ценой...
меня словно зажали в створ. Это было ее лицо! Губы, волосы, черное пятно
на щеке - кровь, развороченный, изуродованный висок. Невидимые раскаленные
клещи рвали и жгли мой мозг. Все глубже... И боль, дикая боль, но
вырваться нельзя...
работать на ферме. Она бы отдала ее нам. Там красиво, на холмах у реки. А
нашего первого малыша мы назвали бы Мишелем. Правда?
пальцы скользнули по пластиковому браслету, а потом все исчезло...
было. А еще, кажется, трава. "Кажется", потому что темно. Ночь.
силой. Я могу встать. Все хорошо. Я абсолютно спокоен..." Чушь! Я не был
спокоен! И ноги силой не наливались. Аутотренинг не помогал.
было? Я сидел на корточках, а потом ткнулся физиономией в кусты. Остальное
- плод больной фантазии.
хотелось бы еще раз, переутомившись, пережить такой сон. Слишком он
реален. А если не сон? Тогда - глюк. Галлюцинация. Плохо...
цыпочках вдоль стен, прохлада камня под пальцами и мысли. Мозг,
оправившись от потрясения, бешено жонглировал вопросами и ответами. Понять
противника - предугадать его дальнейшие ходы. Почему меня не "угасили" в
компании с Арнольдом? Значит, я был нужен бустерам живым? А сбивали зачем?
Астроверфь? Несерьезно! Дали бы лучом... Нет, не понимаю!
которого начинало саднить под сердцем. Призрак, или галлюцинация, или
видение моего сна было право - Яна не хотела пускать меня в город.
сад, в глубине которого мерцали окна гостиной и кухни. На стоянке торчал
один тетушкин флаер, значит Мишеля все еще не было. Светло, тихо, пусто. А
на лавочке сидит кто-то. Сидит и смотрит в мою сторону.
спиной прозвучало:
стараниями мамы. С детства оно мне не нравилось и я сократил его до Вика.
К этому привыкли и иначе как Виком или Виктором не называли. Так документы
и получил. Никто не мог знать мое настоящее имя...
захотелось спрятаться. Бежать, нырнуть куда-нибудь, как в детстве, когда
я, возвращаясь домой из Города Аттракционов и услышав те же слова матери,
спешил запереться в своей комнате. Но теперь бежать было некуда. Да и как
укроешься от человека, умершего три года назад?
извозиться?
ведающие удивлением. Все воспринималось как должное. И то, что мать
выглядит молодой, гораздо моложе, чем в последний раз. И то, что на ней
любимое искристое лакоплатье. И то, что говорит она на едином как всегда,
с легким акцентом. Она родилась на Магдалине - там все слегка картавят.
научился это делать? Стыдно.
большой высоты.
чтобы убить. И сейчас... Зачем ты идешь туда? - мама махнула рукой в
направлении дома. - Подожди! Сейчас ты скажешь, что идешь восстанавливать
справедливость, помогать людям. Ты помогал им и до сих пор. Где они - эти
люди? Арнольд, Яна, островитянин... Ты считаешь себя правым. Ты всегда
любил считать себя правым. И, разумеется, хотел, чтоб было как лучше. Но
ни один твой шаг на Лабе не принес пользы. Только зло. Теперь ты идешь
мстить. Кому? За что? За собственное бессилие?
Как спец я не стоил сейчас ничего. Тоска выворачивала меня наизнанку.
Тоска и сознание, что мама права.
конца. Может быть в его жестокости есть смысл? Но ты идешь мстить. И
будешь жесток тоже...
Хочешь скрыть свои ошибки, выставиться, проявить себя? Заработать
благодарность декана? Поэтому, а вовсе не от того, что кончилась связь ты
ничего не сказал Ломакину. "Справедливость", "благо Сообщества" - пустые
слова, прикрытие для тебя. Тебе и раньше было плевать на них, а сейчас...
Красуешься своей ловкостью, силой... Ты ведь слабеньким рос. И наверное,
поэтому всегда хотел стать сильным. Сильнее всех. Ты и с отцом ушел
потому, что он устраивал в Школу, давал силу...
трясти. Передо мной была не моя мать. Та никогда не упрекала меня, только
улыбалась устало и грустно.
Хотел так, что даже забыл про мою болезнь. И я осталась с нею одна. Ты
знаешь, как плохо быть одной, когда медленно гаснет свет...
Чудовищное эхо ревело в уши: "ГАСНЕТ СВЕТ... ГАСНЕТ СВЕТ... СВЕТ..."
Страшные слова, без смысла и звука... Не надо!!!
образуют слова: "Приходят Катрин и мать. Смотрят в глаза и говорят. Видят
насквозь душу. Парень, забери меня отсюда." Где-то я это слышал. Кто-то
мне это говорил. И я говорю. И веселые геометрические фигурки вновь
становятся в строй: "ЗАБЕРИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА".
человеком, отлично сознавал это и мне было все равно. Неважно, сошел ли я
с ума, взялась ли за меня планета или бустеры, но больше никаких диалогов
я вынести не мог. Быть мертвым - гораздо лучше. Хотя, здесь воскресают и
мертвые.
руки и ноги повинуются... Но теперь аутотренинг не давал даже иллюзии
облегчения. И тогда я изо всех сил ударил себя по морде...
бесшумно скользнул вдоль стены. За стеной, в гостиной давал гудки вызова
фон. Я "взял панораму" дома и обнаружил в гостиной тетушку Натали Кардан и
Элеонору. Еще кого-то, одного или двух зафиксировал в соседней комнате.
Они показались мне знакомыми, но находились далеко и воспринимались
смутно.
таран, понимаю... Вдвоем?! В каком районе? Осмотрели место? Что значит, не
успели?! Меня не интересует! А как хотите! Немедленно. Если живой?..
Острове, а еще лучше не делать вообще. Да, считала и считаю! Нет, не
трогайте. Доставите сюда, там...
глядя на меня. - Он здесь.
вопросов. Да и нам есть о чем спросить. Теперь можно, - она с непонятной
жалостью и интересом рассматривала мое разбитое лицо. - Крови много было?
кресло. - Сразу будешь спрашивать или сначала выслушаешь нас? Я думаю,
мадам Элеонора, наши вопросы мы зададим в конце?
тоже произошла интересная перемена. Где грим, пудра, парик? Маскарад
кончился, передо мной сидела жесткая старуха с фанатичными глазами. -
Расскажите ему, Натали. А когда он поймет, мы его спросим.
прошел, я был собран и жесток. Мозг превратился в запоминающее устройство,
готовое впитывать информацию.
старших. Это радует, - улыбнулась тетушка. - С землянами, вообще, общаться
- редкое удовольствие. Нас заворожила громкая слава Дальней Разведки,
Школы и так далее. Мощь и великолепие, псимбо, штучки с психополями.
Супермены! Спецконтролеры! Тем более, сначала мы вас переоценили, решив,
что вы - человек Ломакина, дальник. Не надо бледнеть, Вик. Кому следует,
давно и хорошо знают, что за человек ваш декан.
заочно.
вас прекрасные отношения с деканом. Он выделяет вас, беседуя при закрытых