Сашка делает движение, будто устраиваясь в кресле поудобнее... и исчезает.
сорок секунд... На помосте возникает расплывчатое мелькание Шестьдесят
секунд, семьдесят мелькание оформляется в Стрижевиче. Он стоит, опершись о
кресло, в зубах дымящаяся сигарета любитель эффектов!
был в варианте, в котором вы уже кандидат наук. И не "и. о.", а полноправный
завлаб.
в голубых глазках доброжелательности меньше, настороженности больше.
Сомневается, шельмец, в моих добрых чувствах к нему, во всех вариантах
сомневается.
я кандидат? но стесняется человек. Конечно, Паше приятно было бы попасть
туда от всех провалов "мигалки", от шаткой ситуации, в которой оказался
сейчас (доказали, что могут обойтись без него в решении такой проблемы,
утерли нос) в добротный солидный вариант. Отдохнуть душой.
особенно после отпуска, запросто.
волево, возвышенным способом.
"собачий" же переброс Павла Федоровича ориентировать.
Пал Федорыч. Все-таки в храбрости ему не откажешь. Из стартового кресла он,
когда накатила его ПСВ, исчез молча и без лишних движений. Волево. И...
считанные секунды спустя из камеры донеслись звуки Бах! Ба-бах! и
неразборчивые возгласы: потянуло сладковатым дымом. Через четверть минуты
шум стих, позади рывком раскрылась дверь. Мы обернулись: это Уралов влетел в
комнату, тяжело дыша и блуждая глазами.
обширный синяк, нос великолепный волнистый нос, мечта боксера-любителя
свернут вбок и багрово распух. На синем пиджаке недоставало верхней
пуговицы. Светлые волосы всклочены.
заметил нас. Оглядел. Чувствовалось, что мысли его далеко.
снова на помост, сел в кресло, осторожно потрогал свернутый нос и исчез. На
этот раз окончательно.
возвращение Стрижа, но вариантам не прикажешь получилось со входом через
дверь, то ли так произошло помимо его воли, когда, удалившись по Пятому
измерению, налетел на что-то, сильно, судя по его виду, отличавшееся от
кандидатского статуса. И его отбросило назад. Как бы там ни было, более
Павла Федоровича в Нуле мы не видели.
делаю вид усердия и озабоченности может, и Паша так?
миром простых целей и погони за счастьем, в этом есть что-то
противоестественное. Он не надвариантен, не может быть им. Он вневариантен.
Существует, и все как дерево, дом, бык. И не матрицами он озабочен, не
разработкой вычислительных автоматов или чего-то еще своим благополучием и
успехом. Всегда и всюду.
моем лице изумление, сомнение, иронию начинает нервничать.
нотки. Все вам ясно, работа обеспечена... Надо только больше находиться на
рабочем месте, меньше отсутствовать!
слов. Кто вам позволил?!
Интригами занимаетесь в рабочее время, подкопами, самоуправством! Других
результатов так от вас нет. Не выйдет!
в пятимерном мире. Заводиться не из-за чего, все до лампочки. Просто попал в
штормовую ситуацию. Спокойно. Я существую в пятимерн... а, к какой-то
матери!)
загривке шерсть, она встала бы сейчас дыбом.
не тянуть, не ждать чуда!
самоуправство со списанием "Эвы" вы ответите. Я отменяю акт!
себя берете. Как бы нам с вами не пришлось расстаться! Он поворачивается и
шумно уходит.
Фу... как я орал. Потерял лицо, надвариантник. Да, но в этой злобе как раз и
сказалось знание иных вариантов всех тех, в которых мы из-за Пашиной
самодовольной тупости попали в беду.
акт пойдет на утверждение в главк.
на списание сорока с лишним тысяч рублей. Все там будут вникать, вспоминать
о провале "мигалки". Сделают внеочередное вливание директору. А это еще
более отвратит его от Уралова.
ляпнул Пал Федорычу про списание. И кто тебя за язык тянул? Пошел бы акт
потихоньку куда надо. А теперь все, Уралов еще придержит. Выразит несогласие
с формулой списания или что-то еще... имеет полное право. И приготовься к
тому, что припишет тебе черные интриганские намерения.
многие науки постиг, даже пятимерность бытия... а не сообразил. Элементарно
сглупил. Там, где у нормального делового человека, у Уралова, того же
Ник-Ника, мгновенно срабатывает вся цепочка связей (сорок тысяч главк втык
директору втык Паше), у меня ничего не сработало. Не заискрило даже. Это
была возможность пошатнуть Уралова, помочь ему рухнуть. Она упущена начисто,
поскольку я совершенно неколебимо ляпнул про списание.
не сообразил вовремя, тюфяк нерасторопный! И всего-то требовалось
промолчать, не распускать язык... досада.
мужчина с мягким лицом ребенка, редкими светлыми волосами, обрамляющими
лысину. Радий Петрович Тюрин, старший инженер и аспирант-заочник, он же
Кадмий Кадмич, Скандий Скандиевич, Калий Кальциевич и так далее; кличек у
него больше, чем у матерого рецидивиста, вся таблица Менделеева.
переносит в другие варианты. Сам он, правда, по слабости здоровья и в силу
некоторых черт характера Нуль ни разу не покинул; единственная попытка
переброситься закончилась вызовом реанимационной установки. Теперь там он
чувствует себя перед нами виноватым.
подходит.
если не ответят, можно истолковать себе, будто не расслышали.
Взглядываю на его грустное лицо и подобно тому, как, оказавшись в знакомом
месте, вспоминаешь все связанное с ним, вспоминаю уточняю относящееся к этой
"линии н.в, и н.д." Тюрина (термин его, но здесь он об этом не знает). Худо
ему, вижу. И не поможешь.
красивый". Первоисточник ее Пашин деспотизм. "Радий... э-э... Скандиевич,
перепишите. У вас почерк красивый". И он останавливает опыт, прерывает
расчеты садится перебеливать докладную шефа. При этом Кадмич внутренне
негодует, потом делится с нами возмущением. Единственным человеком, который
Конюшевский Владислав
Володихин Дмитрий
Круз Андрей
Афанасьев Роман
Березин Федор
Махров Алексей