read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



получилось, что захватил в полон, порушив данную клятву, тверского князя
Михайлу и тем вызвал сугубое кровопролитие и котору братню на Руси? Не
посылал ли тайных гонцов с отравою к великому князю литовскому Ольгерду?
Почто разрешал от клятвы литовских беглецов, выезжающих на Москву, и тем
учинял сугубое раздрасие с великим князем литовским? Почто не выезжал в
епархии Галича и Волыни для духовного окормления тамошней братии?
Вопросы один другого нелепее и каверзнее... Нет, и того не скажешь!
Вопросы были составлены дельно, толково и зло. Все ведь было: и обманный
плен тверского князя, и гибельные <литовщины>, и - да! - Алексий постоянно
разрешал от клятвы верности Ольгердовых подданных, бегущих в Залесскую
Русь... Да, вмешивался в дела западных епархий, сам не являясь ни в Галич,
ни на Волынь (чем окончило его <явление> в Киев, послы словно забыли).
Киприанова рука была тут во всем и даже в том сказалась, коих бояр
вызывали для беседы греки. Все то были ненавистники Вельяминовых, чем-то и
когда-то обиженные или утесненные Алексием люди. Патриарху должен был быть
представлен пристойный, умеренно обличающий доклад, который... Который меж
тем никак, ну никак не получался у Дакиана с Пердиккою!
Только что битый час толковали оба почтенных синклитика с боярином
Федором Свиблом из рода Акинфичей. Боярин сидел на лавке, откинувши рукава
крытого атласом выходного охабня (рукава нижнего зипуна забраны в шитые
серебром наручи, на пальце золотой перстень с дорогим камнем ясписом),
сидел и - не понимал.
Князя Михайлу взяли по приказу великого князя Дмитрия и паки
отпустили восвояси; в набегах на Русь виноват Ольгерд; служилым людям воля
отъезжать господина своего, так и по <Правде>, и по обычаю надлежит; в
Киеве владыку яли по приказу Ольгердову и мало не уморили в яме, дак тут и
поезди, тово! Что касаемо отравы, симонии, поборов или иного чего, то лжа!
Батька Олексея всякой смерд на Москве держит яко отца духовного, и худа об
°м не говаривал никто! (С игуменами общежительных монастырей говорили
допрежь того, и отповедь была та же самая и паче того: владыку Алексия
разве святым не называли!)
Давеча, проходя двором, греки узрели кучками собравшийся народ. Их
провожали хмурыми взорами, и кто-то молодо и зло выкрикнул из толпы:
- Нашего батьку Олексея не троньте!
И теперь этот боярин, с которого, как с округлого окатыша вода,
соскальзывали все въедливые греческие вопросы... И одно ясно стало для
византийских клириков: без сугубого разговора с великим князем ничего
здесь не совершишь!
Теперь они ели наваристую и слишком жирную стерляжью уху, разварную
осетрину, косились на белорыбицу и севрюжину, нарезанные ломтями, на блюда
с моченой брусницей, морошкой, огурцами, капустой... А за рыбной ухой
должна была последовать каша из сорочинского пшена с изюмом, пироги и
блины - помогай Бог! Так плотно есть на родине им не приходилось. Георгий
Пердикка (его мучили прострел, подхваченный морозной дорогою, и застарелый
геморрой, не дающий спокойно сидеть и спокойно думать) ворчал, поругивая и
московитов, и настырное ихнее гостеприимство, и тяжесть трапезы...
Впрочем, отправлял в рот стерляжью уху ложку за ложкою. Иоанн Дакиан
думал, рассеянно ел, рассеянно обтирал рушником руки и бороду. Не
получалось! Все было так и не так! Решал ли Алексий или кто иной, все одно
приходило признать, что решала вся Москва. В Константинополе при таковой
оказии уже набежал бы целый двор жалобщиков и хулителей, а здесь: <Батьку
Олексея не троньте!> Эко! Он воздохнул. Душою был Дакиан на стороне
Алексия и потому сейчас внимательно озирал сердитого и <развихренного>
спутника своего, прикидывая, мочно ли станет отклонить хулы, возводимые на
Алексия, и не получить в ответ доноса со стороны своего спутника (занятие,
обычное у византийцев той поры и еще вполне неведомое русичам: соединение
доносов друг на друга), что очень и очень могло навредить карьере. Дакиан
любил Алексия, но паче всего любил свой чин, оклад и покой и уходить из
патриаршей канцелярии куда-нибудь на Афон рядовым иноком не хотел сугубо.
- Что скажет великий князь! - изрек наконец Пердикка, подымая на
Дакиана замутненный страданиями плоти и сытною трапезой взор, и Иоанн
быстро и благодарно склонил голову. Что скажет князь! Так в самом деле
будет спокойнее. А князь, по слухам, не вельми благоволит к старому своему
митрополиту...
Греки согласно, едва отведав, отодвинули мисы с кашею и глянули друг
на друга. Все-таки многодневный путь сквозь чуждые земли, ночлеги бок о
бок, одинокие и часто скудные трапезы, страх разбоев, когда их караван
нагоняли дикие всадники на косматых конях, выкрикивая угрозы на непонятном
языке, - все это сближало, сблизило обоих синклитиков, и ежели Пердикку не
припрет во время оно приступ его болезни, доноса на него, Дакиана, - даже
ежели они решат оправить владыку Алексия ото всех возводимых на него
укоризн - он не напишет... А Пердикка думал с тоскою о том, что теперь
надобно выходить за нуждою на мороз и он бы лучше воспользовался ночною
посудиной, поставленной им в келью, но было стыдно перед Дакианом, и
потому, когда тот поднялся, дабы выйти на двор, Пердикка с душевным
облегчением, даже с любовью проводил его взором...
А Дакиан вышел на холод, подняв голову, обозрел крупные и близкие
звездные миры и, покосясь на толпившийся под воротами народ (и ночью не
уходят!), сам зашел за келью к тому месту, где надлежало справлять нужду.
Присел, ощущая одновременно холод и свежесть, запахи снега и дыма с
поварни, оправил одежды, невольно в сумерках улыбнувшись себе. На Руси ему
нравилось, тут были покой и простота жизни, невозвратно утерянные там, на
далекой родине, под тяжестью мраморных сводов, среди цветных колоннад, в
осаде толпы нищих и попрошаек.
И святость здесь была! Истинная, не напоказ! Вновь с легким стыдом и
душевным сокрушением напомнилась ему та давняя встреча с Сергием, за
тайную насмешку над коим был Дакиан наказан мгновенною слепотой. Ни
слепоты, ни последующего, соверш°нного Сергием исцеления от нее Иоанн
Дакиан объяснить себе так и не сумел, но опасливое уважение к русским
лесным инокам осталось у него с той поры на всю жизнь.
Он сделал несколько шагов в сторону, остановился у начала тропинки,
ведущей в застылый, в инее, монастырский сад. Москва чуть пошумливала в
отдалении, заливисто взлаивали псы. Откуда-то, верно с княжеского
оружейного двора, доносились звонкие удары по металлу. Ежели кончать жизнь
в стенах монастыря, то почему бы и не здесь, не в этой лесной стороне, где
жара летом и холод зимой, где ежегодно весною реки выходят из берегов, а
небо в ту пору так чисто и сине, как это никогда не бывает на юге.
Он в задумчивости прошел двором в сторону своей кельи. Ухнуло било,
отмечая часы. Какая-то старуха, замотанная в плат, в рваном овчинном
зипуне, метнулась ему под ноги: <Батюшко!> Он поднял руку для
благословления, но старая просила о другом:
- Владыку Олексея не замай, батюшко! Отца нашего духовного!
И он благословил и обещал, чуть дрогнувшим сердцем, <поступить по
истине>.
- По истине, батюшко, по истине! - подхватила старуха. - Святой он,
батюшко! Ежеден за него Бога молим!
Пердикка, облегченный, уже укладывался спать. Помолясь, потушили
свечу, оставив одну лампаду. Тотчас завел свою песню сверчок. Потрескивало
дерево. В горнице было жарко. От окна, затянутого бычьим пузырем, тянуло
свежестью. Они лежали рядом на широком соломенном ложе, укрытые духовитой
овчинною оболочиной, и думали. Пердикка, нашедший наконец удобную позу,
уже засыпал, всхрапывая, а Иоанн все думал и думал, составляя в уме
осторожные округлые слова в оправдание Алексия. Наконец и он смежил вежды.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Князь Дмитрий узнал о патриарших посланцах от своего печатника Митяя:
Коломенский поп, вошедший в нежданную силу при молодом князе, терпеть
не мог старцев общежительных монастырей (в первую голову Сергия
Радонежского с его племянником Федором и Ивана Петровского, признанного
начальника общежительным монастырям на Москве). Митяй любил вкусно поесть,
любил роскошь, любил красоту церковного обихода и пения, был неглуп и
премного начитан, и потому паки подчеркиваемая скудота и нарочитое лишение
всякого личного зажитка у общежительников претили ему.
Нелюбовь к <молчальникам> переносил он и на Алексия, всячески
покровительствующего общежительным обителям. И потому, не задумывая вдаль,
был про себя доволен тем, что несносного старца немного укротят прибывшие
из Константинополя греки. Чаял, что и князь, многажды недовольный
Алексием, будет рад не рад, но благожелательно примет патриарших
синклитиков. С тем и шел ко князю.
Но Дмитрий выслушал весть необычайно хмуро и на осторожные Митяевы
слова: <Сам же ты, княже...> - резко отверг:
- То я! А здесь - новые происки Ольгердовы! Опять заберет Новосиль!
Ржевы мало ему! - Он сорвался с лавки, крупно заходил по покою, не обращая
внимания на то, что Митяй, большой, осанистый, стоит перед ним так и не
усаженный в кресло. Дмитрий обернулся наконец, сжав кулаки. Обозрел
печатника своего почти враждебно.
- Этот Киприан - литовский потатчик! Ненавижу! Трижды громили Москву!
Кого... Ежели... Сами поставим! А про то, что у нас с батькой Олексием, -
мне ведать! Не им! Так и передай! Да скажи, греков приму! Опосле! Ступай!
- бросил он, так и не посадивши Митяя.
А тот, изобиженный было, выйдя от князя, вдруг замер и, густо
багровея, начал понимать. Ведь умри в самом деле Алексий - а старик зело
ветх деньми! - и кто-то заместо иноземного Киприана возможет занять его
стол?! О столь головокружительной карьере он, белец, до сих пор еще и не
помышлял.
Позже, от бояр, Дмитрий выслушал патриаршью грамоту и паки вскипел,
узрев, что рукою обвинителей водил доподлинно князь Ольгерд, и сугубо
утвердясь в своих прежних подозрениях.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [ 15 ] 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.