спицы, и их центральные колечки, в которые были продеты пальцы Придатка...
в смысле госпожи Юнъэр, мягко звякнули. - Совсем-совсем такой... Можно?
мне слова Юнъэр Мэйланьской, услышанные Чэном. - Совсем-совсем не такой...
гораздо мягче и в то же время мужественней. Наверное, так не бывает... и
еще вы моложе. Можно?"
застежек марлотты опали вниз. Затем спицы скользнули по обнаружившемуся
зерцалу доспеха, медленно обводя вязь вычеканенного двустишия-бейта, чуть
посвистывая от соприкосновения с полированным металлом, задевая платками
разошедшиеся в стороны полы марлотты... это было так по-женски, столь
откровенное проявление любопытства...
не видали никогда! Потрогать им, понимаешь ли, захотелось! То мы с Чэном
такие, как они, понимаешь ли, себе представляли, то не такие... Шулма их
забери! Привыкли, небось, что от поклонников отбою нет... ну что ж,
значит, будем поклонниками!
соответствующую этикету восьмерку, - но перед древностью рода Эмейских
спиц Мэйлань-го бледнеет древность любых родов (это была неправда, но кто
возьмется проверять правдивость лести?)! Я учился изяществу обхождения и
благородному умению Беседовать, достойным истинного Блистающего, но перед
вашей утонченностью и остротой ума, о повелительницы помыслов, тускнеют
любые достоинства - если, конечно, они не принадлежат вам! Ну что, я могу
считать себя прощенным за первую неловкость?
остановилась у рукояти Дзюттэ.
фарр-ла-Кабир, Дзюттэ... э-э-э...
Обломок, с вашего позволения! Только я не советник. Я - шут. Не верите? Ну
хотите, пошучу? Могу даже вполне прилично...
вполне прилично? Тогда, опять же с вашего позволения, могу и вполне
неприлично...
советник. А то бы вы посоветовали Мэйланьскому Единорогу не расточать нам
излишних комплиментов. Это мы слышим ежедневно, и для этого не надо
уезжать из Мэйланя в Кабир, чтобы спустя сотню лет вернуться обратно.
последнее время, знаете ли, вообще обходился без этого. Такое уж оно
получилось, мое последнее время.
для той роли, которую вам приписывают во всем эмирате.
тихое и спокойное время.
Учитель посмеялся бы, если бы услышал. Впрочем, он и при жизни был
сдержанным, а смеющимся я его не видел вообще никогда.
и говорил теперь тихо и невыразительно. - Я до того сказал: "В последнее
время". Я не гожусь в герои древности, я не уверен, были ли в древности
герои; я даже не уверен, были ли в древности Блистающие, осознающие, что
они - Блистающие; я говорю банальные комплименты, но все это оттого, что я
боюсь.
и спокойное последнее время. Вот этого-то я и боюсь.
мощь их обаяния.
он. - Еще одно празднество. А мне говорили, что это будет прием. Вдобавок
официальный.
хорошо, что празднество; хорошо, что оно нас ждет; и хорошо, что вы такой,
какой вы есть, Высший Чэн - вне зависимости от моих представлений о вас и
вне зависимости от личины героя древности.
сновавшие в ее пальцах, но наверняка они говорили нечто похожее.
совпало полностью.
сказали они.
обратился ко мне с довольно-таки странной просьбой.
попросить своего Чэна, чтобы он описал мне эту... Юнъэр. Только
обязательно вслух, а ты переведешь для меня. Ладно?
повергло заявление спиц и Юнъэр, и сообщил Чэну о просьбе Обломка.
решил удовлетворить свое досужее любопытство, не расслышав последних слов
спиц, или просто не придав им значения - ну уж нет, кто угодно, но только
не Дзю...
полнее, чем принято в Кабире, руки округлые и мягкие, пальцы двигаются
легко и быстро, грудь Юнъэр... слушай, Дзю, ну не могу я так! Тебе же ее
грудь - как мне твоя гарда! Чисто деловой интерес!.. грудь ему описывай...
гарду мою не тронь... в переносном, разумеется, смысле! А грудь... Так, о
груди не надо, будем считать, что интерес у меня сугубо эстетический, и
продолжим дальше...
нос орлиный, глаза миндалевидные, мечтательные такие, но...
большие и вытянутые! Проклятье!.. Рот маленький, чуть подкрашен, уши тоже
маленькие, зато ресницы большие... Длинные ресницы! Желтый бог Мо тебя
проглоти, Обломок несчастный!
подробно.
жемчужными нитями, две шпильки в виде парящих фениксов...
Продолжай!
по подолу... по подолу - жемчуг. Пояс-обруч, свисает чуть ниже талии,
украшен бляхами из яшмы в золотой оправе... туфельки шелковые, остроносые,
узор выткан ярко-пунцовой и золотой нитью... безрукавка еще поверх халата,
бледно-салатная, что ли...
речи в звуки языка Блистающих - но я чувствовал, как с каждым
произнесенным вслух словом в Чэне что-то меняется. Словно это были не
слова, а капли усиливающегося дождя, падающие на пылающую жаровню, и вот
уже огонь шипит и утихает, дым сизым облаком окутывает углубление с
трещащими угольями... зыбко и сыро...
слышал!..
поясом и расслабился.
не обращаясь, сообщил он, - я мечтал о ножнах. Были одни такие ножны, с
бахромой по ободку. Спать не мог - все эти ножны снились. И тогда один
старый шут, нож Бечак иль-Карс, предложил мне рассказать ему о моих
вожделенных ножнах. Только подробно и не упуская ни одной детали... И я
рассказал. А потом снова увидел эти ножны. Ножны как ножны, ничего
особенного... Очарование ушло. Когда любишь, невозможно рассказать, за что
любишь... а если возможно - то это уже не любовь. Чэн, Единорог - гляньте
в щелку: эти спицы Мэйлань-го и их Юнъэр не видны ли?
разговаривающих. И еще увидели накрытые столы, входящих гостей... все, как
обычно. И снова - Эмейские спицы. И снова Юнъэр Мэйланьская.
сестры-Блистающие, милая и умная женщина... ну и?.. ну и не более того.