Когда Пятиугольник сказал: "Не берем своего наводчика", гитарист так и
рявкнул... Они и Тугарино выбрали из-за телескопа".
Степану и спросила:
я бы такую мать послала рыбу чистить, а не дитев воспитывать!..
что девчушечка стриженая, бледная и бормочет невпопад, а рыбу чистить - не
детей воспитывать. Оказывается, Малгосин платочек валялся на полу, и тетка
с цыплятами завязала его на Степке "по-модному", под подбородком, - едва
не задушила.
не вывалился из грузовика, который замедлил ход, чтобы водитель и все
пассажиры могли полюбоваться.
будет теперь порядок!
прибыть в райцентр, и орал "у-ру-ру!", пока вертолет садился на совхозный
выгон, раздувая пучки прошлогодней вики. Только он сел, из ближнего
перелеска вывернулся горсоветовский "газик" и подкатил вплотную к
вертолету, под медленно вращающийся винт. Было видно, как трепещет
брезентовая крыша "газика", - Степкин грузовик проезжал совсем близко от
места посадки.
местных встречали их в промежутке между машинами. Степка не рассмотрел
встречающих - мешал кузов автомобиля.
красивым лицом, а гражданский - невысокий, с приметной блестящей сединой,
в приметном темно-сером костюме и с начальственной постановкой головы.
этот нескончаемый день Степан увидел проклятый жест - двумя руками за
сердце: два человека, четыре руки...
безнадежно-отчаянно. Так ловко, так спокойно это проделывалось. Они брали
нас без выстрела. Команда вертолета наверняка ничего не заметила:
доставили пассажиров, куда было приказано, и - т-р-р! - затарахтели
обратно. _Т_е_ могли и вертолет захватить, но почему-то не пожелали.
Помиловали. Из всех зрителей это понимал один лишь мальчишка четырнадцати
лет. Он ехал к телескопу, и на коленях у него стоял чемоданчик с двумя
пистолетами и сотней патронов к ним. Все. Больше ничего не было.
кочанной закусить!..
попутчик - маленький голубоглазый старик, пряменький, с высоким выпуклым
лобиком я смешным ртом. Нижняя губа - сковородником, как у Валерки, когда
он собирается взвыть белугой. Степка не знал его, потому что старичок был
деревенский и прямо из деревни пришел и нанялся охранником на телескоп. По
дороге от Синего Камня он рассказал, какой он раньше, в деревне, был
здоровый и как его две войны не пробрали, а сидячая работа пришибла так,
что он четыре недели пролежал в районной больнице. Он от хохота наливался
кровью, вспоминая, как ему "питание непосресьвенно к койке подвозили, на
резиновом ходу". И запретили ему пить и пшеничное вино, и легкое вино, и
даже пиво...
казалось бы, совершенно его не слушал. Когда же старичок спросил, зачем
"мадемазель" едет к телескопу, Степка вдруг брякнул:
промелькнуло что-то ироническое. - Зна-атный... Непьющий!
Борисовича. Дед не мог взять в толк, почему здоровый, молодой и "знатный"
человек по своей воле отказывался и от пшеничного вина, и от легкого вина,
и даже, как говорили, от пива.
Старичок был, несомненно, не из _т_е_х_, - смеялся весело, тонко,
заливисто и очень смешно распахивал большой рот с крепкими черными зубами.
Т_е_ смеялись грубо, коротко. Как лаяли.
Считай, приехали... Постовой позвонит, Портнов подошлет на проходную
Зойку-секретаршу, получишь шоколадку - и лататы... Михалыч! - завопил он
прямо из кузова охраннику, стоящему у ворот. - Михалыч, тута мадемазель с
посылкой к Портнову.
собирался отдавать чемодан с оружием одному из _т_е_х_. Он хотел под видом
посыльной пробраться к Портнову, а еще лучше - к профессору Быстрову,
директору. А теперь что? Говорить, что пошутил, то есть она пошутила, и
никакой посылки нету? Или требовать, чтобы его самого провели к Портнову?
брякнули в чемодане. Дед-попутчик суетливо отряхивался. Охранник от ворот
пробасил:
тебе прочтут... новый. Ха, ха...
старичку в дежурке. Охранник несколько секунд смотрел на него с мрачным
интересом.
Степка решительно выдержал его взгляд. Догони, попробуй... Михалыч пожал
плечом, сплюнул и показал на ворота:
и налево до конца.
расплывчатым полосам тени, падающим от стальных ферм телескопа. Он шел в
проклятой юбке, и нельзя было сунуть руки в карманы, и сзади, от ворог, на
него смотрел мрачный Михалыч. И невозможно было знать, что ждет впереди.
Совершенно свободно неведомое нечто, умеющее гипнотизировать людей за долю
секунды, владеющее бластерами, зелеными радиостанциями"слизняками" и
прочей дьявольщиной, - совершенно свободно, думал Степка, оно могло
проследить за каждым его шагом и узнать, что он везет в чемодане, и
нарочно приказать пропустить его.
следующей. Вот корпус и дверь. Входи! Сколько времени ты мечтал о
пистолете в правой руке и пистолете в левой руке, - входи! Ты умеешь
стрелять с левой, стрелять быстро и попадать. Охота тебе стрелить, Степан?
Не сворачивай на крыльцо, иди прямо, вокруг холма и к забору... Тебе же
совсем неохота стрелять...
глушил шаги. По лестнице, как река, стекала мягкая дорожка. Степка
поднимался с усилием, будто плыл против течения. Корпус был тих и
безлюден, тишина жужжала в ушах. Пустой коридор смотрел на Степана
блестящими глазами ламп. Редкие двери были толсто обиты кремовым
пластиком.
ростом он был мал. Приподнимался на цыпочки, чтобы прочесть: "Липилиень
Р.А.", потом "Кротова 3.Б." и вот "Портнов В.В."
висят над дверями, как воздушные шары, и смотрят невидимыми глазами. И он,
спасаясь от невидимых глаз, дернул дверь и очутился в темном, узком
тамбуре. Набрав полную грудь воздуха, толкнул вторую дверь и очутился в
кабинете, напротив письменного стола.
из-за настольной лампы. - Ты ко мне, девочка?
прижмурил глаза.
колени, приоткрыл. Портнов, улыбаясь, поставил ребром на стол плоскую
Контровский Владимир
Маркелов Олег
Русанов Владислав
Херберт Фрэнк
Афанасьев Роман
Афанасьев Роман