этом нажил смертельных врагов, и в церкви, и среди своих товарищей
докторов.
Клевета, доносы, холодное внимание инквизиции и закономерный печальный
конец.
индекс. Скорее узнать, что пишет Андрей о душе, ведь именно в этом, самом
важном для Мигеля пункте легче всего найти ересь. Хотя, кажется, в этом
вопросе осторожность не изменила Везалию: всего четыре пункта, с виду
вполне безобидных - где изготовляется животная душа; как животная душа
движется по сосудам; движение влаги сердца приводит в движение душу;
сердце - источник жизненного духа. Все это пребывает в согласии с любезным
сердцу Аристотелем. Андрей остался прежним, он принимает на веру, что не
может исследовать ножом.
этого опять пришлось встать и перекладывать бумажные пласты двумя руками.
Первое, что он увидел там, было название темы: "медику надо размышлять о
свойствах и местопребывании души".
- Мигелю казалось, что он слышит звонкий, порой срывающийся голос Андрея,
- дабы не натолкнуться на какого-нибудь цензора ереси, потому что в
настоящее время, особенно у наших соотечественников, встретишь самых
истинных судей по вопросам религии, которые, лишь только услышат, что
кто-либо, занимаясь вскрытиями тел, пускается в рассуждения о душе, - тут
же заключают, что он сомневается в вере и, неизвестно в чем, колеблется
касательно бессмертия души. Причем они не принимают во внимание, что
медикам (если только они не хотят браться за науку необдуманно) необходимо
размышлять о тех способностях, которые нами управляют, а кроме того и
больше всего, каково вещество и сущность души..."
ничего не сказал, и инквизицию обидел. Припомнят они тебе это, дай срок, и
насмешки над схоластами, твердящими, что из сезамовидной косточки в день
страшного суда воссоздастся человек, тоже припомнят, и еще многое.
две страницы. "Левый желудочек сердца, содержащий жизненный дух, заключает
в себе воздух", - гласила четвертая строка сверху.
через долины Прованса и снежные вершины Альп. - Ты же исправил сотни
ошибок Пергамца, оставив только эту, главнейшую, которая затемняет вопрос:
как дышит и живет человек!
неумолимо повторяла, пусть неосознанную, но все же ложь:
всякий раз, как сердце расслабляется. Этот воздух вместе с кровью, которая
просачивается в громадном количестве через перегородку из правого
желудочка в левый, может быть предназначен для большой артерии и, таким
образом, для всего тела. Перегородка, разъединяющая правый и левый
желудочки, составлена из очень плотного вещества и изобилует на обеих
сторонах маленькими ямочками. Через эти ямочки ничто, поскольку это может
быть воспринято органами чувств, не проникает из правого желудочка в
левый; мы должны удивляться такому творению всемогущего, так как при
помощи этого устройства кровь течет через ходы, которые недоступны для
человеческого зрения."
Мигель. - Ни единой капли.
одну. И в Этой одной был виновен Мигель. Больше десяти лет назад, в
Париже, он показал своему напарнику только что открытые им капилляры -
невидимые глазу ходы крови, и тем натолкнул друга на мысль, что хотя в
сердечной перегородке и нет упоминаемых еще Гиппократом отверстий, но
кровь все-таки может из правого желудочка прямиком пройти в левый.
главы, где пять пухлых младенцев дружно отпиливали ногу своему
извивающемуся собрату. Какая мрачная аллегория! Зло творят они или добро?
Да, сейчас ему больно, но лучше причинить другу боль, чем оставить его
вовсе без помощи...
легкое тростниковое перо и вывел первые строки: "Андрею Везалию от Мишеля
де Вильнева привет!"
немало и истинных медиков. Труд Везалия будет не раз переиздаваться, и
надо позаботиться, чтобы во втором издании ошибки уже не было.
Андрею, свое открытие. Но если он этого не сделает, то может ли он быть
избранником божьим, провозвестником счастливой христианской коммуны?
воздух вовсе не проникает в артерии, которые от природы полны крови. В том
легко убедиться во время вивисекции, осторожно проколов тонким шилом
венозную артерию. Также кровь отнюдь не проникает - как это думают - через
перегородку сердца, но из правого желудочка идет по необыкновенно долгому
и сложному пути в легкие. Именно здесь она смешивается со вдыхаемым
воздухом, и от нее отделяется сажа, удаляемая из организма при выдохе.
После того, как кровь хорошо смешается с воздухом, она переходит в
венозную артерию и через нее поступает в левый желудочек сердца. Все это я
наблюдал и заметил первым и дарю тебе с чистым сердцем на пользу нашего
общего искусства. Ведь произнесшие гиппократову клятву должны помогать
друг другу всегда и бескорыстно, хотя в нашей жизни исполнение долга
встречается весьма редко. Сам я собираюсь упомянуть об этом оправлении
человеческого тела в книге, которая будет готова еще не скоро, и хотя она
не останется неизвестной миру, и всякий умеющий разбирать буквы, прочтет
ее, но все же книга та обращена к лечению душ, но не тела, и потому хотел
бы я, чтобы мир узнал о моем наблюдении из твоих просвещенных уст..."
погрузился в описание величайшего чуда вселенной - человеческого тела.
присутствует при рождении анатомии! Благословен будь год тысяча пятьсот
сорок третий, он навсегда останется в истории науки!
письмо, то за книгу Андрея. Астрологическое сочинение Николая Коперника
забытое валялось под столом.
выпестовал на своей груди! - Якоб Дюбуа задохнулся от негодования и в
изнеможении опустился на стул, но тут же снова вскочил и забегал по своей
комнатушке, забравшейся на самый верхний этаж одного из домов переулка с
неблагозвучным названием "улица Крысы".
необычайной ученостью, так и баснословной скупостью, только что прочел
книгу своего бывшего помощника, бывшего ученика и бывшего друга - Андрея
Везалия. Ничего не скажешь, Везалий отплатил учителю черной
неблагодарностью, оплевав и опорочив все, что было дорого престарелому
профессору.
он опасен для государства - судить его и примерно наказать, чтобы впредь
никому не было позволено обвинять наставников во лжи!
наклонился посмотреть, цел ли переплет. Книга дорогая и оформлена
роскошно, со множеством гравюр. Только богач и бахвал Везалий мог
позволить себе выпустить такую книгу, не приносящую издателю ничего, кроме
убытка.
недавно "Введения в анатомию", ни для экономно исписанных листов
"Примечаний" к книгам Галена. И не только на столе... В самой жизни не
осталось места доктору медицины Сильвиусу, мечется по темной конуре
безвестный Якоб Дюбуа, беспомощно смотрит, как рушится с таким трудом
выстроенное благополучие.
публикой, с юных лет ему внушали, что имя его прогремит в умах
современников и останется в памяти потомков. Иначе не замахнулся бы он с
дерзостью на учителя, на медицину, на самого Галена. Если бы пришлось ему,
как когда-то Сильвиусу, учиться и одновременно работать: то привратником в
церкви, то даже носильщиком паланкинов, если бы он тратил свое здоровье не
на вредные умствования, а чтобы вытащить из нищеты четырнадцать братьев и
сестер, которым Якоб заменил умершего отца, то он не стал бы втаптывать в
уличную грязь того, кто помог ему выбиться в люди, не плескал бы в своего
благодетеля из сточной канавы лживых измышлений. Хотя... - Сильвиус вдруг
вспомнил, каким был Андрей на первых лекциях по анатомии. Попав на чтения
знаменитого профессора, Андрей ловил любое его слово. Более почтительного
студента нельзя было себе пожелать. Это потом, когда наставник, поддавшись
тщеславному желанию иметь прозектором потомка старинного рода медиков,
неосторожно подпустил его к секционному столу, мальчишка возомнил себя
богом. Собственноручное оперирование развращает врача, за сорок лет
практики Сильвиус не сделал своей рукой ни единого разреза на человеческом
теле, он лишь указывал подручным, что и как надлежит выполнять. И
открытия, сделанные им, от того не стали менее важны или изящны.
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Журавлев Владимир
Сертаков Виталий