жить?
ручьистым звонам, через темную глубину и русалочьи омуты, гонял он паром бре-
венчатый, ходуном ходило весло многопудовое, играла сила молодецкая. Иной раз
так разгонял паром, что врезался он в берег с разлету: падали бабы, просыпая
ягоды из лукошек, визжали девки, а кони ставили уши в тонкую стрелку.
- сам не знал, но вспоминался тревожно край отчий. И здесь тополя да вязы над
водой никли, и здесь курослеп желтый да щавель красненький - а все не то...
Будто не хватало чего-то!.. Речь поляков начал понимать. Украинскую - тоже. И
кричали петухи по утрам. Заливисто и бодряще, как кричали они на Руси:..
да" вьют, они тропы заповедные знают. Тебя же ишо на Стародубье пымают. Есть
там полковник такой - Афанасий Прокофьев Радищев, он людей толка нашего сви-
репым огнем палит. Серебро возами у нас вымогает. И ходить нельзя: вызнают
что-либо - опять нам выгонка на Русь под ярмо станется...
будто Миних уже отъехал на Украину, готовясь противу турка воинствовать. Ар-
мия же русская из Польши домой тронулась, а впереди себя гонит толпы беглецов
русских. Всякого, кого увидят, обратно с собою уволакивают. Помещики же русс-
кие беглецов тех на границе ловят - кому какой достанется (тут уж не разбира-
ются), и опять в рабство вечное закабаляют...
ратно не вернется. Ваше государство иными заботами отягщено сейчас - поход на
Крым готовят...
лок и груш. Крепко спал Потап на сеновале, ноги и руки разбросав по травам
благоуханным. Снился ему Колывань-городок, где на Виру он калачи покупал...
потом с калачом в руках его пред полком явили. Костер развели, и забили бара-
баны... Сам граф Дуглас схватил Потапа за ногу и потащил его к профосам, что-
бы живьем его сварить в котле кипящем...
мейских, войско драгунское и казачье уже окружило слободы ветковские. Ветка
горела, полыхали по берегам деревни. В огне корчились белые яблони, ревел в
хлевах запертый скот, мчались через сады, ломая изгороди, длинно-гривые кони.
Выскочил Потап на улицу да - к реке. Тут его ружьем по голове так ладно приг-
ладили, что он покатился... Мужиков вязали накрепко. Баб отгоняли в сторону.
Детей по телегам кидали. Через всю слободу шла старуха и, приплясывая, твори-
ла злобное причитание:
"Не сдавайтесь вы, мои светики,
Змию царскому - седмитлавому,
Вы бегите от него еще далее -
Во горы высокие, во вертепы..."
оторвав, гнали через рубеж, обратно в Россию, в рабство неизбытное... За ними
догорала Ветка, еще вчера отряхавшая белые цветы. Потап в страхе был: что от-
вечать допытчикам, ежели спросят - кто таков и откуда сам?
бывшую, за рубеж перетаскивать. На переправе же через Сож церковка опрокину-
лась - бревна ее далеко уплыли. Решили хоть алтарь спасти. Артельно потащили
на Русь алтарь, и Потап свирепо налегал в лямку. Гроза была ночью. Молния как
фукнет с небес - будто, язва, из пушки прицелилась. От алтаря божиего - пырх!
- одни головешки остались. Людей пожгло, Потапу бороду огнем опалило... Пол-
ковник Радищев разрешил ветковцам забрать с собою мощи нетленные от старцев
святой жизни. Потал на себе тащил гроб старца какого-то Феодосия, а в гробу
что-то подозрительно стукалось. Напрасно он мучился: когда на русской земле
гроб открыли, там - никаких мощей, одни косточки.
явил, что сидеть надо тихо. А подушный налог теперь, яко с отступников, будут
с них двойной собирать. Годных же к службе воинской сейчас в рекруты запишут.
Потап ног под собой не чуял - спасаться надо. Тут сбоку от него объявился че-
ловек незнаемый, который совет дал.
пухает? Сейчас в гнев войдет и льва библейского собой явит... Коли спасаться,
так беги до города Глухова: тамо, слышал я от людей знающих, каждому дается
сразу по бабе, по шапке, по волу, по сабле и по жупану... Станешь казаком
вольным!
магазины, где все припасы давно сгнили, еще со времен Петра I сваленные в ку-
чи. Появился на Украине и Карл Бирен - инвалид, брат фаворита. Начались его
достопамятные зверства: гарем развел из девок малолетних, заставлял баб щенят
на псарне грудью выкармливать...
На подоконнике дозревали арбузы. Один уже треснул. В раскол его, в самую-то
сласть, в мякоть яркую набивались окаянные мухи. Бунчуковый писал жалобу гра-
фу Бирену - на братца его Карла Бирена: "...в сиятельстве своем подманил на
бахче девку малую Гапку, увел в садик за куренями и, учинив той девочке гвалт
ее паненству и много своим мужским бесстыдием над оною паствячися, аж до
смерти оную размордовал, отчего и вмерла Гапка на день вторый..."
оторвал, на пришельца незваного глянул. Стоял перед ним молодой парубок, рос-
том под потолок, ноги босы и черны от пыли; рот широк, скулы остры от голода,
а глаза голубые.
висевшую, опять Гапку вспомнил.
свинья терлась об тын, ко всему равнодушная, и гремели поверх тына горшки,
раскаленные на солнце, один об другой стукаясь. А бунчуковый ожигал Потапа
исправно, приговаривая:
лопухи посередь площади. Шумела, горланила и плясала над ним в реве быков
душная воловья ярмарка. А он лежал и плакал в лопухах, серых от пыли теп-
лой...
рук жестких, мозолистых. Пахло от стариков чесноком да яблоками, разило от
штанов парубков дегтем колесным, и цветасто реяли ленты зубастых крепкощеких
молодок.
зачья. Под вечер ярмарка опустела. Арбузы лежали на арбах - любой бери. Волы
дышали в темноте, как люди, устало и раздумчиво. Потап начал свою жизнь по
косточкам разбирать. С чего же начались все несчастья его? Вспомнил он дом
Филатьева на Москве и тот день, когда барин послал его на выучку к принцу
Гессен-Гомбургекому, чтобы искусству сечения он обучился... "Может, - размыш-
лял Потап, - мне бы тогда судьбу и повернуть? Надо бы не отпираться, как сле-
дует выпороть Ваньку Осипова, который ныне Ванькой Каином стал?.."
зили пьяных хохлов по домам. Вставали зори над садами и ложился мрак - теплый
и волнующий - на землю, радугами осененную. А он все думал. И понемногу сло-
жил в голове своей такое: "Окол народа завсегда толкусь, вот мне за всех и
влетает. Не лучше ль жить от народа подалее?"
и пошел. На этот раз уходил Потап далеко - на Дон или на Кубань (сам не знал
пути-дороги). Травы стояли высоко - по грудь. Солнце пекло нещадно. Изредка
куреня встречались в степи. Там деды сидели в портах широких. Были деды мол-
чаливы в древней и мудрой старости. Иногда выбредал Потап на засеку покину-
тую. Еще издали вышка виднелась, на вышке той сложен хворост горюч. Коли под-
жечь его, начнется тревога по всей Украине, поскачут в седла чубатые хлопцы,
завоют их матери, долго будут бежать за конями девки ("Татарин! Татарин
идет..."). Но татар пока нету - чисто в степи утром. А закаты здесь быстро-
течны и неминучи, как смерть человеческая. Тьма, звезды, прохлада...
потрескивал костерок, да скрежетали в ночи, будто сабли, острые иссушенные
травы... Задремал Потап, сквозь сон слышал он лепет ветра, шелестевшего зо-
лою. Очнулся же от мягкого топота копыт. Глаза протер, спросонья даже оторо-
пел.
растал неведомый... всадник. Торчала над головой его остроконечная шапка.
его горло удавкой мертвой.
от погасшего костра, потащило по земле.
хой. Когтями, кустами, корнями, травами она раздирала тело Потапа, и катилась
под ним в даль неизбежную, а топот лошадиных копыт то удалялся, то вновь нас-
тигал его. И разом померкло все, и погасли звезды на небе...
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Прозоров Александр
Шилова Юлия