дух, возвращался на свою станцию, которую очень любил и о которой охотно
рассказывал.
восьмидесяти от моря. Оазис Ширмахера, изумительная красота, относительно
мягкий климат -- все это превосходно, но доставка грузов... Если пойдете
обратно на "Оби", сами увидите, что это такое -- дорога на Новолазаревскую.
Сплошные ледниковые трещины, промоины, образованные талыми водами, тяжелый
для гусениц скользкий лед... Грешников в ад гнать по такой дороге! "Обь"
обычно разгружается либо на припайном льду, либо, если удастся
пришвартоваться, на ледяном барьере. Грузы переваливаются на
санно-гусеничный поезд -- и домой, на станцию, А вот что произошло с нами.
смогла разгрузиться лишь в ста шестидесяти километрах от станции, у мыса
Ураганного. На редкость подходящее название: в разгар работ налетел ураган,
сорок метров в секунду, и припай начало взламывать -- хуже ничего и
придумать невозможно! Один тягач утонул, водителю, к счастью, удалось
выскочить. Провалился в трещину и наш гляциолог Николай Косенко, но
задержался на руках, спасли.
через год в шесть часов вечера, не опаздывайте!" -- и начали перевозить
груз. Первые два похода прошли удачно: ну раза три-четыре проваливались,
однако без всяких трагедий. И четвертый поход закончился благополучно, хотя
всю дорогу вспоминали "Плату за страх". Помпите кинокартину о водителях
машин, перевозивших взрывчатку? Мы тоже везли взрывчатку -- по нашей-то
дороге! А что делать прикажете? Безусловно, асфальтированная автострада
лучше, но, повидимому, в ближайшую тысячу лет ее в Антарктиде не будет.
Технология перевозки была такая: перед каждой трещиной мы покидали трактор и
давали ему возможность двигаться самостоятельно. Потом, убедившись, что он
прогромыхал через трещину и не взлетел на воздух, догоняли и вновь с
комфортом ехали до следующей трещины.
веселая детская игра по сравнению с третьим походом. Долго потом еще мы
вздрагивали по ночам и, просыпаясь, блаженно улыбались -- какое счастье, что
он позади, этот третий поход! Хлебнули мы Антарктиды по горло, и все из-за
того, что "в кузнице не было гвоздя" -- помните такую балладу?
тягаче и "Харьковчанке". Тягач мы прозвали "Бетти", и ничем он особенно не
знаменит, а вот нашу "Харьковчанку-22" знает весь мир: она прошла по
Антарктиде десятки тысяч километров, побывала на Полюсе недоступности и
украсила своим изображением почтовую марку... Да-да, именно эту, спрячьте ее
поаккуратнее и не забудьте потом напомнить, поставлю штамп -- на зависть
филателистам. А нашу "Харьковчанку" вы, наверное, увидите: она будет
погружена на "Обь" и пойдет на Родину залечивать старые раны... Нас было
шестеро: водители Планин и Ярошенко, врач Грищенко, гляциолог Косенко,
метеоролог Викторов и я. Антарктическая весна в разгаре, но не в нашем
понимании -- когда расцветают яблони и груши, медовый аромат струится в
воздухе и птички поют... Нет пурги -- и за то спасибо, благодарим и в ножки
кланяемся. Правда, лед был очень скользкий, шли со скоростью пять километров
в час. Ни разу не провалились в трещину, не ухнули в проталину -- тоже
спасибо провидению. И всетаки меня не покидало какое-то нехорошее
предчувствие: уж слишком благополучно проходит третий поход подряд -- так в
Антарктиде не бывает.
произошла та самая история с гвоздем: на "Харьковчанке" вышла из строя
шлицевая муфта коленчатого вала. А запасной муфты мы с собой не взяли:
надеялись, обойдемся. Все. "Харьковчанка" остановилась, садись закуривай,
поход срывается... Пришлось разделиться. Мы -- Планин, Грищенко и я --
остались на "Харьковчанке", а остальные на "Бетти" отправились на станцию за
муфтой. Три дня туда, три дня обратно -- пропала неделя. Ругали мы себя
нещадно, но утешались тем, что и Седов вынужден был прервать свое
путешествие к полюсу на собаках, потому что забыл в лагере иголку для
примуса: великие примеры как-то успокаивают...
злополучную муфту и отправились к нам. На шестьдесят восьмом километре
несчастье -- загорелся балок *. Почему это произошло? К тому времени задул
сильный ветер, а из выхлопной трубы летели искры -- другого объяснения мы не
нашли. Ребята, сидевшие в кабине тягача, увидели пламя, когда оно уже вовсю
полыхало. Попытались было сбить его огнетушителями, но -- сильный ветер! --
балок вновь загорелся. А в нем два баллона газа, готовые в любую севунду
взорваться! Но нельзя же оставаться в ледяной пустыне без радиостанции и
продовольствия -- пришлось сознательно идти на крайний риск. Рацию вытащить
не удалось -- она была слишком крепко прикручена, а огонь уже добрался до
баллонов. Успели выкинуть два попавшихся под руку спальных мешка, выбежали
-- и тут же взрыв. Балок и все, что было в нем, разметало на пятьдесят-сто
метров, никакого продовольствия и одежды спасти не удалось. Оставив на месте
катастрофы поврежденную, беспомощную "Бетти", Ярошенко, Викторов и Косенко
двинулись к "Харьковчанке": до нас было все-таки пятьдесят километров, а до
станции -- шестьдесят восемь да еще встречный ветер.
проложенной "Харьковчанкой" колее, Кое-где колею замело, но через каждые два
километра дорога была размечена бочками. И хотя марафонская дистанция в
Антарктиде -- это, поверьте, очень много, ребята, наверное, добрались бы
благополучно, если бы не второе несчастье: у Ярошенко судорогой свело ноги.
Косенко и Викторов бросили спальные мешки -- непродуманное решение! -- и
понесли товарища на руках. И еще одна ошибка: увидев вдали закрепленный на
высоком древке красный флаг "Харьковчанки", они срезали угол и сошли с
дороги, чтобы выиграть несколько километров. Понадеялись на то, что погода
останется хорошей, и нарушили закон: никогда, ни при каких обстоятельствах
не бросай дорогу!
дорогу, но потеряли драгоценные часы. Еды у них не было, кроме единственной
бутылки соку для Ярошенко, на плечах -- кожаные куртки: каэшки ** сгорели в
балке. Поначалу они еще видели
санях или в кузове тягача.
получившая в обиходе название "каэшка"
исчезла совершенно. А мы-то ракеты пускали на всякий случай, потому что
после прекращения связи могли лишь гадать о судьбе "Бетти". Но когда
началась метель, встревожились не на шутку. Решили выходить навстречу. И
только-только собрались, как в "Харьковчанку" ввалился Викторов! Мы напоили
его горячим кофе, привели в себя, и он рассказал, что пришел за помощью:
ребята находятся километрах в двенадцати. Косенко, чтобы не замерзнуть,
понемногу тащит на себе Ярошенко, но нужно поспешить с одеждой, иначе беды
не миновать. Оставив изнемогающего от усталости Викторова держать связь, мы
без промедления отправились в путь. Ни зги не видно, даже ракеты не освещали
дорогу, шли ощупью. Выбрали такой метод: я ощупывал левый след гусеницы,
Планин -- правый, а сзади, подстраховывая нас, шел Грищенко. След потерян --
стоп, назад; ибо собьешься с дороги -- спасать будет некому. Прошли мы два,
пять, семь километров -- нет ребят. Прошли двенадцать -- с тем же успехом.
Значит, либо Викторов ошибся, либо они сбились с дороги и ушли в сторону.
Плохо дело. У Планина к тому же на восьмом километре свело ногу. Он плелся,
опираясь на палку и тяжело переживая, что стал обузой... И все же для
страховки решили мы пройти еще немного вперед. Добрались до следующих бочек,
нацарапали на них наши фамилии, время и отправились назад. Так устали, что
начались галлюцинации: в каждом темном пятне на дороге видели тела погибших
друзей. А метель так разошлась, что даже часть бочек укатило ветром.. Не
доходя километров шесть до "Харьковчанки" -- о радость! -- увидели на снегу
два следа. Значит, ребята были здесь! Стали шарить вокруг -- следы исчезли
неподалеку от зоны тре шин. Совершенно удрученные, поплелись обратно. Очень
тяжелый был момент, не хотелось бы вновь когда-нибудь такое пережить. Пока
надеялись -- силы брались неизвестно откуда, а пропала надежда -- еле
переставляли ноги. Каких ребят потеряли из-за муфты, куска железа! Подошли к
"Харьковчанке" -- и остолбенели: навстречу вышел Косенко! И откуда только
силы взялись -- бегом бросились его обнимать.
выяснили, что разошлись буквально в нескольких шагах друг от друга. Косенко
рассказал, как тащил на себе товарища и даже чуть не заплакал от счастья,
когда увидел "Харьковчанку". А дальше... впрочем, главное уже рассказано.
Ярошенко через три дня встал на ноги. Вскоре со станции пришла помощь, и
вернулись мы живы-здоровы. Так и закончился наш третий и самый бесполезный
поход, продолжавшийся около месяца. Хотя, -- Самушкин улыбнулся, -- почему
бесполезный? Во-первых, мы все время вели метеорологические наблюдения, а во
вторых, великолепно усвоили одну истину: отправляясь в путь, не забывай о
запасных частях! *
прошли через жесткое сито естественного отбора, размышления о котором не
оставляли меня все мои антарктические месяцы.
написано, и они нисколько не опечалены этим. Хотя они почти ежедневно
рискуют жизнью, их редко награждают -- поразивший меня парадокс.
Андреев Николай
Лукин Евгений
Круз Андрей
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Каменистый Артем