научный. Я беру не просто людей, а таких людей, где я знаю, что
за ними есть какие-то преступления. Я только не знаю, какие
именно. Вот такому типу я и говорю: "А ну, признавайся! "
госбезопасности, -- я и раскрыл дело героя Перекопа. Я знал,
что за Зинкой будет куча преступлений. Порылся -- и нашел.
Максима лежала на полке большая плоская коробка, а в ней
коллекция каких-то значков с нумерованными табличками. На одном
из значков поблескивала маленькая золотая эмблема -- череп и
скрещенные кости. Как на пиратском флаге. Значки определенно не
пионерские.
грецкого ореха. Ракушка в оправе из тонкой платиновой проволоки
в форме подвески или кулона. К ней прикреплена табличка,
заполненная каллиграфическим почерком военного писаря НКВД:
"Дело "Голубой звезды". Экспонат, No 127-Д. Конфисковано
при обыске у г-ки Орбсли Зинаиды Генриховиы".
который изображал навозного жука.
растолковывать высшие премудрости всяким идиотам. Потом он стал
бормотать, что в Древнем Египте были особые тайные секты, у
которых навозный жук с шариком служил символом солнцеворота и
жизневорота. Чтобы узнавать друг друга, члены этих сект
пользовались скарабеями как тайным значком.
тайные секты представляли собой нечто вроде древнеегипетских
врагов народа. Потому они прятались по заброшенным пирамидам, а
древнеегипетское НКВД охотилось за ними. Когда их ловили, то
согласно тогдашней технике их забивали до смерти камнями. Позже
подобные тайные секты существовали и в Европе, но в качестве
условных значков они пользовались ракушками, которые сверху
напоминают жука. Позже эти ракушки стали условным значком
только для женщин, балующихся всякими дианическими культами.
госбезопасности. -- Видишь, что это наломинает? По женской
части...
символика!
который обычно рисуют на стенках общественных уборных.
Синклера под названием "Невидимый мир сатаны", которая была
издана в Эдинбурге в 1875 году. На полях стояли пометки со
ссылками на героя Перекопа и его сестру -- генерала НКВД
Зинаиду Геприховну в связи с каким-то делом "Голубой звезды". А
в этой книге описывалось следующее:
возглавлял строгую пресвитерианскую общину и которого в
Эдинбурге считали почти святым, все это время тайно вел жизнь
отвратительного разврата и погряз в самых мерзостных и
противоестественных преступлениях. В 1670 году, когда ему
исполнилось семьдесят лет, его обуя^п ужасные припадки
раскаяния и отчаяния, угрызения его нечистой совести довели его
до грани умопомрачения, и его муки могло облегчить только
полное, откровенное и публичяое покаяние в своих злодеяниях.
скандала и позора, пыталась замять все дело, но его духовник
раскрыл тайну лорду -- мэру города, и тот распорядился учредить
дознание. Несчастный старик, настоятельно заверявший, что
"ужасы Господни, которые тяготят его душу, заставили его
сознаться и принести повинную", Томас Вэйр был арестован вместе
со своей слабоумной сестрой Джин, которая была замешана в его
отвратных делах".
вышагивал по улицам в своих красных галифе, с кривой шашкой и
огромным маузером -- золотым оружием Реввоенсовета. А в книжке
дальше стояло:
болезненно ощущал на себе тяжелый гнев Божий, что приводило его
в отчаяние, и нескольким исповедникам, которые навещали его, он
признавался: "Я знаю, что я осужден на вечное проклятие и мой
приговор уже подписан небом... Потому я не нахожу в моей душе
ничего, кроме темноты, мрака, пепла, и это жжет меня, как на
дне ада". Столь неожиданное возмущение чувств, ненависть к
мерзким делам в сочетании с полной неспособностью отречься от
них вполне понятны в семидесятилетнем старце, чья плоть
изъедена годами излишеств, а разум ослаб от тяжелого
напряжения, когда приходилось постоянно играть искусственную и
трудную роль".
квартире Максима, как она трогательно помогала Ольге по
хозяйству. Или как они гуляли с ребенком в Петровском парке. А
рядом шкондыбал колченогий герой Перекопа и заботливо нес
бутылочку с молоком. А "Невидимый мир сатаны" сообщал:
колдовстве. Хотя за ним уже давно шла подобная дурная слава и
люди передавали необычайные истории о его занятиях магией и
заклинаниями, но колдовство не было главным обвинением,
предъявленным ему в официальном суде. Он был признан виновным в
прелюбодеянии, блуде, кровосмесительстве и содомии и по этим
пунктам осужден к удушению петлей с последующим сожжением на
костре между Эдинбургом и Лейтом в понедельник 11 апреля 1670
года, чтобы его тело превратилось в пепел. Его юродивая сестра
Джин Вэйр была осуждена за кровосмесительство и колдовство и 12
апреля повешена на рыночной площади в Эдинбурге".
Перекопа и Зинаиде Генриховне, Максим уклончиво ответил:
в этих делах лучше, чем судьи в наше время.
свое время Зинаида Генриховна частенько говорила, что он, как
это ни странно, пользуется огромными успехами у женщин. Да и по
городу тоже ходили слухи, что герой Перекопа страшный сердцеед
и у него постоянно какие-то романтические истории.
уродливых мужчин. Так, герцогиня Альба любила художника Гойю за
его безобразие, чтобы этим подчеркнуть свою собственную
красоту.
казалось, что, может быть, у нее был просто романчик с героем
Перекопа. А когда Максим узнал об этом, то... Потому он и
избегает об этом говорить, а выдумывает всякие средневековые
психоанализы.
тоже была какая-то странная. Ведь недаром из-за нее уже было
два самоубийства.
сделал у него в комнате маленький обыск. Надеясь, что в его
чертовщине никто не разберется, Максим теперь уже не прятал
свои бумаги, а прятался за всякими условными шифрами.
символами смерти, Борис нашел папку с именем Зинаиды Генриховны
Орбели. Вместо обычной анкеты о социальном происхождении сверху
лежала схема семейного дерева Орбели. А сбоку были пометки
карандашом: "Один дед был алкоголиком и повесился, а бабушка
ушла в монастырь. Второй дед был известным доктором-психиатром,
а бабушка была нигилисткой".
Москве какое-то религиозно-философское общество "Голубая
звезда". Но общество это, хотя сугубо гуманитарное и
либеральное, было почему-то тайным. Потому одни называли их
гуманистами, а другие -- сатанистами. Этому-то деду и
принадлежала коллекция таинственных значков с символами смерти.
сиятельный князь Орбели и познакомился со своей будущей женой,
которая была дочкой психиатра и нигилистки. Если папа Орбели
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Конан-Дойль Артур
Роллинс Джеймс
Лукьяненко Сергей
Афанасьев Роман