read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


- Тоска, предчувствия, заботы, - продекламировал Матвей и замолчал.
Горбовский поерзал, устраиваясь, тихонько включил проигрыватель и так
же тихонько сказал:
- Ладно, дружок. Я посижу здесь с тобой просто так.
- Угу. Ты уж посиди, пожалуй.
Грустно и лениво звенела гитара, за окном пылало горячее пустое небо,
а в кабинете было прохладно и сумеречно.
- Ждать. Будем ждать, - громко сказал директор и вернулся в свое
кресло.
Горбовский промолчал.
- Да! - сказал он. - Какой же я невежливый! Я совсем забыл. Что
Женечка?
- Спасибо, хорошо.
- Она не вернулась?
- Нет. Так и не вернулась. По-моему, она теперь и думать об этом не
хочет.
- Все Алешка?
- Конечно. Просто удивительно, как это оказалось для нее важно.
- А помнишь, как она клялась: "Вот пусть только родится!.."
- Я все помню. Я помню такое, чего ты и не знаешь. Она с ним сначала
ужасно мучилась. Жаловалась. "Нет, - говорит, - у меня материнского
чувства. Урод я. Дерево". А потом что-то случилось. Я даже не заметил как.
Правда, он очень славный поросенок. Очень ласковый и умница. Гулял я с ним
однажды вечером в парке. Вдруг он спрашивает: "Папа, что это приседает?" Я
сначала не понял. Потом... Понимаешь, ветер, качается фонарь, и тени от
него на стене. "Приседает". Очень точный образ, правда?
- Правда, - сказал Горбовский. - Писатель будет. Только хорошо бы
отдать его все-таки в интернат.
Матвей махнул рукой.
- Не может быть и речи, - сказал он. - Она не отдаст. И ты знаешь,
сначала я спорил, а потом подумал: "Зачем? Зачем отнимать у человека смысл
жизни?" Это ее смысл жизни. Мне это недоступно, - признался он, - но я
верю, потому что вижу. Может быть, дело в том, что я много старше ее. И
слишком поздно для меня появился Алешка. Я иногда думаю, как бы я был
одинок, если бы не знал, что каждый день могу его видеть. Женька говорит,
что я люблю его не как отец, а как дед. Что ж, очень может быть. Ты
понимаешь, о чем я говорю?
- Я понимаю. Но мне это незнакомо. Я, Матвей, никогда не был
одиноким.
- Да, - сказал Матвей. - Сколько я тебя знаю, вокруг тебя все время
крутятся люди, которым ты позарез нужен. У тебя очень хороший характер,
тебя все любят.
- Не так, - сказал Горбовский. - Это я всех люблю. Прожил я чуть не
сотню лет и, представь себе, Матвей, не встретил ни одного неприятного
человека.
- Ты очень богатый человек, - проговорил Матвей.
- Кстати, - вспомнил Горбовский. - Вышла в Москве книга. "Нет горше
твоей радости". Сергея Волковского. Очередная бомба эмоциолистов. Генкин
разразился желчной статьей. Очень остроумно, но неубедительно: литература,
мол, должна быть такой, чтобы ее было приятно препарировать. Эмоциолисты
ядовито смеялись. Наверное, все это продолжается до сих пор. Никогда я
этого не пойму. Почему они не могут относиться друг к другу терпимо?
- Это очень просто, - сказал Матвей. - Каждый воображает, что делает
историю.
- Но он делает историю! - возразил Горбовский. - Каждый действительно
делает историю! Ведь мы, средние люди, все время так или иначе находимся
под их влиянием.
- Не хочется мне об этом спорить, - сказал Матвей. - Некогда мне об
этом думать, Леонид. Я под их влиянием не нахожусь.
- Ну давай не будем спорить, - сказал Горбовский. - Давай выпьем
сока. Если хочешь, я даже могу выпить местного вина. Но только если это
действительно тебе поможет.
- Мне сейчас поможет только одно. Ламондуа явится сюда и
разочарованно скажет, что Волна рассеялась.
Некоторое время они молча пили сок, поглядывая друг на друга поверх
бокалов.
- Что-то давно к тебе никто не звонит, - сказал Горбовский. - Даже
как-то странно.
- Волна, - сказал Матвей. - Все заняты. Раздоры забыты. Все удирают.
Дверь в глубине кабинета отворилась, и на пороге появился Этьен
Ламондуа. Лицо у него было задумчивое, и двигался он необычайно медленно и
размеренно. Директор и Горбовский молча смотрели, как он идет, и
Горбовский почувствовал неприятное ощущение под ложечкой. Он еще
представления не имел о том, что происходит или произошло, но уже знал,
что уютно лежать больше не придется. Он выключил проигрыватель.
Подойдя к столу, Ламондуа остановился.
- Кажется, я огорчу вас, - медленно и ровно сказал он. - "Харибды" не
выдержали. - Голова Матвея ушла в плечи. - Фронт прорван на севере и на
юге. Волна распространяется с ускорением десять метров в секунду за
секунду. Связь с контрольными станциями прервана. Я успел отдать приказ об
эвакуации ценного оборудования и архивов. - Он повернулся к Горбовскому. -
Капитан, мы надеемся на вас. Будьте добры, скажите, какая у вас
грузоподъемность?
Горбовский, не отвечая, смотрел на Матвея. Глаза директора были
закрыты. Он бесцельно гладил поверхность стола огромными ладонями.
- Грузоподъемность? - повторил Горбовский и встал. Он подошел к
директорскому пульту, нагнулся к микрофону всеобщего оповещения и сказал:
- Внимание, Радуга! Штурману Валькенштейну и бортинженеру Диксону срочно
явиться на борт звездолета.
Потом он вернулся к Матвею и положил руку ему на плечо.
- Ничего страшного, дружок, - сказал он. - Поместимся. Отдай приказ
эвакуировать Детское. Я займусь яслями. - Он оглянулся на Ламондуа. - А
грузоподъемность у меня маленькая, Этьен, - сказал он.
Глаза у Этьена Ламондуа были черные и спокойные - глаза человека,
знающего, что он всегда прав.


6
Роберт видел, как все это произошло.
Он сидел на корточках на плоской крыше башни дальнего контроля и
осторожно отсоединял антенны-приемники. Их было сорок восемь - тонких
тяжелых стерженьков, вмонтированных в скользящую параболическую раму, и
каждый нужно было аккуратно вывернуть и со всеми предосторожностями
уложить в специальный футляр. Он очень торопился и то и дело поглядывал
через плечо на север.
Над северным горизонтом стояла высокая черная стена. По гребню ее,
там, где она упиралась в тропопаузу, шла ослепительная световая кайма, а
еще выше в пустом небе вспыхивали и гасли бледные сиреневые разряды. Волна
надвигалась неодолимо, но очень медленно. Не верилось, что ее сдерживает
редкая цепь неуклюжих машин, казавшихся отсюда совсем маленькими. Было
как-то особенно тихо и знойно, и солнце казалось особенно ярким, как в
предгрозовые минуты на Земле, когда все затихает и солнце еще светит
вовсю, но полнеба уже закрыто черно-синими тяжелыми тучами. В этой тишине
было что-то особенно зловещее, непривычное, почти потустороннее, потому
что обыкновенно наступающая Волна бросала впереди себя многобалльные
ураганы и рев бесчисленных молний.
А сейчас было совсем тихо. До Роберта отчетливо доносились торопливые
голоса с площади внизу, где в тяжелый вертолет навалом грузили особо
ценное оборудование, дневники наблюдений, записи автоматических приборов.
Было слышно, как Пагава гортанно бранит кого-то за то, что преждевременно
сняли анализаторы, а Маляев неспешно обсуждает с Патриком сугубо
теоретический вопрос о вероятном распределении зарядов в энергетическом
барьере над Волной. Все население Гринфилда собралось сейчас в этой башне
под ногами Роберта и на площади. Взбунтовавшиеся биологи и две компании
туристов, остановившиеся накануне в поселке на ночлег, были отправлены за
полосу посевов. Биологов отправили на птерокаре вместе с лаборантами,
которым Пагава приказал оборудовать за полосой посевов новый
наблюдательный пункт, а за туристами прибыл специальный аэробус из
Столицы. И биологи и туристы были очень недовольны; и когда они улетели, в
Гринфилде остались только довольные.
Роберт работал почти машинально и, как всегда, работая руками, думал
о самых разных вещах. Очень болит плечо. Странно: плечом нигде не
стукался. Живот саднит, ну, живот понятно - когда споткнулся об ульмотрон.
Интересно, как сейчас выглядит этот ульмотрон. И как выглядит мой
птерокар. И как выглядит... Интересно, что здесь будет через три часа.
Цветники жалко... Детишки целое лето трудились, выдумывали самые
фантастические сочетания цветов. И тогда мы познакомились с Таней. Та-ня,
- тихонько позвал он. Как ты там сейчас? Он прикинул расстояние от фронта
Волны до Детского. Безопасно, подумал он с удовлетворением. Они там,
наверное, и не знают о том, что Волна, что взбунтовались биологи, что я
чуть не погиб, что Камилл...
Он выпрямился, вытер лицо тыльной стороной ладони и посмотрел на юг,
на бесконечные зеленые поля хлеба. Он пытался думать о гигантских стадах
мясных коров, которых перегоняют сейчас в глубь континента; о том, как
много придется работать над восстановлением Гринфилда, когда рассеется
Волна; и как неприятно после двухлетнего изобилия снова возвращаться к
синтепище, к искусственным бифштексам, к грушам с привкусом зубной пасты,
к хлорелловым "супам сельским", к котлетам бараньим квазибиотическим и



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [ 15 ] 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.