
убедившись, что влиянию преемников председателя ОГПУ он не подвержен,
Сталин мог быть почти стопроцентно уверен, что Валентин останется его
верным... Не слугой, конечно, нужных именно для этой роли качеств он не
имел, а ближайшим помощником в вещах сугубо деликатных.
подчас взаимоисключающих качеств: гигантской эрудицией почти во всех
областях, острыми быстрым умом, умением абсолютно точно угадывать
настроения и желания вождя, мог спорить, когда Сталину этого хотелось,
соглашаться и поддерживать любое сказанное Хозяином слово во все прочее
время, сохраняя и в том и в другом случае великолепное чувство
собственного достоинства, без тени лакейства.
социальный заказ, мог отыскать убедительный компромат на кого угодно.
напоминали отношения умного средневекового монарха с не менее, а то и
более умным шутом.
приличную часть центрального аппарата НКВД. Как у него это получалось,
Сталин давно уже не интересовался, то есть не вникал в технологию, не
раз и не два убедившись, что информация Валентина достоверна абсолютно и
напрочь лишена конъюнктуры. И еще одно - любое задание Валентин мог
исполнить буквально за несколько часов: доклад ли составить, полсотни
источников проанализировать или полузабытую цитату из неизвестной книги
найти. И работать без сна мог сутками, превосходя в этом даже самого
Сталина.
архив - и пожалуйста. Как в русской сказке - пойди туда, не знаю куда...
Этого Сталин понять до конца не мог, но ценил. Разобраться, если
потребуется, можно и позже, а пользоваться нужно сейчас.
согласен. Беру с него пример.
остальное же от лукавого... Вот и я хочу, чтобы вы это знали.
рождения. Надеюсь - не хуже.
людей, которые тщательно продумывают, что, как и когда сказать. Я же
буду говорить абсолютную правду. Как американский врач американскому
пациенту...