Чрезвычайный Комитет тут же обнародовал свои первые постановления,
разработанные, видимо, еще накануне. Было объявлено об организации
ополчения, о запрете на передвижения внутри острова и о запрете покидать
его территорию. Было объявлено также о создании специальной комиссии для
расследования убийства Крандалоса. Уже через полчаса люди с милицейскими
повязками - их оказалось гораздо больше, чем было две недели назад, когда
в поселке собралось чуть не все население планеты - патрулировали на
улицах поселка, на стоянке и у складов мэрии между поселком и посадочной
площадкой, где приземлялся "Раногост".
переворота, я был официально проинформирован о случившемся. Мне
рекомендовалось не покидать Станции Связи до особого распоряжения и
сотрудничать с Чрезвычайным Комитетом как с правительством Сэлха. Для
охраны Станции - а скорее всего, чтобы исключить возможность моей связи с
оппозицией - на холм был направлен наряд милиции из трех человек.
опубликован указ, объявляющий вне закона всех кернеммитов и всех, кто стал
бы их укрывать или оказывать содействие, а на комиссию по расследованию
убийства Крандалоса были возложены функции выявления и ликвидации
кернеммитов. Один из них - старый Лэн-Куа - на свою беду оказался в
поселке и был тут же повешен перед зданием мэрии. Чрезвычайный Комитет
взялся за дело круто, и казалось, что через несколько суток он будет
полностью контролировать ситуацию на всей планете.
недостаточное понимание ими местных условий - лишь Фонбраум из трех членов
Комитета родился на Сэлхе. Комитет - да и я, признаться, тоже - считал,
что любая возможная оппозиция полностью дезорганизована. Нам, гражданам
Метрополии и выходцам из Метрополии, свойственно недооценивать способности
населения окраинных планет. Зачастую это приводит к ошибочным действиям.
удар. Меня разбудил грохот взрывов - следящая система Станции была
настроена на внешний обзор - и я узнал о том, как начиналась атака лишь
наутро, из разговора с Фонбраумом по кабельной связи. Оказалось, что отряд
повстанцев - так стали называть их сторонники Чрезвычайного Комитета -
используя, видимо, светоусилители, захватил ночью холм, на котором стояла
Станция, и оттуда повел прицельный снайперский огонь по охране,
выставленной у особняка Крандалоса. Власти превратили особняк в тюрьму, и
туда в течении дня упрятали около полусотни неблагонадежных из числа
жителей поселка. После того, как охрану перебили - а это было сделано
практически бесшумно, поскольку они пользовались глушителями, и поэтому
тревоги не вызвало - повстанцы подвергли поселок ракетному обстрелу.
Основной огонь нападающие сосредоточили на ретрансляторе и стоянке, но
часть ракет они выпустили по самому поселку, что вызвало многочисленные
пожары и панику. В создавшейся неразберихе заключенные сумели бежать в
сторону холмов, прихватив с собой оружие охранников. Ретранслятор был
уничтожен, равно как и все машины на стоянке. Отряд повстанцев,
совершивший налет, сумел отступить без потерь.
мэрии, где были сосредоточены основные силы ополчения. Правда, успех этой
атаки оказался незначительным - сказывалась неопытность тех, кто руководил
ею. Но им удалось, потеряв нескольких человек, прорваться к зданию и
закидать его самодельными зажигательными устройствами. Отступая, они
потеряли еще около десяти человек, но цель нападавших была достигнута -
мэрия заполыхала. Этот ход стоил принесенных жертв - без архивов мэрии
невозможно было установить, кто из жителей Сэлха может нести в себе
кернеммитские гены.
миром, и мне оставалось лишь одно - наблюдать со стороны за боевыми
действиями. Что я и делал в течении пяти последующих суток. Правда,
разобраться в том, что же происходит, в моем положении было весьма
затруднительно. Я видел, как поселок переходит из рук в руки, как его
обстреливают то из неведомо откуда взявшихся безоткатных орудий, то
какими-то, наверное самодельными ракетами, как вдоль улиц, стреляя и
падая, бегут люди. Но я не понимал сути происходящего, не понимал, что
стоит за их действиями. В этой неразберихе непонятно было, кто на чьей
стороне, кто и зачем нападает, кто и как маневрирует. Я мог лишь
догадываться, что, наверное, и сами воюющие не всегда понимают, что же они
делают и зачем они это делают, что большинство из них вообще попросту не
разбираются, на чьей они стороне. Люди внизу, казалось, просто обезумели.
Я видел, как на третий день из-под развалин одного из домов выбрались,
размахивая белыми тряпками, человек двадцать, среди них несколько детей.
Они были безоружны, и они хотели уйти из поселка, но уже через сотню
метров по ним начали стрелять. Я не знаю, сумел ли кто-нибудь из них
выбраться из этого ада, но то, что более половины полегло тут же, на улице
- это я видел своими глазами.
окружавших поселок, и день и ночь держали его на прицеле. Некоторые из них
- как те, что сидели сейчас в развалинах конторы Службы Связи - не
разбирали, в кого они стреляют - им это было безразлично. Рай, сущий рай,
не раз вспоминал я, глядя на обугленные развалины и на заваленные трупами
улицы поселка. Рай, сущий рай.
заметно, что поселок здорово опустел. Перестрелки на улицах вспыхивали все
реже и как-то упорядочивались. Было видно, что ополченцы, засевшие в
начале в районе складов, постепенно продвигаются среди развалин к центру
поселка, укрываясь от огня за обломками стен, и сопротивления им никто
почти не оказывает. Повстанцы, видимо, вывели свои силы, и теперь только
снайперы сдерживали продвижение ополченцев.
дыма поднимались над холмами. Иногда слышались разрывы. Я догадывался, чьи
дома и фермы горят, но не понимал, кто же берет верх, не понимал, что же
вообще происходит. Мне надо было выбраться отсюда, выбраться во что бы то
ни стало, пока не утерян совершенно контроль над ситуацией. Мне надо было
выйти из Станции.
когда я выйду.
доверять этому чувству. Потому что даже полная защитная форма не спасает
от прямого попадания, скажем, ниаритовой пули.
машины. Чьи они были - неизвестно, но снизу по ним сразу же открывали
бешеную стрельбу, правда, безуспешно. Несколько раз машины появлялись на
горизонте. Но все равно их было слишком мало. Слишком, слишком мало. Около
двухсот машин было уничтожено на стоянке - четверть, наверное, всех машин
на Сэлхе. Но остальные должны быть исправными. Остальные должны летать.
поселка рассеялись по гигантским пространствам Сэлха, и уже никогда, ни
при каких обстоятельствах, не удастся собрать всех вместе.
сделать это. И следил за мэрией. А снайпер, засевший там, наверняка следил
за мной.
они не сделали этого. Здание казалось им пустой выгоревшей коробкой - или
это был их снайпер? Они не стали занимать мэрию, они двинулись мимо,
подбираясь к подножию моего холма, постепенно отрезая засевшим в
развалинах конторы путь к отступлению. Если они ликвидируют этих
снайперов, они захватят весь холм, и тогда я буду лишен свободы
передвижения, свободы вступать в контакт с теми силами, с которыми хочу.
Этот вариант был немыслим для меня.
холме, открытом со всех сторон! Вокруг - лишь низкий кустарник, ни одного
приличного дерева, ни одного приличного укрытия. Тропа вниз
простреливается на всем протяжении, а все остальные пути ведут через
заросли кустарника, и придется либо ползти, долго и медленно, либо бежать
напролом, надеясь на чудо. Конечно, если суметь перебраться на другую
сторону холма, укрыться и от мэрии, и от поселка, то будет, наверное,
безопасней. Тогда - вниз, до подножья, перейти ручей - и вот он, лес.
Всего-то километр, не больше пяти минут. Но как, как это сделать, если
выход из Станции смотрит прямо на поселок? И кто еще ждет меня в лесу?
целиться с их помощью труднее, особенно с непривычки. Но ночью будет уже
поздно, к ночи ополченцы займут весь поселок и холм. Пора было решаться.
Защитная форма была уже на мне. Опустил забрало, проверил герметичность,
пристегнул к ногам ускорители. На эти игрушки - единственная надежда. Если
я еще не разучился ими пользоваться. Если сразу же не поломаю ноги. Шесть
секунд бега - двести метров. По прямой, по равнине. Под гору, да с
поворотом, мне бегать с ускорителями еще не доводилось - придется
попробовать. Я взял в руки оружие, еще раз осмотрел его и подошел к
выходу. Все, пора.
куда угодно - это я хорошо помнил. Я прыгнул вперед сразу на две ноги, и в
момент касания ускорители сработали, подбросив меня метра на два в воздух.
Правое колено отдало знакомой болью - боже, я почти забыл об этом! - и
ногу занесло вперед, но я приземлился на левую - удачно. Толкнулся вниз -
Конюшевский Владислав
Орловский Гай Юлий
Круз Андрей
Роллинс Джеймс
Володихин Дмитрий