наши прямые предки, кроманьонцы, имели в точности такой мозг, как у
современного человека. Это в каменный-то век, понимаете?
тошнотворная. Очень кстати в лечилище вскочила Нанои с криком:
Охотниками, Лахи!
Охотничьему дому, за луком и стрелами. Охота - веселое дело... Не думать,
не мучиться. Выстрелить, догнать и убить. Он уже в дороге понял, что
Большезубые - серьезные звери, и спросил у Нанои:
большие?
жить. Днем раньше, днем позже..." - и улыбнулся Нанои.
с Охотниками к Раганге на перехват стаи саблезубых тигров, великое событие
совершилось в городе Синих холмов, в пещере Великой Памяти. Старый
хранитель ждал, сжимая руки от сладостного трепета: только что рабочие
кроты Нараны обрушили земляную перегородку, открыв вход в новую пещеру,
для дочернего Уха Памяти. Белые муравьи с шумом ливня текли в пещеру и
покрывали своими выделениями ее своды и ложе Памяти, а на крайнем Ухе
дрожал и надувался прекраснейший розовый пузырь дочернего. Хранитель
укоризненно оглядел подземелье - сотни людей увлечены обыденными делами.
Даже младшие Хранители работали, отбирая отросших за ночь нардиков. Слепые
крысы тащили корзинки на поверхность, по наклонным штольням. В густой
белой сетке грибницы, выстилающей заднюю полосу ложа Памяти, - одни
термиты сновали, другие - сидели неподвижно, выделяя пищу Памяти, -
тончайший шелест падающих оранжевых капель звучал как музыка для старого
Хранителя.
Хранитель убедился в этом и заметил Ахуку. Улыбнулся ему щедрой,
восторженной улыбкой и пожалел, что Наблюдающий небо увлечен работой и не
может разделить с ним торжество.
Управляющий Равновесием Брахак и вызвал Память. Следующее дерево - на
Большой дороге - усилило вызов и передало дальше, к поселению, по цепи
гоний, на Поляну Памяти. "Нарана отвечает Брахаку, Управляющему", -
пропела гония чистым скрипичным звуком.
рыхлый красноземный слой, и плотные, слежавшиеся глинистые наносы, и
окаменелый муравьиный цемент примыкали к Немому Уху Нараны - материнскому
телу, началу начал. Отсюда много поколений назад пошел рост Нараны, дочери
Великой Памяти из города Красного ливня, - с ничтожного клубка
запоминающей живой ткани.
кроме четырех нот языка Памяти. Люди заменяли ей глаза и уши, зато помнила
она все. Помнила, как ее начальный клубок - "Безногий" - был отделен от
Немого Уха и перевезен сюда в корзинке на спине у слона - тогда еще не
было Птиц. В новом подземелье люди открыли корзинку и опустили безногого в
пищу, и он услышал пение Хранителя:
пеленой и, прильнув, облизывают. В шесть и более рядов они пируют на твоем
теле, Нарана. Вот уже соки твои вернулись в пищу и проникли в грибницу, и
термиты, сонные без тебя, оживились и создают твое равновесие..."
первое ощущение довольства пищей. Она знала, что отделена от материнского
Немого Уха и обрела отдельную от него жизнь, но осознала себя частью
предыдущей Нараны и предшественницы ее, и далее, вплоть до чуда Скотовода.
пении по всем Ушам обозначал, что в Памяти встретились противоположные по
смыслу воспоминания и она смеется. Никто не спрашивал, какие это
воспоминания, ибо Наране вредили вопросы об ее мыслительной работе. Ей,
как и людям, не следовало обращать мысленный взор внутрь себя самой.
Хранитель не удивился, когда она засмеялась и сама заговорила с ним.
когда Немого Уха достиг сигнал с символом "пришелец" взамен символа касты.
казался себе свежим и молодым по разуму, ибо не переставал трепетать и
удивляться, когда видел дюжины дюжин Ушей в работе, и суету животных, и
рождение нардиков. Он знал, что умрет с горестью и восхищением перед
Великой, перед величайшим из чудес Равновесия.
мозга, - прервал пение Памяти и спросил у нее:
Адвесту пустили с Охотниками. Открыл рот, чтобы поблагодарить Великую
Память, но она пропела, добросовестно повторяя свою беседу с Хранителем:
раз не вернулся с охоты.
Нарана не высказала бы такого желания, зная, что некому - во всем
Равновесии - воспринять приказ об убийстве. Да, пора ему вернуться к
Адвесте...
к дочернему Уху. А Нарана, наполовину свободная в этот час, продолжала
размышлять и вспоминать о первой Наране, выбирая для этого свободные
объемы себя также бессознательно, как человек при пении выбирает нужное
положение неба, языка и голосовых связок.
Скотоводом, мозг его был вполовину меньше, чем у нынешних людей. Но
способности его сложились так удачно, что он помнил больше, чем его
собратья из соседнего племени скотоводов. И прожил он много. Он помнил
травы и снадобья, варенье из трав. Помнил дни беременности, в которые
надлежало давать их коровам. Он любил смешивать разные снадобья, и коровы
жирели. Племя стояло в лощине Красного Ливня, и коров от хищников укрывали
в пещере. Во время дождей понесла матка от горбатого быка. Арама дал ей
снадобье, запомнил какое. Прежде таких не давал маткам. Такие годились от
вертящей хвори у свиней. И корова выметала теленка безногого, безглазого и
безшерстного, Арама его заколол, а оно пищало. Разделывая его в пищу,
нашел внутри один лишь серый мозг. Пошел к людям и поглумился: быть мору,
теленок выметался без ног и без глаз.
собрались к телячьей шкурке. Не грызли, а облизывали, как муравьиную
матку. Очень жадно. Уходя, возвращались и лизали. А корова была грустна.
новый Безногий, и Арама его не заколол. Людям же сказал: пока он жив, мору
не бывать. Ибо он видел, как муравьи лижут его и кормят, и он растет.
Потом Арама велел, чтобы племя расширило пещеру. Его послушались, боясь
мора, а в новую пещеру никто не смел войти, вся она заросла муравьиной
грибницей. Арама стал гладким и жирным. Племя его почитало как хранителя
Безногого, от мора защищающего. Но муравьи стали хиреть, ибо забросили
своих маток из-за теленка. Кончалось благоденствие. Тогда Арама-Скотовод
на три дня покинул пещеру. Людям сказал: "Я буду три дня поститься".
Прошел всю лощину, разоряя муравейники. Принес муравьиных маток в корзинке
и устроил муравьям лазы, чтобы, пробираясь к Безногому, они прежде кормили
маток. И вновь благоденствие Арамы упрочилось. Кормили муравьи и детву, и
маток, и теленка. Он стал издавать звуки, Арама их слушал и запоминал,
повторяя вслух. А теленок безногий за ним повторял, как бы научая.
Человеческие слова не повторял, только свои, но бессмысленно. И
возгордился Арама, задумав научить его пониманию смысла. Пуская к нему
муравьев, пропевал слово со смыслом "еда", составленное из звуков,
издаваемых Безногим, открывая шкуру у входа, пел слово со смыслом "холод"
- в дожди. Со смыслом "жара" - в полуденный жар. Думал много. Каждый раз,
начиная петь, издавал слово со смыслом "говорю". Радовался, когда безногое
отродье коровы повторяло слова со смыслом. И многие годы учил так Арама, и
стал пускать в пещеру людей, научив их новым словам, а они дивились и
падали ниц. По созвучию со словом "говори" стали звать Безногого
"На-ра-на"...
Большая гония работала беспрерывно - трижды умноженная дюжина людей
спрашивала Нарану, каждый о своем, и Великая Память отвечала всем. Тиами,
Строительница домов, хотела, чтобы ее сын родился с наклонностями
Художника. Хранитель гонии жаловался, что дерево хиреет от нехватки
личинок для верхнего питания. Пришло известие, что с Полуночных гор
спустилось невиданное полчище летающих белок, а за ними идут хищники, и
вся местность заражена уже вредоносными блохами... И Великая Память
отвечала: "Тиами можно родить Ученого любой степени, но не Художника или
Певца. Хранителю гонии: каждую шестую землеройку в округе скормить красным
роющим собакам. Полуночной границе: свободные Управляющие есть в таком-то
Белоусов Валерий
Зыков Виталий
Прозоров Александр
Шидловский Дмитрий
Орловский Гай Юлий
Кервуд Оливер Дж.