есть в Москве какие-нибудь незавершенные дела?
Сейчас мне надо быть на погрузке полка ивановских ткачей, и я хотел бы,
чтобы вы присутствовали. Не исключено, что вам придется выступить. У вас
много вещей?
штабном вагоне.
совершеннейшая путаница и хаос. Человек, шагавший впереди по коридору,
пугал меня. Я не мог понять, кто он, - по манерам он меньше всего
напоминал красного командира, но тем не менее явно был одним из них; к
тому же подпись и печать на сегодняшнем приказе были такими же, как и на
вчерашнем. Выходило, что у него достаточно влияния, чтобы за одно утро
добиться нужного ему решения и от кровавого Дзержинского, и от этого
темного Бабаясина.
с тремя полосами переливающегося алого муара поперек груди. Шинели с таким
украшением были последней красногвардейской модой - правда, обычно эти
нагрудные полосы-застежки делали из обычного красного сукна. Надев шинель
и папаху, Чапаев перепоясался ремнем, на котором висела коробка с
маузером, прицепил шашку и повернулся ко мне. Я заметил на его груди орден
странного вида - серебряную звезду с шариками на концах лучей. Никаких
изображений или слов на ордене не было. Чапаев заметил мой взгляд.
тоном нашей беседы, - у меня к вам один вопрос, который может показаться
вам странным.
по ножнам длинной желтой крагой.
играли на рояле? И почему - именно эту вещь?
спали. Так вот, во сне вы насвистывали - боюсь, правда, что не совсем
точно - эту фугу. Что же до меня, то я очень люблю Моцарта. Когда-то я
посещал консерваторию и готовился к карьере музыканта. Но с тех пор многое
в моей жизни изменилось. А отчего это вас волнует?
Я машинально запер квартиру, бросил их в карман и пошел по лестнице вслед
за Чапаевым, думая о том, что у меня никогда в жизни не было привычки
свистеть. Тем более во сне.
серо-зеленый броневик - тот самый, который я заметил вчера на улице возле
"Музыкальной табакерки". До этого я не видел таких машин - это,
несомненно, было последнее слово науки уничтожения. Его корпус был усеян
крупными полукруглыми заклепками; вперед выдавалось тупое рыло мотора,
увенчанное двумя мощными фарами; высокий стальной лоб, чуть скошенный
назад, грозно смотрел на Никитскую площадь двумя косыми смотровыми щелями,
похожими на полузакрытые глаза Будды. Наверху была цилиндрическая
пулеметная башня, повернутая в сторону Тверского бульвара; ствол пулемета
по бокам был защищен двумя расширяющимися стальными полосами. В борту была
небольшая дверь.
коньками, - и я машинально подумал, что пока идиоты взрослые заняты
переустройством выдуманного ими мира, дети продолжают жить в реальности:
среди снежных гор и солнечного света, на черных зеркалах замерзших
водоемов и в мистической тишине заснеженных ночных дворов. И хоть эти дети
тоже были заражены бациллой обрушившегося на Россию безумия - это было
ясно по взглядам, которые они бросали на сверкающую шашку Чапаева и мой
маузер, - все же в их чистых глазах еще сияла память о чем-то уже давно
забытом мной; быть может, это было неосознанное воспоминание о великом
источнике всего существующего, от которого они, углубляясь в позорную
пустыню жизни, не успели еще отойти слишком далеко.
мотор, и зад броневика окутался облаком сизого дыма. Чапаев открыл дверь,
и в этот самый момент я услышал за спиной скрип тормозов. Рядом с нами
остановилась крытая машина. Из нее вылезли четверо в черных кожаных
куртках и скрылись в подъезде, из которого мы только что вышли. У меня
екнуло в груди - я подумал, что они приехали за мной. Наверно, эта мысль
пришла мне в голову оттого, что эти четверо напомнили мне вчерашних
актеров в черных плащах, выносивших со сцены труп Раскольникова. Один из
них, задержавшись в дверях, поглядел в нашу сторону.
дверь.
Небольшое пространство, отделенное перегородкой от кабины шофера,
напоминало купе Норд-экспресса: два узких кожаных дивана, столик между
ними и коврик на полу создавали, несмотря на тесноту, ощущение уюта. В
потолке был круглое отверстие, за которым виднелся массивный приклад
зачехленного пулемета; в пулеметную башню поднималась ажурная винтовая
лесенка, кончающаяся подобием вращающегося стула с упором для ног.
Освещала все это небольшая электрическая лампочка, в свете которой я
разглядел картину, прикрученную к стене болтами по углам рамы. Это был
маленький пейзаж в духе Джона Констебля - мост над рекой, далекая грозовая
туча и романтические руины.
Чапаев сел на диван и жестом пригласил меня сесть напротив.
технику. Когда вы увидите моего коня...
шашки.
работа? Какой круг вопросов?
что вы постепенно втянетесь в его жизнь и сами найдете для себя, так
сказать, нишу. Сейчас еще преждевременно говорить о том, какой именно она
будет, но из вашего вчерашнего поведения я понял, что вы человек
решительный и к тому же тонко чувствуете суть происходящего. Такие люди
нам нужны. Ваш ход.
верилось, что он действительно красный командир, - почему-то я думал, что
он играет в ту же безумную игру, что и я, только дольше, виртуознее и,
возможно, по своей воле. Но, с другой стороны, все мои сомнения
основывались исключительно на его интеллигентной манере разговора и
гипнотической силе глаз, а это само по себе ничего не значило: покойник
фон Эрнен, к примеру, тоже был изрядно интеллигентен, а главарь ЧК
Дзержинский был довольно известным в оккультных кругах гипнотизером. И
потом, подумал я, глупа сама постановка вопроса - ведь нет ни одного
красного командира, который действительно был бы красным командиром; любой
из них просто изо всех сил старается походить на некий инфернальный
эталон, притворяясь точно так же, как и я вчера, но безоглядно. Что
касалось Чапаева, то я не воспринимал его в том качестве, которое
подразумевал его военный наряд, но другие, видимо, воспринимали - это
доказывал и приказ Бабаясина, и броневик, в котором мы ехали. Я не знал,
чего он от меня хочет, но решил пока принять его правила игры; к тому же я
испытывал к нему инстинктивное доверие. Отчего-то мне казалось, что этот
человек стоит несколькими пролетами выше меня на той бесконечной лестнице
бытия, которую я видел сегодня утром во сне.
вас мучит какая-нибудь мысль?
передать меня в ваше распоряжение?
Я решал этот вопрос с Дзержинским.
легкой иронией.
не смутился. Сдвинув доску в сторону, он плавным движением вытянул из
ножен шашку и положил ее на стол.
Контровский Владимир
Суворов Виктор
Бажанов Олег
Майер Стефани
Журавлев Владимир
Конан-Дойль Артур