Чтение 15–й страницы книги ~Сумерки мира~

И он дал уговорить себя.

А позднее, когда они уже прощались, неожиданно появился Лайхалл
Кворри.

- Не помешал? - При этих словах он должен был улыбнуться, но не
улыбнулся. - Слушай, парень, странные вещи в деревне творятся... Если это
не ваших лап дело, то уж и не знаю, что подумать...

И Кворри рассказал.

Все, по его словам, началось с прошлых торгов в Согде. Сами торги
прошли удачно, купцы Девятикратных вернулись довольные и при товаре - но
один из них был бледен до полной прозрачности, и глаза его даже вроде
начали светиться. О такой болезни никто и слыхом не слыхивал, только к
ночи незадачливому купцу вдруг полегчало. Родные было обрадовались, решили
- был сглаз, да весь вышел, а наутро у больного пошла трясучка, кожа его
посерела и стала шелушиться, и когда в комнату заглянуло солнце, то
больной забился в самый темный угол, и трое здоровенных мужиков не смогли
выволочь его оттуда.

Знахарь сказал, что пропал человек, и к ночи больной действительно
пропал - причем неизвестно куда. А вот сестра его с утра ощутила подобное
недомогание. Видать, зараза перекинулась...

Купец так и не объявился, сестрица его померла через пару дней, а вот
хворь дальше гулять пошла. И что странно - некоторых из покойничков видели
потом... Бледные сами, глаза горят, а так вроде ничего - говорят, ходят,
только домой не идут...

Не впервой Девятикратным после смерти вставать - но почему ночью?
Утром же положено...

Сам Кворри поначалу посмеивался, да вот вчера к полуночи перебрал у
соседа и домой направился...

...Деревня спала, луна высвечивала толстые бревна частокола, стены
домов, изгороди... Сворачивая к дому, подвыпивший Лайхалл наткнулся на
незнакомого человека в сером плаще салара, стоящего у чьей-то калитки.
Человек улыбнулся и шагнул к Кворри, и тому показалось, что чего-то у
человека не хватает. Потом Лайхалла качнуло, он ухватился за чужой
подоконник, и взгляд его упал на землю у самых ног незнакомца.

- Слышь, парень, где ты тень свою потерял? - недоуменно спросил
Кворри и начал стремительно, неумолимо трезветь. Человек по-прежнему шел к
нему; он почти не двигал ногами, но тем не менее быстро приближался,
словно скользя над поверхностью земли.

Лайхалл бросился бежать, а по ночной улице за ним гнался гигантский
черный кот с красными углями зрачков, скалясь в неизменной усмешке, и над
котом реял серый плащ Скользящего в сумерках!..

Потом кот остановился - это Кворри уже видел из окна своего дома,
куда он влетел, задыхаясь и хватаясь одновременно за засов и топор, - тело
зверя потекло струйками голубоватого тумана, и лишь неясное облачко,
словно пар от дыхания в морозную ночь, метнулось вверх по лунному лучу...

Солли медленно покачал головой.

- У Изменчивых есть тени, Лайхалл, и глаза пардуса отсвечивают
зеленым, а не красным... Но самое главное - ни один из нас ни за что не
наденет серый плащ Мертвителя!..

Возвращаясь обратно, Солли впервые услышал Зов.

Вначале он увидел волков. Их было семеро, и они бежали через лес,
никуда не сворачивая и глядя перед собой невидящими, остановившимися
глазами.

Кто-то вел их. Некоторые из Изменчивых умели нечто подобное, но на
такую стаю не хватило бы даже Морна.

Словно холодное, сырое дуновение ветерка пронзило Солли насквозь, и
он услышал сам Зов - сперва невнятный, вкрадчивый шепот, который
разрастался, подавлял волю, заставлял идти, бежать, спешить...

И Солли неуверенно свернул с тропы в чащу. Он успел пробежать совсем
немного, когда впереди, между деревьями, возник сгусток мрака, глядящий в
ночь двумя голодными алыми огоньками, - и Солли впервые за всю его жизнь
стало по-настоящему страшно. То, что звало его - разве это можно убить
мечом, разорвать клыками, растоптать?!. Это уже было мертвым...

Он встал во весь человеческий рост - и Зов внезапно ослаб, утратив
непоколебимую уверенность. Так значит, лишь звериное начало послушно тебе,
оживший кошмар горячечных снов?! Так значит...

Голос звучал в мозгу Солли, Голос того самого мертвого существа,
которое взывало к нему:

- Подойди! Подойди ко мне!.. Не все ли тебе равно: мертв я или жив,
если мне открыта Вечность?.. Подойди, и я отворю тебе Дверь, и ты станешь
таким же, войдешь в сонм избранных, и...

Солли ринулся прочь, с треском ломая кусты, - но Голос, затихая, все
звучал у него в голове, и Солли готов был поклясться, что это голос
пропавшего во время набега на селение Девятикратных пардуса Хинса...

В тот вечер он не успел рассказать о случившемся Морну.

А потом...

- Что случилось, Лайхалл?

- Они узнали, что Дорис встречается с Перевертышем. Мне удалось тайно
вывести ее из поселка, но обратно ей дороги нет. Разве что для ступенчатой
казни, до последнего ухода...

- Но наши... что я скажу им?..

- Значит, построите дом и будете жить отдельно! Или мне надо учить
тебя, как должен вести себя мужчина?!

- Хорошо. Ты прав. Извини меня, Лайхалл... А как же ты?

- Как-нибудь...

- Морн, это Дорис. Постоянная. Она поселится в моем доме.

- Да. Так и будет. И если мое слово еще что-нибудь значит, тебе не
придется защищать ее.

- А если...

- Если в деревне и найдется такая тварь, что захочет преступить мое
слово, она вовремя вспомнит, что я - Сын Большой Твари.

...Многие в деревне смотрели на них косо, но особых неприятностей,
благодаря Морну, не возникло. Мать Солли давно подозревала, к кому бегает
ее сын, и приняла Дорис спокойно, хотя и подчеркнуто сдержанно. Дорис
оказалась отличной хозяйкой; она тут же заставила недовольного Солли
подлатать крышу и привести в порядок кладовку, да и готовила она ничуть не
хуже матери Солли. Вскоре холодок в отношениях между женщинами пропал, они
словно забыли - кто они, и Солли был очень рад этому.

На удивление мирно прошли и его объяснения с Вангой. Та даже
подружилась с Дорис, и они вместе мастерили нехитрые самодельные украшения
и без умолку болтали, посвящая друг друга во все интимные подробности
Изменчивых и Девятикратных.

Солли просто глазам своим не верил, глядя на эту парочку, и идея
многоженства уже не казалась ему такой отвратительной.

Но сон скоро кончился. Сначала из их деревни исчезли бесследно двое
волков, потом одна из косуль и пардус. А еще через день в кустах нашли
умирающего пардуса Орхасса, в человеческом обличье и со следами клыков на
шее. Орхасс был страшно бледен, в сознание не приходил и дышал еле-еле. К
ночи ему неожиданно полегчало - и Солли вспомнил слова Лайхалла Кворри.

И зовущий голос пропавшего Хинса.

Он отвел Морна в сторону и рассказал ему все. Тварец размышлял
недолго. Он приказал привязать Орхасса к столбу посреди деревни и не
спускать с него глаз.

Слова Тварьца вызвали всеобщее недоумение. Мать Орхасса чуть не
бросилась на него, но наткнулась на ледяной, немигающий взгляд и,
заплакав, отошла в сторону. Морн был непреклонен, и всю ночь он, Солли и
еще трое Изменчивых просидели на площади у столба.

Порой им казалось, что очертания Орхасса начинают расплываться,
словно он собирался сменить облик, но ничего не происходило. К тому же
Орхасс все никак не умирал, хотя ему давно пора было испустить дух.

Но когда первые лучи солнца упали на деревню, существо у столба
издало страшный - не человеческий и не звериный - вопль. И все увидели
серое шелушащееся лицо, слезящиеся воспаленные глаза, скрюченные пальцы и
вздернутую верхнюю губу. Это создание не было прежним Орхассом, оно не
было ни зверем, ни человеком, и кожа его под солнечным светом шипела и
обугливалась, открывая бурые язвы. Оно билось у столба, силясь разорвать
веревки, но солнце поднималось все выше, и вскоре с тем, кто некогда носил
имя Орхасс, было покончено.

Теперь они знали... Но этого знания было недостаточно.

...Через неделю Солли покинул деревню. Он шел к Отцам, неся вопросы.
То, что он слышал и видел, было страшнее всех Постоянных, вместе взятых.

Страшнее Мертвителей.

Он привык балансировать между жизнью и смертью. Но это была Смерть в
чистом виде.

Солли шел задавать вопросы.

...Он не выдержал и в изнеможении упал на холодный каменный пол.
Солли чувствовал, что в те считанные мгновения, пока он стоял на коленях и
глядел в глаза сталагмита... Все, что он знал, видел или слышал, все, чем