Отец, не проронив ни слова, сидел с несчастным видом. В свое время он
заставил местных олухов поверить в чудеса. Что ж он стушевался?
чтобы иметь запас лестницы в малознакомом мне варианте. За мной вверх по
лестнице располагались спецотрядовцы в полном боевом облачении. Многие
были с овчарками. Отец "для поддержки" замыкал шествие. И все мы были в
одной связке.
Мимо меня уже давным-давно должны были проноситься перила с чугунными
медвежатами. Должны. Обязательно. Но открывать глаза не хотелось.
понравившуюся мне тверскую улицу. Не подведи, Лестница! Будь ты хоть с
медвежатами, хоть со щенятами - не подведи!
в белых шлемах с пластиковыми забралами, выстроились колоннами на
изумительно красивом бульваре. Их старший офицер, краснощекий толстяк, сам
себя шире, связался с местным начальством, и через десять минут за нами
приехали автобусы. События развивались как в бредовом сне наяву, цеплялись
одно за другое. И от меня больше уже ничего не зависело. Я выпустил джинна
из бутылки. А в джинне было восемьсот человечьих сил.
скандировала лозунги, писала что-то на стенах огромными арабскими буквами.
Заметив спецотряд, демонстранты принялись швырять камни. Солдаты строем
шли вперед. От камней их защищали небольшие круглые пластиковые щиты. Но
стоило противникам подойти друг к другу вплотную, спецотрядовцы
преобразились. Щиты повисли на локте левой руки, в воздух взлетели
дубинки. Началось избиение. Демонстрантов было намного больше, раз в
десять, что ли. Они тоже дрались, а у многих из них были палки. Но ничего
поделать со специально обученными войсками они не могли. Да еще овчарки!
Вот это точно страх божий!
медленно перемещались вслед "за линией фронта". Во взгляде Седого читалось
уважение. Во взгляде офицера было не просто уважение, а благоговение. Даже
можно сказать - религиозное преклонение. Он готов был за мной хоть в
огонь, хоть в воду. А если в мой мир, в мой вариант?
визг. Мы подняли головы. На балкон ближайшего дома буквально сквозь окно
выскочил молодой парень в рубашке навыпуск, как и у других демонстрантов.
Он замахнулся правой рукой, но Седой оказался быстрее. Пистолет словно
материализовался у него в руке и дважды выстрелил. Парень упал на балконе.
Через несколько секунд там прогремел взрыв.
открытом месте? Не годится такие глупости делать.
расступиться: прямо на них покатились автомобильные шины, начиненные
чем-то очень-очень горючим. В образовавшиеся бреши врезалось пришедшее к
демонстрантам подкрепление: с палками, цепями, ломами, в касках,
напоминающих строительные. Все близлежащие улицы заполнило скандирование:
десять. Ну и худо нам сейчас будет!
объяснить мне отец. Но было уже не до разговоров. Прямо на нас мчалась
толпа. Первым в драку вступил Седой. Он захватил руку с ломом, вывернул ее
и швырнул бывшего обладателя лома на асфальт. Лом остался у Седого. Что
делали отец и офицер, я не видел, на меня налетел белобрысый верзила с
цепью, вопящий: "Аллах акбар!" Почти как Седой, я нырнул под цепь и двинул
верзилу в солнечное сплетение. Потом, как на тренировке, подпрыгнул и
ударил ногой. За бахвальство это меня чуть не наказали еще несколько
смутьянов, решившие не дожидаться, когда я кончу выпендриваться. К
счастью, на помощь пришел Седой с ломом. Я побежал, мы побежали... Отец
был где-то рядом, он кричал: "Сергей! Ты жив?!" Я орал: "Да!" Чья-то палка
чуть не сломала мне ключицу, офицер свистел в какую-то дурацкую дудку,
наверху загрохотали вертолеты... Точка в этом приключении получилась
увесистая и ослепительно-черная. Она вспыхнула у меня в голове, и все
остальное происходило без моего участия.
сидящий рядом отец.
зашептал прямо в ухо: - Идиот слабоумный, зачем на публику работал? Нас
ведь теперь черта с два выпустят. И Седого не дадут. Мы теперь - секретное
оружие.
должна зайти. Нас теперь на молекулы разберут за это время!
Или в пеньюаре, напоминающем роскошное платье. Сильвия... Ой, как-то мне
не до нее сейчас. Как мне не нравится в этом проклятом варианте! В голову
лезла дурацкая фраза какого-то кулака из телесериала о коллективизации: "Я
не против колхоза, но не в нашей деревне". Мне хотелось придумать что-то
похожее своей афористичностью. Например: "Я не против ислама, но не в
нашем варианте". Ох, как болит голова.
пересилил, что ли, в самый первый раз? Зови Седого!
прислонился к стенке и стал вспоминать свой ленинградский лифт. Старый,
скрипучий, которым никто никогда не пользовался. Эй! Отец всех домов! Эй!
Лифт всех лифтов! Я хочу в Ленинград. Голова закружилась, лифт все мчался,
словно к центру Земли. Молча я молился Дому, Лестнице, Лифту, Богу и
Черту. Движение замедлилось, потом прекратилось. Заскрипели двери. За ними
виднелась решетка, украшенная собачьими головками...
другого, как выполнять ранее намеченное задание. Я успел увидеть его (мой)
стол, на котором громоздились учебники русского языка, истории и географии
СССР. Меня же в кратчайший срок отец заставил перебазироваться в Феодосию,
на смену матери. Он считал, что я наследил и перед Кардиналом, и перед
нашей доморощенной мафией. И самое лучшее сейчас - залечь на дно. То бишь
- на южный берег Крыма.
Толпы отдыхающих страшно раздражали. Солнечная погода и теплое море не
радовали. Денег я захватил с собой сверх всякой меры, но где их потратить,
если все ломится от очередей? Фрукты?... В Доме я и получше ел.
здесь на курорте их было невероятного много, а моя свежеприобретенная
мускулатура действовала неотразимо. Стоило мне появиться на пляже, как
атака начиналась на всех фронтах. У меня просили прикурить и почитать
газету. Звали поиграть в карты и волейбол. Даже в случае отказа у
навязчивых собеседниц были домашние заготовки: "Как я не догадалась, что
вы не курите?! Вы же спортсмен, наверное. А каким спортом вы занимаетесь?"
Или: "Ах, как здесь тяжело с газетами! Дома я так привыкла к
"Литературке", а здесь даже "Известий" не достать". Поначалу это выглядело
забавно, и лучшая из претенденток вечером удостаивалась приглашения в
гости. Но несколько дней спустя мои временные подруги, сами демонстрируя
удивительную простоту нравов, почему-то не одобрили эту простоту ни у
меня, ни друг у друга. Начались взаимные претензии. Я вынужден был
перебраться сначала на другой конец пляжа, потом на другой пляж. Виноватым
я себя не считал, так как никому не навязывался, а развлечься и отвлечься
хотелось. Но через две недели любительницы курортных знакомств пришли к
выводу, что самой успешной может оказаться атака по месту жительства. И,
не сговариваясь, стали толпами наведываться ко мне в комнату.
счел за благо ретироваться. Дефицит общения с женским полом был с лихвой
компенсирован, я загорел и соскучился по комфорту Дома.
изменилось. Мать рассеянно листала какой-то журнал. Отец с Седым сидели в
моей комнате и совещались, уставившись в монитор персонального компьютера.
Вид у обоих был измученный. Они поприветствовали меня бурчанием и
вернулись к экрану. Тоже мне: "Следствие ведут Знатоки".
прежнюю комнату. Зашел, повалился на кровать. Вот я и дома. В Доме. Что-то
не радует меня это.
Просто так. Соскучился. Даже решил не пользоваться услугами Дома, а ехать
автобусом, благо остановка совсем недалеко.
людскую гущу. Феодосия своей курортной бестолковостью служила как бы
продолжением полуреального мира из другого варианта истории. А Невский...
Родные знакомые дома, примелькавшиеся толпы, очереди. И такой
привычный-привычный говор улицы, ласкающий слух знакомыми словами.
толстыми, но вблизи их размеры внушали уважение. Я нуждался в них, как
Бажанов Олег
Пехов Алексей
Русанов Владислав
Куликов Роман
Сертаков Виталий
Прозоров Александр