жалеют, ничем не дорожат. Сам поеду!
наконец махнул рукой:
Начищенным котлом блестела лысина. Не спали и все остальные. Чимбай часто
выходил из юрты, прислушивался - ждал жену. Но было тихо. Над степью
висела луна. Тяжелые тени облаков ползли по седой земле.
уходить, разбегаются, прячутся, а воины Таргутай-Кирилтуха бьют плетями
всех подряд - детей, женщин, стариков.
той стороне, где был курень, поднялось облако пыли. Облако катилось над
степью, затмевая солнце, Разрозненные кучи конных выскакивали из пыли и
мчались кто куда. Некоторые проскакали совсем рядом о юртой, но вряд ли
видели ее и людей, испуганно сбившихся перед входом.
рук, она успокоилась. Внезапно от кучи всадников отделился один и
направился к ним. Он резко осадил коня перед юртой. Шлем надвинут на
брови, в руках копье. Хадан узнала воина - Джиргоадай, друг ее братьев.
пропали!- Сорган-Шира молитвенно сложил руки, закатил глаза:- Милосердное
небо, смилуйся над нами.
пригрозил воинам копьем и поскакал, оглядываясь, что-то выкрикивая. Вслед
ему понеслись стрелы. Воины хана Тэмуджина!
тумены. Земля гудела под копытами и шелестели травы. Воины налетели на
одинокую юрту, как дикий вихрь на куст хурганы, как волчья стая на
отбившуюся от стада овцу,- прыгали с коней, хватали что под руку
подвернется-седло, котел, уздечку, бурдюк. Сорган-Шира метался от одного к
другому, кричал, безумея от горя:
мчались вперед. За ними подлетали другие. В миг от юрты остались одни
решетчатые стены и жерди - уни. Тогда начали срывать одежду. Молодой, воин
схватил Хадан за руку, потянул в седло. Она закричала, оглянулась. Увидела
налитые яростью глаза мужа, оголенного по пояс. Он бросился на воина,
ударил кулаком в лицо. Тот, охнув, свалился с седла. Конь, лягнув его,
убежал. На мужа накинули аркан. Веревка захлестнулась на пояснице, прижав
к туловищу руки. Его потащили за собой, и он бежал, высоко вскидывая
босые ноги. Хадан бросилась следом, но сразу же потеряла его из виду.
Однако продолжала .бежать, задыхаясь от крика. Мимо рысили воины и,
принимая ее за сумасшедшую, отворачивали коней.
со слезами и капал с подбородка. Перед ней остановился всадник на сером
коне. На всаднике не было ни воинских доспехов, ни оружия, на дорогом
поясе, стягивающем халат из грубой, шерсти, висел нож в простых кожаных
ножнах. Из-под войлочной шапки торчали рыжие косицы. Всадник сидел, сутуля
плечи, и спокойными глазами смотрел на нее.
насупленными бровями - Чаурхан-Субэдэй! Она вцепилась в его гутул.
лощину. У куста дэрисуна в луже крови лежал человек. У Хадан подсеклись
ноги, она упала лицом в траву. Услышала над собой голос Субэдэй-багатура:
когда Таргутай-Кирилтух отобрал у него скакуна - гнедого жеребчика. Шел к
этому часу через унижения, заблуждения, через горечь потерь, душевную
боль, преодолевая свое неверие и муки совести.
поблескивала излучина Онона. По широкому лугу, вытаптывая свежую зелень,
неслись всадники. Одни сдерживали коней и поворачивали назад, другие
кидались с берега в реку, переплывали на ту сторону и скрывались за грядой
тальников.
зайцем бежал по кустам, потом, как рыба налим, таился в воде под берегом.
нойоны и туаджи - порученцы, ждали его приказаний. Он обернулся, подозвал
Даритай-отчигина.
месте.
толпу нойонов - подальше от глаз племянника.
от него, он снова стал смотреть на берег Онона. Его воины заполнили весь
луг, отжали от реки сдавшихся тайчиутов, сбили в кучу и погнали назад.
Ниже через пологий увал перекатывались кэрэиты Ван-хана.
Они их упустили.
покинули разгромленное войско и побежали в кочевья меркитов. Нас они взяли
с собой. А зачем нам бежать в чужие земли? Подумав так, мы решили
возвратиться. И прихватили с собой наших нойонов. Хотели доставить тебе. А
потом отпустили...
тихо:
своего господина?
злость на чрезмерно добросовестных нукеров Улдая прошла.
привели Таргутай-Кирилтуха, я приказал бы вас казнить. Предавший моего
врага, завтра предаст меня... Верните им оружие.
Таргутай-Кирилтуха и Улдая. Далеко уйти они вряд ли успели. Их надо
догнать и без шума прикончить.
перед собой и, прежде чем сломать хребет, высказал все свои обиды,
насладился смертным страхом, разлитым по его широкому лицу, вынудил
ползать на коленях и просить пощады. Сейчас ничего этого не хотел.
Когда-то грозный Таргутай-Кирилтух, безжалостный мучитель, о мщении
которому бредил ночами, Таргутай-Кирилтух, нависавший над ним гранитной
скалой, больше ничего не значил: камешек в гутуле, снял гутул,
вытряхнул-иди дальше. После разгрома Коксу-Сабрака и спасения Ван-хана он
чувствовал в себе силу и способность сокрушить любого врага. Раньше он
только .отбивался, теперь будет нападать. И не вложит меч в ножны, пока не
искоренит врагов - всех до единого. Люди разных племен желают мира и