коротким хлыстом, - и мир исчезает в алой мгле, и остается одна только боль. И
корчится человек на снегу, воя от нестерпимой муки, забыв о врагах, о друзьях,
обо всем, а из щеки, пониже глаза, торчит обломок тонкой, такой легкой и
безобидной на вид стрелки.
собираются делать, то, наверное, они сумели бы понять, что завал из хвороста
неплохо было б поджечь, выкурив защитников из укрытия; наверное, они сумели бы
понять, что нелепо лезть в лоб на летящие почти в упор стрелы, они постарались
бы подобраться лесом как можно ближе и потом уже бросаться врукопашную. Но
почему-то вместо этого они слепо полезли навстречу лучникам Тупика, бездумно и
бессмысленно растрачивая собственные жизни, катаясь по снегу, умирая с
пронзенными стрелами внутренностями, пытались ползти, жалко и предсмертно
скуля, словно забитые сапогами псы.
очередь стоявших на частоколе - мужики взялись за дреколье и косы, насаженные
на древки остриями вперед, а не вбок, как обычно.
влево, подобно воде, обходящей запруду, - и только в это время из леса
показались их последние ряды.
защитники играючи сбивали таких удальцов насаженными на длинные рукояти
топорами.
валились под ноги, их топтали, отшвыривали в сторону - то, что мгновение назад
жило, превращалось в докучливую падаль.
увяз на копьях и топорах защитников, но, конечно, в конце концов зеленокожие
смяли бы сопротивлявшихся - просто задавили бы числом.
бою сражающийся видит только кипящий вокруг него хаос, если он станет
озираться по сторонам - тотчас расстанется с головой.
что от леса уже валили тесно сбившиеся мужики, впереди которых шагал бросивший
на лицо забрало молодой воин, - и зеленокожие валились перед ним, не в силах
защититься, не в силах убежать.
нападать, и защищаться, разить и мечом, и щитом, сбивать с ног и протыкать
насквозь. Воин шел, окруженный облаком алых брызг - они летели медленнее,
чем разил его клинок.
в одиночку побеждать сотни, - такого не бывает, это знали все. Силы тают,
рассеивается внимание, и первый же зашедший со спины враг покончит с удачливым
ратоборцем.
а по меньшей мере десяток глаз. Он видел все, что творилось и спереди, и с
боков, и сзади. Гоблины разлетались в разные стороны - и куда больше
оставалось оказавшихся на его пути, чем успевших избегнуть бешено крутящейся
стали. Никто на частоколе не мог даже различить движений его меча. Это было
высшее, не постижимое простым смертным искусство, нечто сродни волшебству -
только никто никогда не слышал о таком колдовстве.
они дрогнули, не в силах выстоять перед этим ужасом, - легкие стрелы гоблинов
отскакивали от прочных доспехов воина, он казался неуязвимым, и все
самопожертвование зеленокожих храбрецов разбивалось о короткий свист рубящего
направо и налево клинка.
рога - сотня Звияра наконец-то подходила на помощь к защитникам Тупика.
зеленокожим и погнали их прочь, к лесу, безжалостно истребляя бегущих.
из самых глупых, потерявший голову от боевого безумия, - длинные копья
дружинников разили наверняка, и вскоре, выстелив телами все поля, последние
остатки зеленокожих оказались загнаны в лес.
загорье. Победа была полной, на поле, сосчитали, осталось без малого сорок
сотен зеленокожих тел. Обитателям Тупика победа далась малой кровью - с
полдюжины убитых, три дюжины раненых.
жителей, не остался ни на праздничный пир, ни на тризну, вернулся обратно в
свой скит; а жители, все, от мала до велика, не исключая старост и сотника
Звияра, через пару дней намертво позабыли о том, кому они обязаны победой.
зимы. Надо сказать, что другие селения Пятиречья тоже не избегли этой беды, но
там дело не обошлось без большой крови, пожаров и разорения. Несколько
деревенек поменьше сгорели дотла, люди с отдаленных хуторов попали в неволю,
недосчитались многих бойцов охранные сотни, с большим трудом отразившие-таки
находников.
житья не стало и что, мол, вскоре они снова полезут. Самые трусливые спешно
собирали пожитки, готовые бежать куда угодно, хоть на юг, в княжью кабалу,
лишь бы жить поспокойнее. Народ потверже сердцем спешно отрывал кубышки и
готовился весной менять меха на оружие.
они на юге новых земель, так и не попытались там остаться? Ударить ударили,
пограбили, пожгли что могли - и откатились обратно за Зубьи горы. С большим
уроном их отразили только в Тупике, в других местах они при желании смогли бы
закрепиться - однако вместо этого без боя отдали все немалой кровью завоеванное
и оттянулись обратно в свое лесистое загорье.
окружить деревню частоколом со всех сторон, да не просто частоколом, а почти
что крепостной стеной. Работали, надрываясь, - весенний день, как известно,
год кормит, а тут приходилось гнуть спину разом и на полях, и на строительстве.
ход свое волшебное искусство, правда, все больше по мелочи. Видать, понял, что
нельзя от народа отгораживаться; впрочем, в других селах Пятиречья о нем
по-прежнему и слыхом не слыхивали.
обновкой, высоким и надежным частоколом, превратившим невеликую деревеньку в
самую настоящую крепость. Селяне не поленились возвести даже две башни,
смотревшие на северо-восток и на северо-запад - откуда могла прийти новая
угроза.
сотни Звияра. Его дозор, высланный далеко на юго-восток, где заканчивался,
упираясь в стены густых лесов, длинный степной язык, протянувшийся извилистой
травяной рекой на несколько дней пути, - его дозор первым заметил молча
топающий по степной дороге большой отряд поури.
донесением к Звияру, сам оставшись на месте с одним напарником, таким же, как
он сам, седоусым ветераном.
хорошего ни Мосту, ни Горному Тупику эти их воспоминания не сулили. Поури так
просто не остановить, это не тупоумные гоблины, которых можно испугать,
ввергнуть в панику, обратить в бегство; поури не боятся никого и ничего.
Шломо Вульф
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Суворов Виктор
Никитин Юрий
Корнев Павел