Чтение 15–й страницы книги ~Демон Сократа~

переживала! Юрий Сергеевич помог, повысили деду пенсию."

Всего-то два пальца.

Ахама, хама, хама.

НУС может дать все, помнил я. Но я помнил и то, что у человека,
включенного в систему, НУС может и отнять все.

Как широко это "все" распространяется?

И почему Козмин не хотел, чтобы я знал о том, что включен в систему?

Ахама, хама, хама... Быть в системе... Что-то вроде импринтинга,
запечатления... Перед только что вылупившимся цыпленком протаскивают,
скажем, старую шляпу, ее цыпленок и принимает за мать-курицу...

Но я-то не цыпленок!

"А раньше вы контролировали работу НУС?" - "Да. Когда нам не мешали."

Юренев ясно дал понять, что эксперимент на Алтае им сорвал я.

Возможно.

Я усмехнулся.

Хитрое дело - купить штопор ценою в 0,1 коп. Водитель занят, я тоже
не путаюсь под ногами... А Ия...

"Она все знала!" - эта мысль обожгла меня.

Ия все знала, она в любой момент могла предугадать мое поведение, я
был для нее лишь деталью эксперимента. Крыса в лабиринте, вот кем я был.
Все для той же стабильности.

Алтай.

Жгучее солнце, зной, звон ручьев. Фургоны, поставленные буквой "Т",
где-то неподалеку мальчишеский голос: "Тор! Тор! Мать твою!"

Юренев из фургона злобно:

- Хвощинский, гони его!

Я перехватываю случайного гостя за ручьем. Ему нельзя входить в
расположение отряда. Это совсем мальчишка, на его ногах стоптанные
кирзовые сапоги, на плечах затасканная телогрейка. Лошадь он держит под
уздцы, сторожится: "Тор! Тор! Твою мать!"

- Встретишь медведя, что сделаешь? - любопытствует Ия, пришедшая мне
на помощь.

- Ну, побегу, однако.

- А если медведь не захочет, чтобы ты побежал?

- Ну, все равно побегу.

ИЯ ЗНАЕТ.

Бабилон.

Я выкладывался перед медлительной, как вечность, красавицей-алтайкой.
Давай, скуплю все! Давай, лавку сожгу! Хочешь, в рабы пойду? Давай, все
спишем на стихийное бедствие! Штопор, штопор мне нужен.

Алтайка медлительно улыбалась. Она не может продать штопор. У нее
есть совесть, но нет сдачи.

ИЯ ЗНАЛА.

С неловкостью, мучительной, как зубная боль, я вспоминал свои
вечерние рассуждения о плазмоидах.

Аналоги НЛО. Изолированные вспышечные потоки солнечной плазмы. Некие
экзотические формы материи с замкнутым и скрученным магнитным полем,
способные самостоятельно преодолевать чудовищное расстояние между Землей и
Солнцем.

Романтично.

Костер трещит, в кустах возится удод, полосатый, как матрос, чубатый,
как запорожец.

Вспышечные потоки... Замкнутые поля... А вокруг - ночь, звезды,
зарницы...

Вечность.

В фургонах мерцал синеватый свет - НУС работала.

Шелест костра... Ия рядом... Поднебесная эйфория...

Плазмоид врывается в атмосферу Земли как метеорит. Этакая магнитная
бутыль, пузырь разрежения. Самая прочная ее часть - носовая. Горлышко, так
сказать. Здесь магнитные силовые линии должны быть закручены так, чтобы
обеспечить полное отражение зарядов плазмы. Деформация силовых линий с
"горлышка" и начинается. Сжатие достигает критического уровня, магнитная
бутыль "схлопывается", происходит мгновенная рекомбинация водородной
плазмы. Взрыв, затмевающий свет Солнца. Может, и Тунгусский метеорит?..

Изящно.

Только к нашей работе плазмоиды не имели никакого отношения.

"Когда нам не мешали."

Ночь в звездах, ветерок, настоянный на полыни и чебреце, молчание
ночи...

"Когда нам не мешали."

Я хорошо запомнил последнюю ночь в лагере. Первым услышал ломящихся
сквозь кусты людей Юренев.

- Хвощинский!

Я выскочил из палатки.

Никогда еще посторонние не подходили так близко к лагерю. Мы услышали
их, потом сразу увидели - два низкорослых алтайца в неизменных затасканных
телогрейках. Они вели за собой лошадей, лошади всхрапывали.

- Ну, помогай, - облегченно вздохнул старший алтаец, стягивая с
головы шапку, закрываясь ею от света костра. - Бабе у нас надо рожать.
Помогай. Тухтур-бухтур, дай машину.

Второй, помоложе, для убедительности все время хлопал кнутом по
голенищу сапога.

- Нельзя сюда! Уходите!

Юренев задохнулся.

- Зачем уходить? - старший алтаец ничего не понял. - Зачем уходить?
Роженица у нас.

- Нельзя! Нельзя! Какая, к черту, роженица! - Юренев отталкивал,
оттеснял алтайцев от ручья. - Туда идите! Там дорога. Там ходят машины.

Из палатки выскочила полураздетая Ия.

- Баба, однако, - обрадовались алтайцы. - Ну, роженица у нас. Ну,
совсем родит. Машину дай, повезем бабу в поселок.

- Нельзя сюда! - отталкивал их Юренев.

- Помогай, однако, - рассердился старший алтаец. - Тухтур-бухтур!
Трактора нет, машины нет, как роженицу в больницу везти?

- Нет у нас машины! Ни одной на ходу нет! - Юренев был вне себя.

Я смотрел на Юренева с изумлением. Как нет? Как ни одной на ходу нет?
Что за чепуха? Почему не помочь роженице?

- На тракт ступайте! На тракт!

- Нельзя сюда, - уговаривала алтайцев Ия и тоже оттесняла их от
лагеря. ОНА ЗНАЛА. - Мы не можем помочь. У нас специальные машины.

- А газик? - растерянно подсказал я.

- Заткнись! - Ия быстро, ладонью, закрыла мне рот, а Юренев
выругался. - Уйди отсюда.

Я замер ошеломленно.

Столь же ошеломленные алтайцы медленно отступили. Мы услышали вдалеке
перестук копыт.

Тухтур-бухтур!

Я презрительно сплюнул.

Газик, он, конечно, не для развозки рожениц. Он для покупки штопора!

Это была уже не первая ссора.

Я сплюнул.

Я не хотел смотреть ни на Юренева, ни на Ию.

Звезды.

Ночь.

В ту же ночь я ушел из лагеря.

13. КОЗМИН НАСОН, ПОКРУЧЕННИК

Белка требовательно цокала за окном. Я отмахнулся. Нет у меня ничего.

Тухтур-бухтур. Душно.

Фотографии, выросшие за зиму валенки, кошелек с долларами,
отмороженная в баньке рука... Эффекты второго порядка. Но как они от них
избавляются? Я думал, естественно, об Ие и о Юреневе.

"Не делай этого."

Демон Сократа, вспомнил я, умел лишь одно. Он подсказывал хозяину,
что не надо делать. Я знал: мне следует уехать. Сейчас вот прямо, не
втягиваясь в новую историю, но демон Сократа уже топтался на моем плече.

И Ия.

Туйкытуй - сказочная рыба, красивая рыба.

Демон Сократа топтался на моем плече.

А охотник-чукча Йэкунин, рвущий руками черное сивучье мясо? А
математик Козмин, затерянный в грязной яранге?

Как там сказал чукча Йэкунин? Ну да... "Что, собака настигла
суслика?" Именно так он и спросил, а сам пристально смотрел на Юренева. И
эта неожиданная вспышка: "Не стой! Уходи! Ударю тебя!"

Туйкытуй - сказочная рыба, красивая рыба.

Уехать?

Я всего лишь часть системы, мелкая, незаметная часть. Зачем-то я им
нужен, но ненадолго.

Вязаное платье Ии, наглый швейцар, телефонные звонки, хор женщин...

Как понять все?

Козмин...

Козмин... Вот что меня томило.

Юренев прав: почему чукча? Что-то тут не сходится. Если впрямь генная
память, почему чукча?

А может, в жилах Козмина растворена чукотская кровь?

Екунин... Йэкунин... Близко лежит... Подозрительно близко, к тому же
ничего не доказывает... Как, интересно, он видит мир - камни, нас, тех